Тетя Лена

Тетя Лена.

Все началось с диких квитанций на оплату услуг ЖКХ. Якобы у некоторых жильцов вдруг объявилась задолженность тысяч по 12-15. ЖКХ – ур-р-роды, мать их. Я подрабатывал у них в Едином рассчетном центре на IT-техподдержке, видел, какой там у них бардак. Кому, как не мне, было разруливать эту ситуацию? Я взял не только свою квитанцию, но и соседей, с которыми у меня были добрые отношения. И правильно сделал, мне удалось выявить закономерность сбоя подпрограммы рассчета начислений, а по единственной своей квитанции я бы этого сделать не смог. Программеры с моей подачи быстро устранили ошибку, и я распечатал новые квитанции с суммами в обычных пределах.

Продуктивно поработал, можно «свалить» и пораньше. Заскочил в продуктовый, набрал пива. Пить захотелось, первую бутылку решил выпить тут же, на крылечке. Стою, прихлебываю. Вдруг, о-па! Да, это тетя Лена с первого этажа за провиантом пришла. Ее квитанция у меня тоже есть, ее мне мой закадычный друг Боря, который живет с ней дверь-в-дверь, передал. Замечательный парень и балабол, каких мало. Небось, тете Лене наобещал, мол, все улажу, а потом на меня это дело перевалил.

– Теть Лен! Здравствуй, задержись на минутку.

– Здравствуй. Чего тебе?

Я копаюсь в кармане рукой, свободной от бутылки, и вытаскиваю ее квитанцию.

– Мы с Борей в ДЕЗе с твоей квитанцией такой бэнц устроили, ­– на «голубом глазу» вру я, – До директора дошли, а вопрос твой дожали. Держи, исправленный квиток, дали взамен того.

Пока она внимательно проверяет свой листочек, я как завороженный смотрю в ее декольте. Там есть чем полюбоваться. Груди у тети Лены роскошные, продолговатые, как чарджоуские дыни, почти такие же большие и, по виду, такие же сладкие. Их размер при невысоком росте тети Лены особенно впечатляет.

Удовлетворившись результатом проверки квитанции, она говорит:

– Уфф! От сердца отлегло. Я Борьке и тебе тысячу теперь должна, только с собой лишней нет, вечером отдам.

Я удивился:

– Тысячу, это Борька назначил? Быть того не может. Он – не Рокфеллер, но с соседей, да еще за такую ерунду, денег не возьмет.

– Да нет, я сама ему предложила. Я ходила в ЕРЦ, они меня даже слушать не стали. Так что тысяча – не дорого, а Боря, правда твоя, отказывался.

– Так, это... Теть Лен, деньги твои нам не нужны...

– А что тогда нужно?

Я опять уставился на ее грудь, потом посмотрел ей прямо в глаза.

– Я завтра в гости зайду. Часа в два?

Она отвела взляд, еле заметно кивнула и шарахнулась от меня опрометью в недра торговой точки.

Тетя Лена. Невысокая, крепенькая, как подберезовик, одинокая тетенька лет 45-50, работает на дому, вяжет на машинке. Она занимает «однушку» на первом этаже, поэтому часто конфликтует с «молодежью», то есть с нами. Курим в холле, а весь дым тянет в ее квартиру, слушаем громкую музыку и сами орем песни у нее под окнами после 22:00, оставляем после себя в подъезде мусор, окурки и пустые бутылки и т.д. и т.п. Но она никогда не жалуется родителям, тем более – участковому. Наоборот, пару раз она нас здорово выручила. Особенно – в тот раз, когда наряд ППС пытался нас забрать за избиение гастеров в парке. Мы вообще были не при делах, тусовали весь вечер во дворе. Но ментам было пох, им надо было по любому в 24 часа закрыть кого-нибудь за это дело, а гастеры опознали бы для ментов кого угодно. Так тетя Лена услышала, о чем лай, выскочила на октябрьский холод в коротенькой кацавейке, накинутой на ночнушку, и дала ментам «бой». Тут было и про закон о полиции, статьи за превышениние служебных полномочий и за ненадлежащее их исполнение, и про служебное несоответсвие, про то, что мы – тихие домашние мальчики (пацаны офигели), а напоследок, про наше алиби под ее свидетельские показания и ее (смех) связи в прокуратуре. Менты как-то разом поскучнели и уехали искать других лохов, которым можно всучить по дешевке часть 2 статьи 112 УК РФ. Мы же, честно, обалдели. Мы-то считали тетю Лену вредной теткой, которая нас тихо ненавидит, и поддержки от нее, тем более – такой горячей и эффективной, совсем не ожидали. А я смотрел на нее, ладненнькую, пышноволосую, распаленную женщину с роскошной грудью, выпирающей сквозь тонкую ткань ночнушки. Тогда-то я на нее и «запал».

После этого случая все наши пацаны, не сговариваясь, стали с тетей Леной предупредительными и старались под ее окнами не бакланить. А я, вообще, смотрел на нее, как негр на мороженое. Она, когда мои взгляды замечала, смущалась и отводила глаза.

На другой день после встречи у магазина я в 13:15 стоял под дверью квартиры тети Лены. Да-да, за 45 минут до назначенного времени. Как сказал один «ходок» в каком-то франзузском фильме: «Придя на свидание к женщине на 40 минут раньше, экономишь массу времени». Мне пришлось позвонить дважды прежде, чем мне открыли. На пороге с растерянным выражением на лице стояла тетя Лена с непросохшими, блестящими после мытья волосами, распаренная в халатике, накинутом, видимо, на голое тело. Я, плечом вперед, почти силой протиснулся в дверь.

– Я так рано не ждала, – тихо, почти шепотом сказала она.

– Пораньше освободился, – соврал я легко и захлопнул за собой дверь.

Щелчок замка был похож на клацкающий звук захлопывающегося капкана. Я обнял ее одной рукой и поцеловал. Поцеловал легко и непринужденно, так целуются близкие родственники при встрече.

– Ой, ну ты что? – запротестовала, было, она.

­– А что? – с деланным удивлением спросил я.

– Я вас с Борькой ждала, к двум часам готовилась стол накрыть. У меня мясо в духовке. Еще в магазин надо было успеть, у меня хлеба – ни крошки и кетчуп кончился. А тут ты...

­– Ну, Борика точно не будет, он на работе. А стол, зачем накрывать?

– Ты же сказал, деньги не нужны, значит – выпивку с закуской, чтобы все по-людски...

– Лен, ­– с мягким укором, сказал я, впервые назвав ее так, без «тетя», и обнял уже обеими руками, – Да, не надо никакого стола. Мы помогли по-соседски, абсолютно бескорыстно, ты вообще ничем не обязана. Мне просто повод нужен был, чтобы придти к тебе, поговорить. Нравишься ты мне. Очень. Давно.

Последние слова я произношу, уже прикасаясь губами к ее шее и прижимая ее к себе крепче.

– Коля, ну ты что, тебе девок молоденьких мало? Я же тебе в матери гожусь, – протестует она и мягко пытается высвободиться из моих объятий.

Я не пускаю.

– Нет, теть Лен. Я вот смотрю на тебя, такую ладную, бойкую, кареглазую и понимаю – ой, не в матери ты мне годишься. И не годишься даже, а нужна, очень нужна.

Я говорю, говорю, а сам продолжаю целовать ее руки и шею, гладить по плечам, спине, но не ниже пояса пока, чтобы не спугнуть с места в карьер.

– Коля, перестань, – просит она.

Я опускаюсь на колени, и распахиваю низ ее халата. Тетя Лена, действительно, голая под ним. Меня ослепляют ее белые ляжки и поражает красотой небольшая, аккуратная, полностью заросшая темными кудрями «киска», в которую я тут же зарываюсь лицом, целую и жарко пыхчу в нее.

Бедная тетя Лена совсем растерялась. Она делает слабые попытки опустить халат. Что ей еще делать? Звать на помощь? Глупо, я не применяю к ней грубого насилия. Взывать к моему разуму? Она понимает, что сейчас это бестолку. К тому же, к моему приходу она принимала ванну, значит – не исключала такого развития событий. А, может быть, даже надеялась и ждала?

– Коля, ну, перестань. Давай потом поговорим. Ты сходи пока в магазин, а я с мясом закончу. Вернешься – сядем за стол и спокойно поговорим.

Хитришь, милая, – подумал я, – и сейчас-то шансы мои 50 на 50, а если я уйду, после возвращения они вообще до плинтуса упадут, а вслух сказал:

– Схожу, теть Лен, обязательно схожу.

Я поднялся с колен, держа ее за талию. Она уже облегченно вздохнула, когда вместо того, чтобы уйти, как обещал, я стал подталкивать ее к кушетке, стоящей тут же в коридоре.

– Обязательно схожу, Лен, а как же. А сейчас – разочек, Лен, один разочек всего... – я нежно целую ее в губы, расстегиваю халат снизу, глажу ее по бедрам.

Она сопротивляется, но нерешительно, а я продолжаю свой натиск, действуя без резких движений, с мягкой настойчивостью, и укладываю ее на кушетку. Она так и продолжает свое вялое сопротивление до тех пор, пока я не достаю член и не прижимаю его головку к ее щелке. Она почти сухая. Вода после мытья – плохая смазка, но мне любой ценой надо всунуть именно сейчас, потом будет поздно. Лена замирает. Со скрипом вхожу, и не весь, сантиметра полтора-два еще остается снаружи. Не беда. Покрываю поцелуями мою лапушку, расстегиваю халат на груди. Вот они – желанные, спелые дыньки. Соски длинные, чуть меньше сантиметра, а ореольчики приятного кремового цвета, маленькие. Целую и сосу грудь – сладко-то как, нежно массирую. Грудь набухла, соски торчат. «Киска» повлажнела, и я осторожно начинаю движения. Лена меня обняла, одна ее ладонь у меня на затылке, другая – на спине.

По всему видно, что у нее давно не было мужчины. Так давно, что тетя Лена боится этого первого после долгого перерыва акта. Поэтому «киска» не отзывается пожатием мышц, сочится скудно, и тетя Лена лишь слегка ерзает подо мной, а не подмахивает. Но даже так трахать ее очень приятно.

Все-таки я решаю не затягивать этот акт. Тетя Лена все-таки не была к нему подготовлена как следует. Надо дать ей возможность отдохнуть и свыкнуться с новым положением. Напоследок я подхватываю ее за попку, делаю два-три тычка посильнее и, так и не кончив, поднимаюсь, увлекая тетю Лену с собой. Я осыпаю поцелуями ее лицо, шею, плечи и грудь, шепчу ей ласковые слова, наконец, застегиваю на ней халатик.

– Что, правда, в магазин нужно? Кетчуп, хлеб, что-то еще?

– К чаю купи что-нибудь.

Она почти совсем оправилась от смущения, и ведет себя так, будто ничего не произошло. Пусть. Когда вернусь, разберемся.

В магазине кроме кетчупа и хлеба, я набираю всякой вкуснятины и бутылку сорокаградусного какао-ликера. Водку не беру, ее тетя Лена наверняка припасла.

По возвращении меня ожидает накрытый в кухне стол. Мы обедаем, пьем вино, болтаем. Поначалу тетя Лена несколько нервничает, делает вид, что ничего не было и продолжения не будет. Но пустопорожняя болтовня ее успокоила. Ликерчик, который пьется как какао, а шибает как водка, тоже делает свое дело. Тетя Лена «оттаяла», к ней вернулась ее обычная непринужденность. Разговор пошел веселее. Мы стали вспоминать забавные случаи из жизни своей и общих знакомых, я вспомнил кучу анекдотов. Моя соседка много смеялась, разрумянилась и похорошела. Трапеза была закончена, и я предложил:

– Отдохнем?

Тетя Лена согласилась и поднялась из-за стола, я пошел следом за ней в комнату. Там она предложила включить телевизор, но я обнимаю ее и шепчу:

– Лен, ну, какой телевизор? Будто других дел нет.

– Коля, зачем это тебе? Ты ведь уже получил, что хотел.

– Что ты, милая, я даже толком не распробовал, правда-правда.

Она еще пытается отнекиваться, но уже вяло, потому что понимает, что раз уже было (я мысленно славлю французский кинематограф), теперь ей не отвертеться.

Я целую ее и расстегиваю на ней халат. Под ним – белые бюстгальтер и трусики-штанишки. Успела надеть, пока я отсутствовал. Не прекращая целовать, усаживаю тетю Лену на диван. Стягиваю с себя одежду, опускаюсь на ковер у ног тети Лены, и снимаю с нее трусики. Я приближаю лицо к Лениной красивой курчавой «киске» и осторожно начинаю лизать «норку» по-собачьи. Ощущение для тети Лены явно непривычное, поначалу она напряжена, но вскоре расслабляется и даже разводит пошире ноги, чтобы пропустить мой язык глубже. Я лижу настойчивее, а рукой глажу ее лобок и живот, пытаюсь пробраться под бюстгальтер к груди, но мне это не удается, так как сбруйка сидит на тете Лене плотно. Что ж, ласкаю через бюстгальтер. Лену тоже не устраивает ласка через ткань, и бюстгальтер она, выгнув спину, расстегивает и снимает сама. Я приподнимаюсь выше, кручу между пальцев соски, ласкаю языком и губами клитор. Лена откровенно наслаждается, она подняла ноги еще выше и придерживает их за колени. И еще она сильно течет.

Вот теперь я засаживаю, не торопясь. «Киска» – не то, что в прошлый раз – влажная, скользкая, трепещущая, сама насаживается на член. Теперь он проникает глубже, но все рано на сантиметр примерно не доходит, но это даже приятно. Тетя Лена отбросила все свои страхи и сомнения и со вкусом подмахивает. Чувствую, что скоро кончу, а хочется еще и раком ее попробовать.

По моей просьбе тетя Лена встает и наклоняется. Я почему-то никак не могу попасть, и она заправляет член рукой сама. Пробую сначала осторожно, приноравливаюсь сам и дожидаюсь, пока освоится «норка». Притерлись, кажется, теперь ­– вперед. Ого! В этой позе я вхожу почти весь. Подхватываю тетю Лену под груди и долблю, долблю, долблю...

Мы оба подустали и нетвердо стоим на ногах. Я тихонько подтолкнул тетю Лену ближе к дивану. Поняла. Руками дотянулась до спинки дивана и взобралась на сиденье коленями, ухитрившись при этом не расчлениться со мной, умница. Она расставила колени пошире и выпятила зад. Это ­– супер! Прямо на меня нахально смотрит ее прищуренное очко в коричневом ореоле. Мой член восхитительно плотно сплюснут влагалищем и то, что он проникает не так глубоко, как только что в позе «стоя», его совсем не волнует. Я крепко держу тетю Лену за бедра и яростно вколачиваю в нее член. Ей нравится, в запале она подмахивает, как только может, а соки во влагалище уже хлюпают. Судя по вырвавшемуся у нее и постепенно затихшему крику, она кончила. Но я кончить хочу, все-таки, лежа на ней, на ее великолепной груди.

Я приглашаю тетю Лену лечь. Она ложится устало, но с готовностью раздвигает свои красивые ноги, а когда я вошел, обнимает ими мои бедра. Я прижимаюсь к ее груди, обхватываю руками попку и прижимаю к себе. Как только я начинаю двигаться в залитой соком «норке», я чувствую, что сейчас кончу. Сам я теперь почти неподвижен, вместо того, чтобы ерзать на ней, я неистово насаживаю маленькую тетю Лену на член, вертя ее как тряпичную куклу. С закрытыми глазами она мотает головой из стороны в сторону и громко стонет. Стенки влагалища конвульсивно сжимаются, и стон тети Лены переходит в крик. Вскоре и я разряжаюсь, причем так обильно, что из влагалища на меня буквально брызжет. Продолжаю пихать, пока член не обмякает, и только тогда сваливаюсь на бок.

Тетя Лена лежит с закрытыми глазами, тяжело дышит. Ее красивые груди разметались, а промежность вся мокрая от пупа до попки. Я осторожно вытираю ее своей майкой. Когда я прикасаюсь к лобку, тетя Лена сильно вздрагивает несколько раз, подтягивая ноги.

– Ну-ну, я же едва касаюсь, – успокаиваю я ее, – Если не вытереть сейчас, потом засохнет и будет неприятно.

Тетя Лена открывает глаза.

– Майку в тазике в ванной оставь, я потом постираю.

­– Ты сама-то как?

– О-ой, не знаю... Я вообще не понимаю, на каком я свете. Укрой меня, одеяло там, на кресле. Что-то меня знобит.

Вместе с покрывалом приношу заодно и подушку. Устраиваю, укутываю тетю Лену и оставляю подремать. Пока она отдыхает, я на кухне выпиваю-закусываю, листаю старые журналы.

Примерно через полчаса я слышу, как она встает, идет в ванную и принимает душ. Выходит тетя Лена посвежевшей. Халатик он сменила, этот фасон еще больше подчеркивает грудь. Тетя Лена проголодалась и с большим аппетитом ест. Когда она насытилась, я подсаживаюсь рядом. Я обнимаю, глажу, целую ее, шепчу ей комплименты и слова благодарности.

Наконец, я собираюсь уходить. Мы сдержанно-нежно прощаемся. Я целую ее в щеку и спрашиваю:

– У меня выходной послезавтра. Я приду?

Она не говорит ни да, ни нет, только целует меня в щеку и выпроваживает.

Но послезавтра я прихожу. Прихожу еще, и еще... Я бываю у тети Лены два-три раза в неделю. Мы много и с удовольствием трахаемся. С каждым разом тетя Лена все больше входит во вкус. В квартире не остается угла и ни одного предмета мебели, где бы ми не сношались. Лена очень любит, когда я ее вылизываю, а потом трахаю лежащей на столе. Она классно сосет и скачет на мне сверху. Но в попку она мне так и не дает. Хотя она честно старается, у нас ничего не выходит. Точнее – не входит.

Так продолжается примерно полгода, пока однажды... Я позвонил, она открыла, но не отступила вглубь квартиры, чтобы меня впустить. Наоборот, она вышла и прикрыла за собой входную дверь. Вид у тети Лены виноватый.

– Слушай, Коль, ко мне сегодня нельзя... Ты, пожалуйста, не приходи больше. Мне было с тобой очень хорошо, ты во мне женщину пробудил, и я тебе очень благодарна, но. ..

Она помолчала и продолжила:

– Вобщем, Сергей Степанович мне предложение сделал, замуж зовет.

Сергей Степанович, военный пенсионер лет пятидесяти, овдовевший четыре года назад, вечно возившийся во дворе со своей Ладой-Калиной, жил в нашем же доме на пятом этаже.

– Я сама не ожидала, но он стал на меня заглядываться вскоре после того, как у меня ты появился. А вчера сделал предложение. Сказал, что в последнее время я так похорошела, что он больше не может ждать. Так что, получается, за это его предложение я тоже тебе обязана. Коль, я тебе очень благодарна, только ты не мешай мне строить жизнь, хорошо?

– Лен, ну, я что – совсем без понятия? Совет да любовь. Рад за тебя душевно. Исчезаю.

– Спасибо, Коля. А баб полно. Если тебе возраст не помеха – тем более, взять хоть, вон, Машку-консьержку...

Я закрыл ей рот поцелуем и прошептал на ушко:

– Тебе тоже – спасибо за все. Я этого никогда не забуду.

И также на ушко, но уже шутливо, добавил:

– В рот не давай сразу. Пусть поуговаривает, сам тебя сначала вылижет – больше ценить будет.

В ответ тетя Лена сердито и больно ткнула меня своим маленьким кулачком в бок. Женщины. Только что она беспокоилась, что я буду за нее цепляться, а теперь ей обидно, что я, как ей кажется, слишком легко от нее отказываюсь. Она ошибается. Хоть я и не показываю вида, на душе у меня кошки скребут, и, чтобы их прогнать, мне придется сегодня как следует «принять на грудь» и кому-нибудь засадить.

– Кто там пришел? – донесся из глубины квартиры командирский бас.

– Дверью ошиблись, – крикнула в ответ тетя Лена.

Помахав рукой на прощанье, я тихо, на цыпочках ушел из тети Лениной жизни.