Сварочные работы

У меня был друг.

Почему был? Потому, что умер. Врождённая сердечная недостаточность. Он и так, на удивление врачам, протянул до полтинника.

У него была удивительно светлая голова. Достаточно сказать, что он имел два изобретения отраслевого значения и одно союзного. А рацпредложения он и считать сбился.

Жена у него, Галя, медик. Два образования - терапевт и отоларинголог. Гланды дёргает как грибы.

Однажды мы тянули этому другу водопровод. От общей нитки в его ограду. Провозились до темна.

Генератор ацетиленовый «Пионер». Кислородный баллон. Горелка. Шланги. Всё как положено.

И вот я накладываю шов, а горелка возьми и погасни. Бывает такое. Я добавил кислорода и провёл струёй над раскалённым дожелта металлом. Факел пыхнул с хлопком и снова заработал.

Но сразу после хлопка от шва оторвалась капля расплавленного металла и, проникнув сквозь штаны, как горячий нож сквозь масло, попала на моё достоинство.

Я взвыл. Соображения ещё хватило - завернуть вентили. Потом подлетел к бочке с водой и вывалил туда своё хозяйство. Зашипело.

А Вовка умчался в дом и выскочил оттуда уже с женой.

Она подлетела ко мне:

— Юра, что случилось?!

Я другу говорю:

— Вова, зачем ты Гале-то сказал? Ну, неудобно же! Стыдоба!

А она мне:

— Какая стыдоба, мать твою! Я врач! Быстро показывай - что у тебя!

— Не могу, Галя. Стыдно.

— Ты что, хочешь гангрену заработать?!

Умеет она уговаривать.

Потащила меня на веранду, зажгла свет. Постелила на столик бумажную салфетку:

— Выкладывай!

Ну что делать. Вывалил. Прямо на салфетку.

Галя посмотрела строго, покачала головой и безапелляционно заявила:

— Надо ампутировать!

Я возмутился:

— Вот все вы врачи такие! Коновалы! Вам бы только ампутировать! Не дам! Он мне ещё пригодится!

Галя удивилась:

— Зачем он тебе может пригодиться? Ты же разведённый-холостой.

Я укорил:

— Вот ты, Галя, умная женщина, а брякнула глупость... А красота?!... А эстетика?!... Ты об этом подумала?!

Она упёрла «руки-в-боки»:

— Ох-ох-ох! Как вы все мужики цените эту свою... эс-те-тику.

И по генеральски мне:

— Стой так! Я сейчас!

И ушла в дом. Я стою.

За моей спиной Вовка лежал на диванчике и плакал от смеха.

Я ему сказал:

— Сволочь ты Вова.

Он отёр слёзы кулаком и ответил:

— Я знаю. Но удержаться не могу... Эстет, бля!! - и опять повалился на диван, икая и рыдая.

Галя вернулась в резиновых перчатках, и с металлической коробочкой, в которой кипятят шприцы. Я недоверчиво приоткрыл крышку и посмотрел.

Галя успокоила:

— Не бойся, ланцета нет. Ну, готов? Терпи!

Она пинцетом подцепила металлическую блямбу, прикипевшую к мясу, и оторвала её.

Я снова взвыл.

— Терпи, терпи. Нечего было совать куда попало.

Обработала на несколько раз перекисью водорода и шлёпнула на рану холодной мази Вишневского. Полегчало.

Галя быстро и профессионально забинтовала повреждённый орган:

— Всё! Будешь жить!

И я поплёлся домой.

Не спеша. Мелкими шагами.

Слава Богу - на мне всё заживает, как на собаке. Тьфу-тьфу-тьфу.

Перебинтовывался я сам, хоть Галя звонила, и требовала явиться на перевязку.

Через неделю рана зажила, и остался только шрам. Некрасивый такой. Кривой и бугристый.

Я некоторое время сильно стеснялся своего увечья. Но, когда окончательно выздоровел и рискнул пойти на близость с моей подругой, выяснилось, что шрам находится на очень правильном месте. Просто таки - удачное расположение!

Подруга, чисто по-женски, разболтала о моей производственной травме подружкам. Те - другим. И через пару недель я почувствовал повышенный интерес ко мне со стороны прекрасной половины человечества.

И, честно говоря, начал иногда пользоваться этой благосклонностью. Ну, не часто, само-собой. В пределах разумного. А почему бы и не доставить женщинам немного радости? Особенно одиноким.

Так что иногда за минусом может скрываться большой плюс.

А то сразу, бля - «ампутировать»!