Съёмная квартира - 5.

Сполоснулся в душе. Наверное мама уже спит рядом с Лерой. Тихонько, на цырлах пробрался в спальню. Оба-на! В спальне горит ночник, создавая сумрак и в этом сумраке отсвечивает тело голой мамы, стоящей у кровати.

— Ма, ты чего? Я думал ты уже давно спишь.

— Любуюсь, сын. Ты посмотри, как она прекрасна, наша Лера. Лицо умиротворённое, тело-само совершенство.

Я мог бы найти в этом совершенстве кучу недостатков, но, честно говоря, не стану их искать, потому как это непосильная задача. Лерка и правда весьма привлекательна. Привлекательна именно своим несколько не идеальным лицом, телосложением. Красавицы, надменные и холодные, пусть и привлекают взоры на обложках журналов, в жизни не очень востребованы. Судьба красивой женщины - одиночество. А мне достаточно и моей Лерки. Для меня она и есть свет в окошке. Вот и маме понравилась. А уж коли понравилась маме, то тушите свет, кто девочку решит обидеть. Можете сразу обратиться в похоронное бюро, выбрать себе симпатичный гробик и местечко на кладбище. Меж тем мама на коленках пробралась ближе к снохе, каким-то кошачьим движением оказавшись на кровати. Подползла, легла рядом, прикоснулась к попе губами.

— Сын, она пахнет ребёнком. И кожа такая бархатистая. Чем она попу мажет? Каким кремом?

— Мам, кроме моей спермы, изредка спускаемой на попу, ничем.

— Хммм...Странно. А почему ты ни разу мне на задницу не спустил?

— Ма, а надо? У тебя и без того попа нормальная.

— Нет, сын. Не попа, жопа толстая. Это у Лерочки попа. Сын, ты посмотри: Её пися похожа на нераскрывшийся бутон тюльпана. - По мне так совсем и не тюльпан, но с мамой не спорят. - Помоги мне повернуть её. Только осторожно. Она такая хрупкая.

Нет, у мамани сегодня точно крышак поехал. Это Лерка-то хрупкая? Да она три дня в неделю в спортзал ходит. А может и правда хрупкая. Да нет. Спортивная девчонка. И растяжка хорошая. Такие позы принимает, что ай да ну. Пошутила мама по поводу снохи. Или ей с её приличным весом все, кто не дотягивает до её габаритов, кажутся хрупкими, готовыми рассыпаться от малейшего неосторожного движения.

— Мам, разбудим же.

— Кого? Леру? Сын, да в неё влито столько коньяка, что хорошо бы к обеду проснулась. Давай повернём. Да тише ты, медведь! Вот так вот. Да. Положи девочку на спину. Ммм, какие ножки. - Мама медленно развела в стороны Лерины ноги. - А какая прелесть меж ними. Какая писечка!

— Ма, у тебя пися не хуже.

— Помолчи, а. Какая пися? Пизда старая, вот кто такая. Это она была писей, пока Лерочка не появилась. Ты посмотри на её губки. Прелесть. Плотные валики. Малые губки не торчат гребешком, спрятаны внутри. А клитор. Сын, ты посмотри какой клитор. - Мама пальцами осторожно раздвинула большие губы, легонько развела в стороны малые. И клитор высунулся из капюшона, где прятался до поры, до времени. - Это не клитор, это сказка! Ой!

Мама отдёрнула

руку.

— Ма, ты что?

— Она реагирует!

— Так и должно быть. Она же не мёртвая.

— Дурак! Она сама спит. Реагирует тело. Нет, я сейчас точно её вылижу. Пусть ей снится чудесный эротический сон. - Мама наклонилась, встав коленями меж Леркиных ног, высунула язык и легонько лизнула сноху. - Сын, какой аромат! Какой вкус! Ты не представляешь!

— Ма, ну что ты в самом деле? Я же не раз и не два лизал её.

— Он лизал. Ты - это ты, а я - это я. Лера первая из женщин, у кого я пробую полизать.

— Ма, а тебе сказать кое-что?

— Что? Ты говори, я слушаю.

Отвечая, мама сладко и нежно целовала Леркин бутон. Перебирала губами малые губки, втягивала в себя клитор, ласкала всё это языком.

— Ой, она сок пустила!

Мама отстранилась, посмотрела в лицо снохи, чтобы убедиться, что та не проснулась. На лице Леры не дрогнул ни один мускул.

— Что ты там хотел сказать?

— Ма, у вас с Лерой один и тот же запах и один и тот же вкус.

— Что? - Мама обернулась, отвлеклась от ласк снохи. - Так не бывает. Каждая женщина индивидуальна.

— Ма, а как двойники? Они же есть. Почему не может быть двойников женских писечек? Ты попробуй сама и убедишься. Ты же её лижешь? Вот и сунь себе палец, лизни и понюхай. Ну?

— Слушай, и правда. Всё, Максик, ты встрял. Хоть ты и мой сын, но девочку я тебе обижать не дам. Лера, Лерочка! Мне бы тебя трезвую приласкать. Чтобы ты извивалась от страсти. Ох, сынок, однако завтра я никуда от вас не пойду. Ты с утра на службу?

— Да.

— А Лера?

— Отмажу.

— Вот и хорошо. Пусть девочка выспится, отдохнёт. Ты, поди, замучал её работой. Готовка, стирка, прочее.

— Ма, какая готовка? Какая стирка? Всё автоматическое. Даже хлебопечка - автомат. Засыпал ингредиенты и включил.

— Вот. Вот так и происходит. Сначала эрзац-еда, потом эрзац - дети из пробирки. Так нация и вырождается.

Бля, мама точно погнала, свихнулась на Леркиной пизде. Какая связь между мультиваркой и рождением детишек?

— Всё, сын, не отвлекай.

Мама вновь прикоснулась к бутону снохи. Видать даже пьяный организм ответил на настойчивые ласки. Лера застонала, заворочалась, согнула ноги в коленях, развела их в стороны. Что-то промычала. Потом отчётливо прозвучало

— Мааакс....Маааксик...

Мама повернула ко мне лицо. Подбородок блестел, испачканный Леркиными выделениями. Мама облизнула губы.

— Вкусно. Ты, свинота, слышал, кого она звала?

— Да. Тогда что замер? Мама будет ласкать Лерочку. А ты вставай сзади и начинай трахать мамину задницу.

— Сразу задницу? Может передницу?

— Куда попадёшь. Только толкай осторожно, чтобы не сильно тревожить девочку. Ай, Лерочка, ай, моя сладенькая. Сейчас, сейчас ты кончишь. Ну, что замер. Да тише ты! Отрастил оглоблю. Медленно входи.