Прятки

В то время, когда мне исполнилось восемнадцать лет, в силу различных жизненных обстоятельств, я жил у своей бабушки, матери моего отца. Она была очень гостеприимной женщиной, поэтому все праздники отмечались у неё. В такие дни с нами собирались все или почти все наши родственники и квартира бабушки, состоящая из нескольких комнат, наполнялась гостями, и становилась оживлённой. Всегда накрывался большой стол, на котором появлялись вино, водка, различные настойки, соки и всевозможные блюда. Моя бабушка очень хорошо готовила, и всё, что она готовила к празднику, всегда было вкусным, потому, что готовилось с душой. Все гости приходили со своими детьми и мы, собираясь все вместе, тоже веселились, вместе с взрослыми, но по-своему. Но сначала все садились за стол, нас же усаживали везде, где могли найти место, кого-то также за стол, кого-то рядом, за какой-нибудь тумбочкой и праздник начинался.

В рюмки наливали водку, женщинам, тем, кто не пил водку, наливали вина, кто-то из взрослых произносил тост и все дружно выпивали. Детвора, стараясь подражать взрослым, тоже пили какой-нибудь сок или компот. Через некоторое время праздник набирал обороты, гости за столом были уже пьяны, они шумно беседовали, смеялись, шутили, заботились о детях и многое могли нам простить в такие моменты. Ребятня, пользуясь такими случаями, использовали их в своих целях. Кто-то просил купить какую-нибудь безделушку, о которой давно мечтал, кто-то просил денег для своей копилки, в общем, у каждого были какие-то мечты и желания, а взрослые в такие моменты были особенно щедры на свои обещания и обещали.

В один из таких праздников всё было примерно так же. У бабушки было много родственников с детьми, и всё шло по установленному сценарию. Но вот очень скоро все блюда и напитки были попробованы, и детворе стало скучно сидеть за столом или кому где, в то время, когда взрослые шумно балагурили. В этот момент кто-то предложил поиграть в прятки.

Конечно, для меня, в силу моего возраста, такая идея была не очень подходящей, но все младшие поддержали её, и мне ничего не оставалось, как согласиться, но очень скоро я был вознаграждён за моё согласие и даже втайне порадовался этому.

Мы все собрались в один круг и стали считаться. На кого попадало окончание считалки, тот и должен был водить. Я был рад, что конец счёта пришелся не на меня. Водящий отвернулся к стене и стал говорить слова:

«Я считаю до пяти, не могу до десяти! Раз, два, три, четыре, пять. Я иду искать! Кто не спрятался, я не виноват!»

В тот момент мы все должны были успеть спрятаться кто куда. Все мальчишки и девчонки спрятались, я был единственным, кто метался в поисках подходящего места. И в этот момент один из взрослых шепнул мне спрятаться под столом, за которым они сидели, и я, недолго думая, быстро нырнул под стол, потому что водящий вот-вот должен был начать нас искать. И как только я залез под стол, сразу оказался в «царстве» мужских и женских ног. Я испытал неописуемое чувство интереса, любопытства и восторга, когда увидел такое обилие женских ножек, именно они привлекли моё самое пристальное внимание. Это был настоящий праздник Uрskirt.

Столько женских ножек и в такой непосредственной близости, я не видел никогда. Конечно, я не смог устоять перед искушением и начал внимательно их разглядывать. Сразу по ногам я смог определить, кто есть кто, хотя все они были обтянуты капроновыми чулками телесного цвета. Я безошибочно опознал ноги моей бабушки, её сестёр и ноги моей мамы. Все женщины, приняв алкоголь, расслабились и не контролировали себя, по крайней мере, под столом, поэтому они сидели, раздвинув ляжки, так что подолы их платьев и юбок натянулись и в глубине, между ляжек были видны края чулок и промежности обтянутые трусами. Напрягая зрение, я пристально вглядывался в эту манящую глубину, пытаясь увидеть для себя, что-то запретное и возбуждающее, и это увенчалось для меня успехом.

В тёмном проёме между ног, я увидел белую полоску трусиков моей мамы. Трусы моей бабушки тоже были белыми, но в мелкий горошек. Но всё это было совсем не то, что я смог увидеть у одной из сестёр моей бабушки, тёти Любы, смазливой толстухи.

Она восседала на стуле, словно на троне, шире других, растопырив толстые ляжки, и с колотящимся сердцем, я увидел не только края её капроновых чулок и клипсы от широких резинок пояса, но и всю промежность, обтянутую тонкими розовыми трусами. С содроганиями тела я всматривался под натянутый подол её платья, между её полных ляжек и видел, как края чулок глубоко врезаются в их чарующую белизну, а розовые трусы, плотно обтянув толстый лобок, сбились в продольные складки, и глубоко врезались в половую щель её могучей пизды.

В какой-то момент тётя Люба пошевелилась и ещё шире раздвинула ляжки, от чего с одной стороны, из-под края её трусов, выбились завитки густых тёмных волос. Пытаясь разглядеть получше, я придвинулся к ней поближе, и моё лицо оказалось почти между растопыренных ляжек этой толстухи. Ноздрями я уловил терпкий, сырно-рыбный запах, исходящий от её промежности. У меня перехватило дыхание, я почувствовал сухость в горле, стало трудно дышать, и я едва мог глотать слюну. От всего, что я увидел, я забыл, что играю в прятки. Я испытал сильные, приятные ощущения и невероятный стояк члена, который мощно натянул мои штаны. Мне невыносимо захотелось прикоснуться к нему и подрочить, я достал его, обхватил пальцами и сделал несколько быстрых движений рукой.

Спустил я почти мгновенно. Сперма обильными сгустками шлёпнулась на пол рядом с одной из туфель тёти Любы, едва не попав ей на ногу, обтянутую капроновым чулком.

Ещё некоторое время я судорожно сжимал пульсирующий ствол в своей руке, продолжая смотреть между ляжек бабушкиной сестры.

А она, не подозревая, что я наблюдаю за ней, по-прежнему сидела, широко растопырив толстые ляжки, и я слышал её весёлый смех и зычные возгласы...