Совратила!

Наташа – девушка кристальной честности. Она с детства привыкла говорить одну лишь правду, ничего не утаивая. Никогда не терзалась глупыми вопросами о сладости и горечи, удобстве и неудобстве этой самой правды. И не уставала хвалить себя за это редкое качество, будучи в полной уверенности, что оно рано или поздно принесёт ей немалую пользу.

Конечно, есть у этого принципа и свои минусы, но и они в скором времени будут перечёркнуты и превращены в плюсы. Один из таких «минусов» живёт в соседнем подъезде.

С Женькой (да, с этим самым «минусом»!) она познакомилась полгода назад. Сначала её мама подружилась с недавно въехавшей в их дом новой жилицей – тётей Олей. А потом выяснилось, что у этой одинокой разведёнки есть сынок, Наташин ровесник (а впоследствии – ещё и её одноклассник). Вялый, пассивный, плаксивый мальчишка, постоянно трепещущий перед своей строгой мамочкой. Всё ещё мальчишка – в том возрасте, в котором уже пора становиться серьёзным взрослым парнем.

Наташа и сама не понимала, чем мог зацепить её этот недотёпа. То деланно хмурый, то искренне слезливый. То показушно грубый, то откровенно трусливый. Одним словом – слабак. И внешне, и внутренне. Слабак, неумело и тщетно пытающийся скрывать свои слабости за неудачной бравадой. И как вести себя с таким, с позволения сказать, «другом»?! А не будем – ка мы ломать над этим голову! Пусть интуиция подскажет!

Со временем, проучившись с Женькой в одном классе полгода, она отметила, что новый «друг» категорически не дружит с точными науками. Что он «плавает» в химических формулах и биологических терминах. Что в премудростях математики и физики и вовсе тонет, как таракан в сметане. А ещё – что у него ужасно плохи дела с физкультурой.

Зато на уроках языка и литературы он изменялся до неузнаваемости.

С пафосом, со страстью декламировал стихи классиков, без труда запоминая огромные отрывки поэм, повестей, романов. Ишь ты, лирик-романтик! Небось втихомолку стишки кропает!..

Наташа часто, словно невзначай, забегала к нему в гости. Меняла наряды – один другого моднее. Пыталась кокетничать и шутить, но в ответ вместо ожидаемых пылких поэтичных признаний встречала лишь тупо-недоумевающий взгляд, будто спрашивающий: «Чего ты от меня хочешь?!» Хотя ясно, безошибочно ощущала: этот увалень к ней неравнодушен!

«И всё-таки я его согну! Или сломаю!» – твёрдо решила она, выжидая подходящего случая. И такой случай вскоре представился.

Ольга Сергеевна уехала в командировку на неделю. И Женька, оставшись без крепких материнских вожжей, изрядно запустил учёбу, умудрившись нахватать двоек даже по любимой литературе. К концу недели он ходил смертельно бледный и трясущийся, с трепетом ожидая возвращения матери. Вот он, благоприятный случай!

Наташа недолюбливала уроки словесности и предпочла бы написать за день пять контрольных по математике, чем одно сочинение. А сочинение следовало подготовить уже к завтрашнему дню. Пять тем – на выбор. И ни одной – на её вкус!

«Вот тут-то я тебя и поймаю!» – мысленно злорадствовала она, набирая на мобильнике номер «друга».

– Жень, привет! – поздоровалась привычным кокетливым тоном. – Ты ещё не настрочил сочинение по Блоку? Уже?! А мне можешь помочь? Я к тебе сейчас забегу! Не возражаешь? Ну вот и договорились!

Подскочила к зеркалу и с улыбкой окинула себя внимательным взглядом. Ну разве она не красива, не обаятельна, не сексуальна?! Какого чёрта ещё надо этому увальню?! Ладно, сейчас она его расшевелит!

Слегка подкрасилась, поправила причёску и облачилась в яркое кимоно. Схватила тетрадь и ручку и, не обуваясь («Чего тут бежать – пару шагов до соседнего подъезда!»), босиком выпорхнула из квартиры – навстречу намеченной цели.

Женька встретил её деланно-равнодушно. Но проницательная гостья сразу заметила, как он часто – возбуждённо задышал при её виде. С обычной хмурой миной провёл к себе в комнату, за письменный стол.

– Ну, и на какую тему будем писать? – мрачно спросил он.

Наташа игриво улыбнулась:

– Не знаю, не решила пока… Может, ты подскажешь? Давай что-нибудь из интимной лирики! Ну, хотя бы про эту его незнакомку… Ой! Ручку уронила!

Она отодвинулась от стола и внимательно посм

отрела на пол, зачем-то проехав по нему босой подошвой. Женька машинально глянул вниз. И взгляд его поневоле зацепился за Наташины ступни – изящные, беленькие, с розово-серебристыми ноготками…

– Наверно, под стол закатилась, – печально улыбнулась она. – Попробуй теперь найти!

– Найду, – буркнул Женька, отодвинув свой стул и присев на корточки. Ничего не разглядел и опустился на колени, невольно бросая частые взгляды на очаровательные ножки гостьи. Внезапно одна из них поднялась над полом. Обронённая ручка лежала там, под ней!

– Вот же она! – потянулся было к находке. Но Наташина стопа вернулась в исходное положение, снова спрятав под собой искомый предмет.

– Ну так доставай! – улыбнулась Наташа коленопреклонённому однокласснику.

– А как?! – вспыхнул он, то ли растерянно, то ли радостно. Должно быть, скорее радостно.

– Догадайся! – лукаво усмехнулась она. И, показав глазами на ножку, причмокнула.

Женька ещё сильнее покраснел и затрясся – от растерянности, волнения, возбуждения, вожделения. Попытался рассердиться и подняться. Мол, как ты смеешь от меня такое требовать, молокососка?! Но в ту же минуту поймал взгляд гостьи – холодный и беспощадный. Взгляд хищницы, не знающей жалости к своим жертвам.

– Ты уже придумал, что сказать матери о своих «успехах» за неделю? – надменно и грозно спросила она. – А хочешь, я ей об этом расскажу?!

– Нет! Не надо! – растерянно забормотал он.

– Тогда делай то, что приказываю!

Он снова «затормозил».

– Смелее! Я не кусаюсь! – насмешливо приободрила его одноклассница.

И чуть не взвизгнула от радости, увидев, как этот «валенок» наконец-то припал губами к её ножке. Как же это, оказывается, приятно и сладко – чувствовать безграничную власть своей красоты, своего обаяния, своей решительности над мальчишкой, сходящим с ума от страсти! Да! Да! Целуй! Целуй мои прекрасные ножки, тупой чмошник! Плачь от радости! Молись на меня – на твою Госпожу и Повелительницу! Я отныне – твоя Муза, Героиня, Богиня! Понял, лирик-романтик?!!

И Женька, захлёбываясь слезами возбуждения, повиновался этим неслышным повелениям. Осыпал страстными поцелуями девичьи ноготки, пальчики, всю ножку, пол вокруг этой ножки! Получал ею тычки в лицо, шлепки и пощёчины. И отвечал на них новыми фонтанами страстных поцелуев.

Блаженство – и для унижающей, и для унижаемого – длилось часа два. Пока в замочной скважине не застучал ключ – вернулась домой Ольга Сергеевна.

Наташа быстро оттолкнула ножкой новообращённого раба, жестом приказав ему встать. Он поднялся и нерешительно, робко оглядываясь на свою Владычицу, поплёлся навстречу матери.

– Привет! Как дела? – спросила она сына.

– Нормально, – процедил он в ответ, стараясь не смотреть ей в глаза.

– Ну вот и чудненько! А я как будто знала – подарок тебе привезла, – улыбнулась мать. – О, у тебя Наташенька в гостях! А какое кимоно шикарное! Наверно пришла тебя совращать, пока мамы дома нет!

Женька через силу улыбнулся в ответ на материнскую шутку. А Наташу так и подмывало крикнуть со смехом: «Да! И уже совратила!» Но, как девушка воспитанная и благоразумная, она воздержалась от такой выходки. Отказавшись от приглашения попить чайку, вежливо попрощалась с Ольгой Сергеевной и направилась к выходу. Женька пошёл проводить гостью.

В полутёмной прихожей снова упал к её прелестным ножкам и прильнул к ним губами. Наташа великодушно даровала ему ещё пару минут наслаждения. Затем, наступив на голову, приказала шёпотом:

– Чтобы завтра, к восьми утра сочинение для меня было готово! Ты понял, мразь?! Иначе…

– Да! Да, моя Госпожа! – возбуждённо прошептал он в ответ, глядя на гостью снизу вверх глазами преданного пса.

Наташа оттолкнула его прочь. Величественным шагом вышла в коридор и спустилась вниз по лестнице, донельзя довольная собой, своей победой, своей красотой и обаянием. А главное – своей кристальной честностью. Обещала не выдать Женькину тайну – и не выдала. Но уже придумывала, на каких условиях она будет (если будет!) впредь ограждать своего раба от новых материнских наказаний.