Солнечное затмение

В свои двадцать пять у Паши за душой были только перспективы. Вовсе не потому, что его стартап прошел в очередной раунд привлечения венчурных инвестиций, или его футбольный клуб побеждал в Премьер Лиге. Отнюдь. В обывательском смысле он был обычным самодостаточным молодым человеком: работа и девушка. Работал он на большом предприятии, которые ещё кое-где сохранились в нашей местности, слесарем. Устроился сразу после училища и постепенно «делал карьеру» из разряда в разряд, в перспективе двигаясь к мастеру участка. Девушка у Паши тоже была постоянная и перспективная, как работа. Они были знакомы со школы, но сошлись уже после. В складчину снимали квартиру и жили в гражданском браке как обычная молодая семья. Детей у них не было. Стороны этому не препятствовали, но пока не получалось.

Девушка наверно даже была бы не против, в тайне надеясь, что это сподвигнет парня к официальному оформлению отношений. Но Паша благодарил небеса каждый месяц, и успокаивал снова опечаленную подругу, напоминая, что при их скромном бюджете и съемной квартире ребенок стал бы неподъёмной дополнительной нагрузкой.

В остальном устроенность и регулярность жизни вполне устраивали молодого мужчину. Если бы не Деньги. Их действительно всегда было в притык. Или не хватало. Паша мог месяцами собирать себе на обновку, а девушка часто вздыхала и ныла, что они никуда не ходят и не «ездиют». Куда пристроить и как распределить оставшиеся после обязательных выплат крохи, было почти единственным и частым источником споров в молодой семье.

Поэтому, когда в очередной день зарплаты Паше на карту бухнулась не ожидаемая и уже полностью распределенная сумма, а существенно меньше, парень сначала расстроился, а потом твёрдо решил выяснить причины такой несправедливости.

Вместо обеда он направился в заводоуправление, с непривычки потыркавшись по разным кабинетам, наконец, оказался у кабинета бухгалтерии, взявшись за ручку двери. Но повернуть её не успел. Дверь резко открылась, чуть не приложив его по лбу и на пороге ойкнув от испуга оказалась щупленькая женщина в сильных очках:

— Извините, я вас не убила? Вы к кому? – участливо поинтересовалась она.

— Мне вот тут по зарплате узнать. На карточку прошло меньше чем должно.

— По зарплате у нас Галина Павловна. Но сейчас её нет. Она на обед домой убежала. Заходите после двух, пояснила женщина.

— Я не могу, у меня смена.

— Тогда давайте оставим записку ей с вопросом и контактами, она придёт разберётся, - предложила тогда женщина.

Так они и сделали. И весь оставшийся день Паш ждал звонка. Время двигалось к вечеру. Управление закрывалось в пять, и без десяти Паша опять оказался перед знакомым кабинетом. И опять на пороге столкнулся с женщиной. Эта выглядела молодой. Точнее, находилась в том золотом женском возрасте, когда им с легкостью можно дать и 30, и 50. Высокая, статная, шатенка с короткой стрижкой и благородным профилем. Неуместно только смотрелись на её красивом лице печальные и потухшие карие глаза.

Паша понял, что это и есть та неуловимая Галина Павловна. Он как смог, спотыкаясь и с непривычки с трудом подбирая слова, объяснил ей ситуацию, но она, кажется, не слушала:

— Да, хорошо. Понятно, - кивала она. Какая ошибка? У нас компьютер всё считает, не может быть никаких ошибок. Ну хорошо, если настраиваете я ещё раз всё посмотрю. Но не сейчас, я не могу. Ну и что еще 10 минут рабочего времени, у меня свой график, мне нужно бежать. Вы слышите, что я говорю, отойдите прошу вас! Жалуйтесь, куда хотите, - повышая голос, и чуть ли не в истерике говорила она, закрывая дверь на ключ.

Онемевший от такой тирады Паша молча провожал удаляющуюся фигуру Галины Павловны взглядом. Он остался без настроения и без зарплаты. Был испорчен и вечер. Он постоянно возвращался в мыслях к вопиющей несправедливости и чёрствости этой нервной женщины.

На утро, перед началом смены Паша опять был у кабинета бухгалтерии. Но он был закрыт. Он помялся у двери, но пора было бежать на участок.

— А где Галина Павловна, она во сколько приходит? - Поинтересовался он у проходившего мимо человека.

— Её раньше 10 не будет, - пояснили ему.

«Вот же повезло. Какая-то бестолковая и злая истеричка. Считать не умеет и на работу ходит как попало. Нашли же кому доверять считать зарплату», - горячился Паша. Пришлось ему опять отложить разборки до обеда. Но теперь уже понимая специфику, он двинул в управление за полчаса до обеда, пообещав мастеру и вернуться с него пораньше. Кабинет был открыт, Галина Павловна, однако, уже собирала вещи. Увидев Пашу, она поморщилась: "да я помню", - и снова села за компьютер:

— Как ваша фамилия, какое подразделение, так-так... Вот по ведомости у вас столько часов, вот ставка... насчитано... столько плюс премия за план... сверхурочные? Нет не было... Всё верно: 12 полных рабочий дней. Почему 12? Откуда мне знать, так подали ведомость. Может больничный? Нет? Ну это не ко мне вопрос, почему не 21 день. Обратитесь к мастеру. Я не причём! Хорошо, я посмотрю... Да, действительно по бумажной ведомости у вас полный месяц. Наверно цифры перепутала, когда переносила. Извините, я всё персчитаю. И получите доплату со следующим авансом. Неужели нельзя подождать подумаешь две недели?! Не надо на меня повышать голос! Молодой человек отстаньте от меня, мне некогда тут с вами беседовать! Мне пора, вы понимаете это слово?!!

И она, опять придя в состояние истерической то ли ярости то ли испуга вытолкала его из кабинета и с грохотом захлопнула за ним дверь. Паше было очень обидно, и он злился. Мало того, что они сами всё напутали, лишили половины зарплаты, так еще и недостающих средств придётся ждать две недели. Притом, на него дважды накричали совершенно не за что. И он твёрдо решил жаловаться. Пошёл по кабинетам в поисках начальника этой злой сучки. Им оказался возрастной мужчина через два кабинета от первого. Он внимательно выслушал Пашу и попросил того присесть:

— Понимаете, - вкрадчиво начал он, - Галина Павловна у нас опытный и ответственный сотрудник. Не-нет, не возражайте, дослушайте! Но у неё в жизни всё сложно. У неё на попечении ребёнок - инвалид детства и ей приходится постоянно бегать его проведывать. Мужа у неё нет, родственников тоже. И мы все поддерживаем её как можем. Вот и график у неё свой, почасовой. Она вам всё исправит, вы не беспокойтесь. Войдите в её положение.

Для Паши такая информация было неожиданной. Злоба на эту женщина сразу утихла, и ему стало даже её жаль. Распрощавшись с дядечкой, он потом ещё долго вспоминал эту историю и качал головой, радовался, что у него таких проблем нет. Потом и недостающие деньги пришли ему на карту, и инцидент забылся вообще.

Пока однажды в выходной ему не позвонили с незнакомого номера.

— Это Галина Павловна из бухгалтерии, может помните. Я насчитала вам неправильную зарплату. Хотела ещё раз извинится. Спасибо. Да извините. Но у меня к вам просьба личного характера. Так вышло, что у нас сломалась швейная машинка. Он старая. В ремонт такие не берут. И не знаю к кому обратиться. Вы же слесарь, может посмотрите? Да, спасибо. Можно сегодня. В любое время я заплачу. Ещё раз извините. И еще раз спасибо!

Паша очень удивился. Каким образом эта женщина сохранила его номер? Как в её темноволосой голове сложилась картинка, где был он и швейная машинка вместе, на одной странице? Почему она решила, что именно он «в благодарность» за её костяки решит ей же ещё и помогать? «Чудны дела твои..», - Паша был настолько ошарашен и заинтригован, что не смог отказать.

Через пару часов он уже стоял у порога Галина Павловны. Та встретила его в простом легком ситцевом платье. Под тканью на стройном и упругом теле к своему смущению Паша заметил только трусики. Грудь, крепкая и объемная топорщилась плотными пупырками сосков. Кажется, она нарядилась специально для него. От такой встречи, Паша даже смутился и поспешно отвёл взгляд.

За мамкой он увидел ещё одно лицо. Это была молодая девушка. Она была намного ниже Глины Павловны, какая-то квадратная по силуэту. При этом казалась совсем ребёнком несмотря на свои, как потом выяснилось, 20 лет. Девушка была странно одета, в яркие разноцветные тряпки, как будто сшитые из разных кусочков. Особенно Пашу удивило её лицо, приплюснутое, с вздернутым носиком и плоской переносицей. Оно было обрамлено пепельными волнистыми волосами свободно спадавшими до плотных и круглых как по циркулю грудок, угадывающихся в разрезе. Пухлые розовые губы придавали девушке дополнительную невинность. И глаза. Они походили разрезом на восточные. Хоть и смотрели весело, но казалось, что фокусировались не на нём, а где-то в стороне, так как один глаз косил и постоянно «убегал».

— Это моя Люси, - представила дочку Галина Павловна. - Поздоровайся с дядей. Он нам сейчас поможет и починит твою машинку. Покажи ему все Люсенька!

Девушка промычала что-то нечленораздельное и весёлое и поковыляла в дальнюю комнату. Кажется, это была её спальня. Несмотря на взрослый возраст хозяйки, её комната была обставлена как для маленького ребенка: белая мебель, розовые шторы с принцессами, и такая же «принцессная» кровать с ажурной спинкой и розовым покрывалом. Всюду были разбросаны детские книжки и одежда. На стене белый телевизор показывал какие-то красочные мультики.

Машинка стояла на тумбочке около окна. Люсенька любила сшивать всякие кусочки материи комбинируя из них разные предметы своего гардероба. Девушка оказалась дауном. Вот о каком ребёнке инвалиде говорил тот дядька, - понял Пашка.

Пока он копался с доисторической швейной машинкой, которой, понятно, не поможет уже никакой сервис, Люся не отходила от него ни на шаг. Она присела рядом, почти прижавшись к нему бедром и заглядывала под руку. Паша нервничал. Он немного побаивался эту странную девушку. С её убегающими глазами и неровной улыбкой. Но она сидела тихо, только иногда мычала и шептала себе что-то под нос. От неё приятно пахло молодостью и мылом.

Наконец дело было сделано. Всё заработало. Паша сам удивился результату. Люся радостно вскочила и высоко вскинув руки, сделала победный круг по комнате что-то лепеча и подпрыгивая. Потом побежала сообщать маме хорошие новости.

Галина Павловна тоже горячо поблагодарила мастера и предложила пообедать с ними. Молодой человек согласился и засиделся с этими двумя женщинами намного дольше, чем планировал, отказавшись в итоге, от каких-либо денег. Ему было  сними комфортно и спокойно. Обе эти женщины каждая по-своему заинтересовали молодого человека.

Так Паша стал для этой семьи "мужем на час". Его звали, кажется, даже без всякого повода. Его всегда щедро кормили, а Люсенька радовалась ему как самой лучшей игрушке. Галина Павловна, теперь просто Галина, тоже всегда тепло принимала молодого человека. Она всё больше привлекала его как женщина. Пашина девушка тоже чувствовала перемены в партнёре и угрожающе хмурилась.

Сталкиваясь в тесной кухне или в коридоре с Галей, он заглядывал в её глаза и видел там теплый интерес и скромную надежду. Напряжение между ними росло. И однажды вечером ситуация разрешилась первыми несмелыми, а потом всё более страстными поцелуями. Они были на кухне, а Люсенька смотрела в своей комнате телевизор. Галина потащила Пашу в туалет. И там тихо отдалась молодому человеку, усадив его на закрытую крышку унитаза и устроившись на его коленях. Её крепкое тело сильно и неистово двигалось в его руках, ритмично опускаясь на его член. Он обхватил её ягодицы руками и помогал ей скакать на нём. Казалось, влагалище её было наполнено мягким сливочным маслом, так плотно и густо оно охватывало член. Жадно принимая его в себя, Галина то замедлялась, то с новой силой нанизывала себя, встречая его головку внутри чем-то объемным и упругим. Женщина крутила тазом, терлась лобком и, наконец с немым криком содрогнулась в долгожданном сладком оргазме.

Потом она, не слезая с члена, со слезами благодарила, и извинялась, «что использовала его». Паша смущенно её успокаивал, доказывая ей, что сам давно хотел и всё никак не хватало смелости. Кажется, ей было стыдно за собственную слабость и безоглядную похоть, с которой она приняла его, и она боялась смотреть ему в глаза. Но Паша не кончил, и его член всё еще был в женщине, пока она плакала. Он начал немного покачивать Галин таз, позволяя своему органу снова двигаться внутри неё. Женщина не сразу, но в какой-то момент ощутила его фрикции: плотные стенки перекатывались по его головке. Слезы её тут же высохли, она закусила губу и снова отдалась половому сношению.

Но тут в дверь яростно забарабанили: «Мама, мамочка, ты там. Где Паша? Все ушли, оставили Люсеньку!», - Неслись рваные фразы из-за двери несчастным тоном. Девушка потеряла их. Галина подала голос, успокаивая дочь, соскочив с Паши и поправляя одежду – момент был упущен.

Пашины трусы оказались запачканы молочной женской влагой, и он поспешно оттёр густую слизь туалетной бумагой, кое-как запихав неудовлетворённый член в бельё. Наскоро приведя себя в порядок, они открыли дверь. Люсенька внимательно и с подозрением их осмотрела, но ничего не сказала. Однако старалась в этот вечер больше не оставлять их одних.

Так Паше пришлось уйти от Галины не до конца удовлетворённым. Дома его ждала девушка с очередными упреками и это окончательно испортило вечер. После яростной ссоры, во время примирительного секса сзади он невольно сравнивал это просторное и хлюпающее обильной жидкой влагой влагалище перед ним с тесным сливочно-шелковым лоном Галины. И сравнение было не в пользу распластанной под ним подруги.

Поэтому в следующий вечер он снова был у Галины.

И в следующий тоже.

И потом.

А ещё через пару недель личная жизнь сложилась так, что он перебрался к Галине насовсем: его девушка, уже давно проявлявшая разочарование, объявила, что выходит замуж за другого и попросила съехать. Оказалось, пока Паша пропадал у Галины, она тоже не тратила времени даром.

Галина в тайне радовалась такому повороту, но переживала как «нового папу» воспримет Люсенька. Но та, кажется, даже не заметила перемен, и отнеслась к тому, что теперь «Паша спит с мамой» как к само собой разумеющемуся.

Сложности были только с уединением. Они спали в зале на разложенном диване. Люсенька - в своей отдельной комнате. Приходилось дожидаться, когда девушка заснёт, чтобы на цыпочках прикрыть между комнатами дверь и только потом придаваться тихому осторожному сексу. Женщина, видимо, давно была одна, поэтому готова была принимать мужчину ежедневно и по нескольку раз. Молодой человек чувствовал в ней бешеное желание, которого не было в прежней женщине, и любил Галину неутомимо. Не требуя особых изысков.

Галина на таких хлебах заметно успокоилась, повеселела и уже не глубокая безысходность населяла её глаза, а затаённая радость и скромная надежда.

Однажды светлой летней ночью они, тихо притворив дверь они опять слились в объятиях. Паша под одеялом раздвинул Гале ноги, задрал ночнушку, пошарил там по жестким волосам и мягкой промежности, и лег сверху. Его член нырнул в плотное густое влагалище. Галя то ли всегда теперь была мокрой, либо уже ждала его. Он начал медленно двигаться, чтобы не скрипеть пружинами. Женщина глубоко дышала и тихо постанывала на ему в ухо, закусив нижнюю губу. В какой-то момент Паша отвлёкся и приподнял над подушками голову, краем глаза заметив какое-то движение. На пороге соседней комнаты стояла Люсенька. Она было голая. Стояла, и молча смотрела на них. У неё была большая развитая грудь, и широкие бёдра. Между коротким ногами темнел треугольник лобка. Люсенька запустила в него свою руку и активно там двигала всей пятерней, держась второй рукой за косяк.

Паша не мог оторваться от этой картины, и он пожирал Люсеньку глазами. Непроизвольно его движения стали убыстряться и кажется они кончили все втроём. Люсенька при этом даже не сменила позы, только дёрнулась телом, и продолжила возится у себя между складок промежности. Паша был заворожен этой картиной, а его член снова напрягся. Галина удивлённо радостно отнеслась к его энтузиазму, не выпуская его член из себя.

Как во сне Паша одновременно любовался на дочь и любил её мать. Две женщины и он. Заканчивая, яростно двигая тазом и схватив Галину за ягодицы, с силой насаживая её на себя, он излился и удовлетворённо перекатился на бок, продолжая делать вид, что не видит Люсю. Галина, тихо смеясь благодарно поцеловала его и встала, чтобы пойти в ванную. Вот тут она и увидела Люсеньку! Та все ещё была на пороге комнаты и яростно двигала рукой.

— Милая, мы же с тобой договаривались, что такое можно делать только у себя в комнате, когда никто не видит! Ты же можешь смутить нашего Пашу, - Галина говорила всё это своей дочери совершенно спокойно, так, как будто эта картина была для неё не в новинку. Она быстро увела и уложила Люсеньку в постель.

Немного посидев с дочкой и вернувшись он объяснила Паше ситуацию.

Действительно, с момента полового созревания Люсенька обнаружила у себя половые органы и активно их стимулировала, посвящая этому достаточно много времени, не взирая на присутствие посторонних. Это такая особенность «солнечных людей» - они плохо понимают правила приличий. Но Галина втолковала ей, что такие вещи стоит делать в одиночестве. Люся была послушной девушкой и всегда оставалась для таких игр в своей комнате. Но, видимо, секс матери с мужчиной в соседней комнате были слишком большим искушением для молодой девушки. И она хотела всё видеть.

С той ночи жизнь Пашина стала невыносима. Он хотел мать. И не мог забыть дочь. А Люсенька как будто специально провоцировала его на телесный контакт. Садилась рядом, прижималась и терлась то бедром, то рукой. Или брала его руку и клала себе грудь. Или поднимала себе юбку и стягивала трусики и ходила так по комнате. Потом с криком убегала к себе в комнату, и Паша слышал, как она яростно удовлетворяет себя, стоная и причитая.

Член Паши от этого представления постоянно вставал, и он совсем измучился. Галина полностью его устраивала, но эта молодая и озабоченная девушка-даун просто сводила его с ума. Он понимал, что стоит ему дотронуться до девушки, она тут же обо этом расскажет матери. А он не хотел терять такую женщину.

Выход нашёлся неожиданно. Любимой Люсиной книжкой с огромными картинками была сказка о Красной Шапочке. Девушка могла часами её рассматривать и по слогам читать. После последних сексуальных потрясений, картинка в книжке, где девочка стоит у кровати с переодетым волком стала вызывать у Люсеньки определенные ассоциации. Она задумчиво разглядывала её и запускала свою руку между ног. В её фантазии волк в постели должен был любить девочку как Паша маму. Молодой человек как ни старался отводить взгляд, наблюдал такие сцены неоднократно, ведь хотя девушка и уходила при этом к себе, как ей наказывала мама, но никогда не закрывала за собой дверь.

И тут у Паши и созрел план.

В очередной раз заметив, что Люся мастурбирует на картинку с волком, Паша вошел в комнату и присел рядом. Девушка не испугалась, наоборот активнее задвигала рукой, внимательно уставившись на Пашу. Тот поинтересовался, приятно ли ей сейчас. Та кивнула. Тогда он спросил, не хотела ли бы Люсенька, чтобы как у Красной Шапочки, у неё тоже был свой Волк, который бы её любил. Девочка согласно закивала, не вытаскивая руки: «Волк любил бы Люсеньку, делал ей хорошо, он был лежал на ней... Люся бы была довольная, - пробормотала она и закатила глаза, дергаясь тазом, кончая в очередной раз.

— Люсенька, я сейчас уйду по делам, - дрожащим от возбуждения голосом продолжил Паша, - У меня есть такой знакомый Волк. Я могу его позвать, если ты захочешь. Он будет тебя любить, как я люблю твою маму. Хочешь заняться любовью как взрослая? - Еще раз уточнил Паша.

— Да – да, - кивала Люсенька.

— Тогда я пошёл, но ты не пугайся, если придет Волк, это я его позвал!

— Хорошо, Люся будет ждать, - обещала девушка.

Паша, прикрыв дверь в комнату, кинулся в ванную. Скинул рубашку и штаны, нацепив купленный ради этой задумки дешевый серый халат из искрящегося полиамида. И надел... маску волка из «Ну, Погоди» с рельефным носом и торчащими ушами. Маска оставляла открытым рот и подбородок, но на случай узнавания Паша готов был всё остановить и перевести в шутку.

Внимательно оглядел себя в зеркало и вышел из ванны. Люся все ещё предавалась своим играм. Он басовито кашлянул, чтобы прилечь её внимание. Она повернула голову. Но не узнала его. Вместо этого она вскочила и бросилась к нему в объятия с криком «мой волк любимый ты ко мне пришёл!». Скоро должна была вернуться из магазина Галя и поэтому он старался не терять времени, двинув девушку на кровать. Люся с радостью подчинилась.

«Ты была хорошей девочкой?» - забасил Паша репертуар деда Мороза. - «Ждала меня?».

Девушка в ответ радостно кивала. Они достигли кровати, и Паша бережно опустил цепляющую за него Люсеньку на спину, раздвинув ей ноги. Под юбкой у неё не было белья. Перед ним открылась совершенно нормальная взрослая женская промежность. Светлые волосики обрамляли аккуратную щель. Оттуда выглядывали розовые лепестки губ, влажные от долгих манипуляций.

— Люсенька, ты очень красивая девочка. Ты любишь делать себе приятно?, - продолжил Паша.

— Да – да, очень, Вот так! – Показала девушка, сцепившись в клитор пальцами.

— Девочка, а хочешь ли ты, чтобы волк сделал тебе приятное немного по-другому, как делают это взрослые дяди тётям? - спросил басом Паша насилу сдерживаясь.

— Да – да, - закивала она.

— Но это будет наш секрет, ты не скажешь о нас маме? А то мама наругает, и Волк больше не придет, - предостерег Паша

Люсенька чуть задумалась, но потом пообещала ничего не говорить маме.

Паша не мог больше сдерживаться и распахнул свой халат. Член стоял как черенок лопаты, но он не хотел напугать девушку и сознательно тормозил свои порывы. Сначала он начал водить членом вдоль щели, по гладким розовым половым губам, склизким от её выделений Люсеньки. Она замерла, прислушиваясь с новым ощущениям. С каждым ходом взад-вперёд он чуть глубже погружал член в область вульвы зачерпывая там немного влаги и потом размазывал её по всей щели, до самого клитора, возвращался и нырял между её губ всё глубже. Люся пребывала в сладостном оцепенении, смотря в потолок. Она выпятила нижнюю губу, выкатила глаза и перебилрала в воздухе пальчиками, прислушиваясь к собственному организму. Наконец, Пашин член смог протиснуться в Люсеньку на всю головку. Там, среди тугих складок он почувствовал преграду. Когда он толчком надавливал на неё, она растягивалась, охватывая его член как диафрагма. Он то толкал её, то отступал, пока в какое-то мгновение эта преграда не ослабла и пропустила его дальше. И он погрузился в узкую и плотную Люсеньку на всю длину своего члена.

Видимо природа знала своё дело: Люсенька инстинктивно подобрала ноги и сжала их в коленях, а ручками обняла Пашу за плечи, двигаясь тазом на встречу его фрикциям. Она явно не испытывала никакой боли, а активно наслаждалась процессом. Паша не мог терпеть долго. Влагалище было длинное и узкое, с нежными внутренними складками. Погружаясь в девушку на всю глубину, он не чувствовал, что достигает «дна», как это было с Галиной. Оно засасывало его нежно, как воронка, и ласково «сдаивало». Такое было невозможно терпеть долго. Он кончил практически через пару минут, прямо в девушку, содрогнувшись, закатив глаза и выдавив из себя тяжелый стон. Люсенька явно оставалась на взводе и не достигла конца.

— Тебе надо погладить себя как ты делала с Волком раньше! - Прошептать он ей на ухо.

Девушка понимающе кивнула и запустила свою руку между их телами к своему лобку. Его член всё ещё был внутри, хоть и ослабленный, но сжимаемый тугими стенками, и он ощутил как её проворные короткие пальчики запорхали сверху щелки. Паша почувствовал, как влагалище девушки заходило волнами  сокращаясь по всей длине и стимулируя его член. От чего он, в свою очередь, снова начал наполняться желанием.

Боже, чтобы со мной делаешь, - захрипел Волк и заново начал фрикции.

Люсенька уже не убирала руку, вторую закинула за голову и закрыв глаза пребывала в глубоком трансе. Её губы сосали свой же язык, рука металась над лобком, Паша всё убыстряясь, кое-как удерживал съезжающую маску на голове. Он неистово трахал тесное и склизкое влагалище девушки.

Паша смог продержаться чуть дольше, и в благодарность за терпение почувствовал, как в припадке экстаза тугие мышцы влагалища начали часто и сильно сжимать его член, переживая собственный финал. Люсенька блаженно содрогнулась, тут же обмякла и растеклась всем телом на кровати.

Пора было бежать. Пользуясь временной невменяемость Люсеньки, он снова метнулся в ванну, помыл агрегат и переоделся. Сердце его бешено колотилось. Он получил запретный плод, о котором давно мечтал, и теперь чувствовал себя грязным манипулятором и развратником. Но с точно знал, что на этом теперь уже не сможет остановится.

Выскользнув из ванны он пробрался на кухню дрожащими рукам закурил.

Люсенька не показывалась. Надо было привести её в порядок, чтобы мать не поняла всё с одного взгляда. Он заглянул в комнату. Разметавшись, девушка так и лежала на кровати.

— Люсенька, привет, ты чего тут лежишь в таком виде. Это некультурно. Придет мама будет ругаться. Надо вставать и одеваться, - срывающимися хриплым голосом упрашивал Паша.

Девушка мутным взором повернула голову:

— Приходил Волк, он любил меня. Я теперь тоже женщина, - сообщила она.

— Люсенька, тебе наверно примерещилось, - увещевал её Паша. - Я пришёл никого не было, о чем ты говоришь?

— Волк был. Он меня крепко любил. Он входил в меня! Было больно, потом хорошо, - доказывала девушка.

— Хорошо Люсенька, нельзя же так лежать, давай оденемся, - продолжал Паша.

— Да мама. Мама будет ругаться. Не будем говорить маме. Маме не говорим, да. Нельзя маме. - вдруг чуть осмысленнее затараторила она, поднимаясь с постели.

После этого Пашке удалось её кое-как привести в порядок.

Галина как будто бы ничего не заметила. Пронесло.

Так Паша стал Волком. Он каждый раз давал себе зарок, что делает так в последний раз. Но как только они с Люсей оставались одни, он говорил, что уходит, а Люсенька, уже ожидая прихода Волка, с готовностью его провожала. Через минуту появлялся волк. И девушка бросалась к нему в объятия.

Внимательный Волк не только учил Люсеньку разным позам. Он рассказал, как делать Волку ещё приятнее, облизывая его штучку. Девушка как будто всегда мечтала пососать что-то подобное. Она втянула член в рот с такой силой, что Паша побоялся его лишиться. Пришлось руководить девушкой, чтобы она ослабила хватку.

Неприятным открытием стала для девушки жидкость из штучки, но та была объявлена полезной и проглатывалась с кислой миной. В остальное время он наслаждался необыкновенно уютным и подвижным влагалищем девушки. Внутренние мышцы у неё были такими сильными, что он мог даже особо не двигаться – ходившие внутри волны работали как доильный аппарат. Она помогала себе пальцами если ей не хватало скорости. И главное – была неутомима.

Иногда, устав, он просил показать, как сильно девушка любит Волка и наслаждался близкими видами неистовой мастурбации и сериями оргазмов бесстыдно ему демонстрируемых.

Все реже он был ночами с Галиной и все чаще к Люсеньке приходил Волк. Это не могло длится бесконечно. И однажды Галя вернулась домой совсем не в то время, когда её ждали. Пребывая в экстазе сношения, Паша, обмирая, услышал звон посуды на кухне. Открыв своим ключом, Галина, похоже, в этот раз всё же застигла их с врасплох. Все в Паше поникло. Сердце ушло в пятки. Он с ужасом представлял последствия.

Люсенька ничего не поняла и ощутив его ослабление, продолжила ласкать себя сама даже не открывая глаз. Паша же сполз с кровати и лихорадочно подобрался: видела или нет? И что делать с маской? Выглянув в коридор и убедившись, что Галина и вправду шумит кухне, он стремглав метнулся в ванную и закрылся там, наскоро пытаясь скрыть следы разврата. Его крупно трясло, из рук всё валилось. Но через мгновение в дверь постучали:

— Паша ты там не психуй, - спокойным и даже веселым голосом сказала Галина. - Выходи, поговорим спокойно.

И уже через пару минут Паше открылось, что Галина обо всём давно знала.

— Неужели ты думаешь, что Люся такая уж глупая, что не узнала тебя под маской? Это она разыгрывала тебя, а не ты её, - со смехом добавила Галя. - Она рассказала всё мне в тот же вечер, когда я желала ей спокойной ночи. Так как нет у неё более близкого человека, - добавила женщина.

Галя хотела, чтобы у Люсеньки был кто-то кроме неё и ради этого готова была пойти на весь этот "стыд и непотребство", как она со смешком отозвалась об его поступке.

— Ты любишь мою девочку или просто пользуешься ей? - спросила Галина.

— Люблю кажется. Но я и тебя люблю, - добавил Пашка.

— Ну и хорошо. Хорошо. - Заключила Галина задумчиво обнимая Пашкину голову.

Так Мать взяла верх над Женщиной. Счастье дочери оказалось для Галины важнее личного, и она великодушно разрешила Волку вновь приходить в гости к её Красной шапочке. Всегда, когда та этого захочет. В обмен на обещание никогда не оставлять её ребенка.