Семейное торжество

Терпеть не могу семейные посиделки. Ну, знаете, когда по какому-либо торжественному поводу (юбилей, например, или выход на пенсию) собираются за одним празднично накрытым столом малознакомые люди, родственники по какой-то там линии, изображают радушие и искренность. Родители тащат своих детей на подобные мероприятия в приказном порядке, даже не спрашивая их мнения. А там обязательные расспросы: «А сколько нам лет?» «А кого мы больше любим – маму или папу?» «нравится в садике?», потом «Ну как учишься?», «какой класс?», «как дела в школе?». Далее по возрасту: «ух ты, какая невеста выросла!», «Когда замуж?», «от женихов, поди отбоя нет!». Короче, этакая «минута славы» пополам со стыдом, когда на тебя устремлено внимание всех присутствующих. И если тупанёшь или опозоришься, то будь уверена, никто этого не забудет и будут передавать в поколениях как семейную притчу. А отвечать по существу – значит выставить себя полной дебилкой, потому что на глупые вопросы могут быть только глупые ответы. К счастью, этот допрос длится недолго, и вскоре все переключаются на другую тему, забыв о тебе до конца посиделок, если не натворишь чего-нибудь экстраординарного.

И тут неожиданно мама вдруг выдаёт с гордостью: А вы знаете, как моя дочка читает стишок / поёт / играет на пианино / декламирует басню? Ей то лишь бы похвалится, а родня с неудовольствием и настойчивостью, которой невозможно отказать, изображая неподдельный интерес, скандирует «Просим! Просим! Просим!» и хлопает в ладоши. И вот, мама млеет от того, как тешат её чувство собственного достоинства, а ты позоришься по полной! А некоторые ещё и на видео снимают...

Потом вас сажают за отдельный «детский» стол, где есть еда и газировка вместо алкоголя. Чтобы не мешали взрослым разговорам за праздничным столом... Даже если тебе уже лет 16-18, этот порядок не меняется, а только добавляется фраза – «за малышами присмотри!». Это унизительно. Но гораздо хуже, когда тебя сажают, как куклу, за «взрослый» стол, и ты вынуждена участвовать в семейном разговоре, сидеть весь вечер до самого конца застолья с постным благопристойным выражением лица. Причем излишне оживлённая – мартышка, минимум эмоций – «что такая грустная?», смеёшься без умолку – глупая, строгая сдержанная мимика – «застыла, как истукан», ну и комбо – предъява в конце от кого-нибудь из близких со змеиным шипением – «вечно недовольная, губы надует и сидит!». Нет, уж лучше с детьми, там хоть можно потихоньку слинять, когда наскучит, или в телефон залипнуть.

Сегодня меня окружали мои мелкие племянники и племянницы, двоюродные и троюродные братья и сёстры. Я была самой старшей в этой компании, самой взрослой, самой опытной, самой знающей. Мои голые колени высоко вздымались над низеньким «детским» столом – я сидела, развалясь на полуигрушечном стульчике с деревянной спинкой... Напротив меня сидел Лёнька – чан тёти Вали, кудрявый черноволосый задрот и отличник, классический «сын маминой подруги». Он был младше меня на два года – в детстве это колоссальная разница! В семье за глаза его называли «Алёша», и это было довольно обидно. Мы же, ровесники, называли его так в лицо, пусть знает, умник сраный, это для учителей и своей ненаглядной мамочки он образцово показательный ученик, ходячая энциклопедия, башковитый пятёрочник, а для нас обыкновенный маменькин сынок, лузер и чмошник. Правда красивый. И вот сейчас он вступал в пору полового созревания, когда его тайные интересы смещались в сторону от школьных наук, ближе к противоположному полу. А повылазившие невесть откуда прыщи и ломающийся голос красноречиво и недвусмысленно говорили о его половом созревании. Однозначно, Лёнька вступал в пубертатный период! И тут ни мамочка, ни классуха, ни учителя были над ним не властны. Его в этом возрасте интересует только девичья щелка. Вот и сейчас он откровенно пялился на мои ляжки, не в силах отвести взгляд. Мелким было откровенно пофиг, они налегали на сладкое – я им разрешила не есть пюрешку с котлеткой, а сразу перейти к пирожным и компоту. Но больше всего меня интересовал мой запретный эксперимент с Лёнькой. Мне нравилось его дразнить, хоть я и делала вид, что не обращаю на него ни малейшего внимания.

Сначала я как бы невзначай выставила свои колени на всеобщее обозрение, исподволь наблюдая за его реакцией. Потом, как бы занимаясь детьми, вытирая салфеткой липкие пальчики сидящего рядом Гоши, раздвинула ножки. Меня забавляло, как Лёнька остолбенел от неожиданности, уставился в манящую темноту подъюбочного пространства и раскрал от удивления рот. Тогда я, продолжая игру, сделала ставку на повышение – начала незаметно поднимать подол своей и без того короткой мини юбки, незаметно подтягивая ткань у пояса. Между сходящимися ближе к торсу бёдрами стали видны мои кружевные трусики. Не думала, что появится возможность сегодня их применить на этой тухлой вечеринке или после неё, честно говоря не планировала их кому-то демонстрировать, но просто надела именно такие. Особенные. Типа – «а вдруг?».

Лёнька будто бы перестал дышать. Он таращился на мой заветный треугольник, как дебил, открыв рот и забыв о присутствующих. Эта игра меня заводила! И я решила снова повысить ставки. Наверняка у него встал! Интересно, какой он? Большой? Или не очень?

Я резко встала из-за стола, одёрнула юбку, сказала детям «сейчас мороженое принесу!», чем вызвала всеобщую бурю ликования, и вышла из детской. Выходя, скосила глаза на паховую зону брюк Лёньки – да, точно, петушок торчит, нехило оттопыривая ширинку вздрагивающим холмом, под которым вот-вот должен пробудится вулкан!

Я вышла в коридор – дети остались сидеть в детской и ждать обещанного мороженого, в зале шумело весёлое семейное застолье, раздавался звон бокалов, скрежет вилок по тарелкам, отдельные громкие возгласы на фоне неразборчивого пьяного гула, когда несколько собеседников по разным направлениям стремятся донести свою мысль до людей, которым она совершенно безразлична. И всё это пропитано заботой и гостеприимством, местами даже чрезмерным. Я осторожно отворила дверь спальни, боясь там нечаянно застать кого-то в неловком положении, но там, к счастью, никого не было. Я зашла, осторожно ступая по мягкому серому ковру. За спиной скрипнула дверь детской, - значит игра продолжается, и я владею инициативой! Он пошёл меня искать! Я встала на четвереньки и низко наклонилась к полу, будто что-то ищу под кроватью. Сердце бешено заколотилось. Я чутко прислушалась к шагам в коридоре. Вот он прошёл ну кухню, увидел, что меня там нет, развернулся и идёт сюда! О, Боже! Вот он приоткрыл дверь и заглянул в комнату, увидев меня на полу в коленно-локтевой позиции. Моя самая соблазнительная филейная часть, туго обтянутая короткой (и предварительно задранной мною) мини-юбкой, была обращена к двери. Я постаралась сделать так, чтобы мои трусики вновь кокетливо выглядывали продолговатым треугольником на лямочках.

— Что с тобой? Ты в порядке? – участливо и встревожено спросил Лёнька.

— Да! Колечко уронила – великовато – а оно закатилось под кровать! Уже нашла! – ответила я, впрочем, не спеша распрямляться и вставать с пола, буквально физически чувствуя, как он глазеет на мою аппетитную задницу! Я сама возбуждалась от его вожделения, от того, как манипулирую его чувствами и желаниями, от того, какую абсолютную власть я над ним захватила. Я стояла раком перед прыщавым пацаном, почти ощущая, как он «половой истекает истомою»! И мне это нравилось! Хотелось ещё и ещё!

— Чего вылупился? – строго спросила я, повернув голову и со скрытым удовольствием наблюдая за его реакцией. А он буквально готов был «пустить слюни», глядя на мою роскошную фигуру. Наверное, он впервые видел красивое женское тело, вот так близко и откровенно соблазнительно! За напускной грубостью своего резкого окрика я пыталась скрыть собственное возбуждение (доигралась!). И ещё хотела посмотреть на его испуг, резко пришедший на смену юношеской похоти! Боже, как он был трогательно смешон!!! Ещё секунду назад его шишка топорщилась и дымилась на мою попочку, и вот уже он стоит жалкий и растерявшийся, как мокрый хомячок под дождём. Но такой милый! Просто ми-ми-ми...

— Ладно, раз уж так получилось... Хочешь вставить! – смилостивилась я над его мучениями.

— А можно? С тревогой и страхом в голосе спросил Лёнька, опешив от неожиданности и не веря своему счастью.

— Можно! – великодушно разрешила я. - Можешь присунуть на пол-шишечки, только смотри не пролейся там. А то у таких ботанов сперма термоядерная, ещё не хватало залететь от тебя! Давай, всовывай... Другого шанса у тебя лет 30 не будет!

Я отодвинула нижнюю часть трусиков, оголив свою щёлочку. Мимоходом почувствовала пальцами, какая она у меня влажная и скользкая, как набухли от скрытого желания мои губки... Приняв исходное положение, я посмотрела на своего юного кавалера.

Дальше я едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться: Лёнька торопливо расстегнул брючный ремень, нервно дёргая, справился с пуговицей, одним движением располосовал молнию на ширинке и решительно сорвал с себя брюки, которые колодкой повисли на икрах. При этом он остался в трусах (умора!) со смешариками!!! Трусы топорщились в середине, подобно палатке, отчего розовая симметричная Нюша на причинном месте уродливо деформировалась и превратилась в инопланетного монстра, и теперь казалось, что и Каркарыч, и Лосяш, и Крош, и Копатыч в ужасе разбегаются от неё!!! Он стянул трусы, оставив их на коленях подобно белым верёвочным путам, и стал похож на стреноженного коня с нелепо торчащим и раскачивающимся из стороны в сторону эрегированным причиндалом. Ярко розовая залупка, вылезшая из укрытия тонкой мальчишеской крайней плоти, покачиваясь, устремила свой единственный глаз в мою сторону, словно отыскивающая цель боеголовка. Всё это он проделывал неумело и бестолково, безотчётно ссутулив спину, и выглядел весьма комично. Затем также курьёзно и суетливо бахнулся на колени позади меня, придвинулся вплотную и ввёл своего солдатика в моё уже подготовленное лоно.

— Тихо-тихо-тихо! Не торопись! – я одёрнула его суетливый порыв. Медленно и осторожно! А самое главное – не пролейся!

— Угу – пробурдел Лёнька, продолжая меня наяривать в бешенном темпе и не слушая моих уговоров.

Дверь в спальню осталась приоткрытой и нас могли увидеть прямо из коридора, даже не заходя в комнату. Я настороженно прислушалась. Застолье продолжалось, громкие голоса по-прежнему гудели, дети верещали по-своему, в коридоре всё вроде тихо, никто не ходит...

Лёнька крепко держал меня за бёдра, то сильно прижимая к себе, то резко отталкивая, вонзался в меня на всю длину своим не очень крупным членом.

— Алёшенька, ты что творишь, сучёныш? – начинала тревожиться я.

Я чувствовала в себе его горячую «скалочку», чувствовала, как она ходит ходуном во мне, чувствовала, как он не на шутку распалился, как вошёл в раж неземного удовольствия первого в его жизни соития и не хотел осторожничать, притормаживать, останавливаться...

— Алёша, стой, полудурок! Остановись тебе говорят! Отпусти, синяки будут, дебил!

Лёнька не останавливался. Он крепко сжимал своими ручищами меня в районе таза, буквально насаживая на свой шкворень. Я отчетливо ощутила, как он напрягся и окаменел на мгновенье, готовый выпустить густой липкий поток. Да, так и есть, я почувствовала, как выстреливают внутри меня порции его спермы, как заполняет все свободное пространство его тягучая клейкая жидкость, которой не видно конца, как вытекают её излишки на дорогой ковер... Я покорно стояла рачком и ждала, пока мой ёбарь отдышится и успокоится. Он стоял на четвереньках поверх меня, покрывая меня своим телом со спущенными штанами почти полностью, жарко и неприятно дышал мне в затылок.

— Алёша, блядь, я разрешила тебе только немного присунуть и не кончать в меня, а ты что натворил, урод?!? Ты должен был лишь чуть-чуть погрузиться в тёплую лунку, постоять там и выйти благодарный, что тебя вообще туда впустили! А ты что натворил? И это за какие-то 30-40 секунд! Будешь отныне Алёша – скорострел!

Я грубо оттолкнула его вновь обмякшее тело, поправила юбку и стремительно рванула в ванную, чтобы вымыть из себя его семя. За эти несколько шагов... торопливых шагов... я сжалась там, внизу, чтобы не разлить на пол его спущенный в меня эякулят. Я буквально чувствовала, как он плещется во мне. Лишь бы никого не было в коридоре! Я быстро прошмыгнула в ванную и закрылась. Первое – мокрые трусы долой. Второе – я открыла тёплую воду и раскорячилась над ванной, задрав левую ногу и максимально открыв промежность. Оттуда незамедлительно хлынул Лёнькин водопад.

Я тщательно подмылась и вытерлась первым попавшимся полотенцем.

«Ну ты, мать, даёшь!» - подумала я, глядя на себя в зеркало.

Но это были не все мои приключения на сегодня.

*****************************************************************************

Наконец торжество закончилось, гости пошли провожать друг друга и продышаться на свежем воздухе – ночная тишина сонного, обычно тихого дворика наполнилась гвалтом и громкоголосыми выкриками, нестройным пением и железобетонными обещаниями. Нас с Лёнькой, как самых молодых, оставили мыть посуду, коей было великое множество.

Мы остались в квартире одни, и я, не стесняясь тролила его за ту выходку в спальне. Бедный Лёнька не знал, куда деваться! Он смущался и краснел, умолял дать ему ещё один шанс, но я была неприступна! Как я изводила его своими насмешками! Обещала всем рассказать, какой он быстрый!

В какой-то момент Лёнька не выдержал моих издёвок и облил меня водой, плеснув её мне на грудь. Не знаю, была ли это его задумка или так всё спонтанно получилось (скорее второе, вряд ли он был такой продуман), но моя белая бязевая блузка промокла и прилипла к телу, фактически оголив мой бюст. Лифчик я не ношу в принципе (точнее ношу, но крайне редко, и не сегодня) - моя молодая упругая грудь и так прекрасно держит форму. И вот сейчас, в мокрой одежде, я оказалась практически голая перед малолетним, но всё-таки мужчиной!

Сперва я смутилась невероятно! А потом думаю – стоп! Игра продолжается! Теперь мой ход! Я лукаво посмотрела на испугавшегося своего поступка парня, и сняла мокрую блузку, оставшись перед ним топлесс. Теперь зарделся он и отвёл глаза. Я продолжила мыть посуду в таком виде, словно ничего не произошло, словно это в порядке вещей. Лёнька замер с тарелкой в руках.

Я повернулась к нему.

— Ну чего стоишь, как истукан? Нравится? – моя небольшая, аккуратная, налитая грудь смотрела на него большими коричневыми сосочками.

— Да, очень! – промямлил Лёнька, не выпуская тарелку из рук.

— Теперь ты – властно и повелительно скомандовала я.

— Что я? – откровенно тупил Леонид.

— Теперь ты показывай, тормоз!

— Что показывать? У меня нет груди!

— Не тупи, Леня, член свой показывай! – с деланным негодованием «сердилась» я.

Он положил тарелку, послушно расстегнул штаны и достал своё хозяйство.

Полураспрямившийся ствол венчала крупная красивая головка, розовая и симметричная. Она постепенно выкатывалась наружу из уютной норки крайней плоти по мере набухания ствола. Внизу, под стволом, болтались два яичка, перекатываясь по светло бежевой кожицей мошонки. Лобок был покрыт курчавыми чёрными волосиками по женскому типу – ровненьким аккуратным треугольничком. Он был хорош, красавец, просто загляденье! Прямой, ровный, в меру крупный, но не слишком – сантиметров 15-16 на вид. Так хотелось взять его в рот, втянуть его упругую плоть, облизать его головку и ствол, высосать из него неимоверный оргазм, чтобы этот Лёнька бился в конвульсиях и молил о пощаде, сглотнуть весь его кефирчик, оросивший горло обильными порциями! Но я сдержалась! Не всё сразу! Не сегодня! Наша игра ещё продолжится!

— Теперь твоя очередь – несмело произнёс робкий парень.

Я не ответила, резко повернулась к нему спиной и позволила прижаться к себе. Потом опустила «руки по швам», подтянула свою короткую юбочку. Фокус был в том, что из ванной я вышла без трусиков. Не буду же я надевать на себя мокрое?! Я подкинула их в корзину с грязным бельём, - вот хозяйка удивится, когда начнёт стирку и обнаружит НЕ СВОИ трусики в контейнере! Может, ещё и мужу прилетит, а он будет оправдываться! Потом догадается, что это кто-то из гостей подложил, и будет долго и безуспешно гадать кто бы это мог сделать?

А я не знала, что расхаживать на таких скучных и чопорных мероприятиях без трусиков, в одной мини юбке ужасно возбуждает. Вокруг взрослые дядьки и тётки, родственники, дети снуют, а у тебя ТАМ ничего нет! Это никому не видно, но ты чувствуешь свою наготу ежесекундно! И это так заводит! Я текла весь остаток вечера, незаметно подтираясь стащенной со стола салфеткой! А вот сейчас мы остались одни с этим дурачком противоположного пола, носителем мужских гениталий. И я очень хочу его использовать! (Просто больше некого!)

Я задрала свою юбочку вверх примерно до середины ягодичных холмиков, нагнулась вперёд, опершись одной рукой о край встроенной раковины, другую протянула между своих раздвинутых «шире плеч» ножек, нащупала его пульсирующий от напряжения ствол и прижала залупку ко входу во влагалище. Оно податливо распахнулось и впустило между осклизлых губок его навершие. В одно мгновение он очутился внутри меня.

Лёнька был ошарашен и явно не отдуплял ситуацию. Бедный парнишка растерялся от моих действий. Только что я его жёстко абьюзила, и вдруг сама вставила его писю в свою кисулю. Весь вечер я всячески третировала его, подначивала по поводу половой «несостоятельности», а он, наивный, всё видно принял за чистую монету! Вот дурачок! И притом хорошенький! Он так смешно заливается краской, так трогательно краснеет, так искренне смущается! Я вставила его жеребчика в вагину, придерживая рукой, чтобы не выскочил, и подалась попой назад, прижалась к Лёнькиному животу, ощутила в себе трепет большого горячего пениса, обхватила его своим естеством.

— Леонид, тебе дали ещё один шанс, смотри, не упусти его! И главное – уговор прежний, не кончать мне внутрь! – я начала трахать его сама, сначала плавно покачивая бёдрами и чувствуя, как ОН шевелится во мне, потом слегка вращая тазом, отчего его конец описывал воронку, стимулируя мне всё – и переднюю, и заднюю, и боковые стеночки влагалища, потом стала слегка отстраняться от мальчика и как бы насаживаться на него, ощущая, как он бьётся в моё нутро, достаёт макушкой до матки, от сотрясения которой сказочное удовольствие тёплыми волнами расходится по всему телу.

Вскоре Лёня сам взял меня за талию, прижался изо всех сил, и начал сношать со скоростью швейной машинки.

Вскоре его оловянный солдатик неимоверно выпрямился, словно поднялся на носочки, напружинился весь какой-то неестественной оголтелой силой, а идущий снизу ствола канал вдруг вздулся. Я заподозрила неладное и схватила правой рукой (которой придерживала его от возможного выпадания) Лёнькины яички, но немного опоздала. Тугая струя первой партии уже выстрелила мне в святая святых. Я мгновенно вытолкнула его член из себя, ничуть не заботясь, что обламываю ему оргазм, и повернула своё разъярённое лицо:

— Опять? Ты что, охренел? – постепенно я развернулась к Лёньке всем телом.

Он стоял жалкий и нерешительный, с капающей с конца спермой. В его взгляде было что-то молящее, просительное... Я несильно ударила его ладонью в пах.

— Ты охренел, сучёныш? Тебе же русским языком сказали: Не в меня! Ты что, не понял? – я ударила его снова, не сильно, по яйцам. Он взвыл от боли, изощрённого удовольствия и азарта. Из устья его члена потекло чуть более сильно. По его закатившимся глазам я поняла, что он где-то на вершине блаженства, на грани потери сознания, и потому стала продолжать лупить его по яйцам. К тому же я никогда и ни с кем не практиковала боллбастинг, и мне было просто любопытно попробовать.

Его мама, тетя Валя, появилась в дверях неожиданно. Мы так увлеклись процессом получения удовольствия, что не слышали, как хлопнула входная дверь.

— Леонид, собирайся, нам пора! – подчёркнуто сухо сказала она, явно шокированная нашими игрищами.

Всем троим было крайне неловко в данной ситуации. Мы старались не говорить друг с другом и не смотреть друг на друга. Лёня спешно натягивал упавшие с него брюки, торопливо пряча свой сдувающийся орган, я застёгивала пуговицы на влажной помятой блузке и расправляла юбку, Тётя Валя вызывала такси.

р.S. В тот вечер, уже дома, перед сном, я дрочила с особенным удовольствием. Обычно я разок и спать. На это у меня уходит минут 5-10. Но тогда... Едва я касалась своей вульвочки, как почти мгновенно следовал мощный ответ буйной феерией чувств. Я разряжалась снова и снова, а моё желание ничуть не уменьшалось с каждым разом.

Я остановилась в полном изнеможении где-то на цифре 14, и так и уснула со спущенными трусами...