Про Золушку

Суббота начиналась, как обычно, послеполуденным похмельем. Зоя, недовольно щурясь от лучей тусклого осеннего солнца, щедро заливающего светом центральную большую комнату малогабаритной двухкомнатной «хрущевки», сбросила на пол одеяло и потихоньку подтянула к маленькой груди длинные, худощавые ноги. Между ними привычно и назойливо зудело утреннее надоедливое желание... «Мало вчера оказалось, – с тоской подумала женщина, – а что поделаешь? Не мы такие, жизнь такая!» Преодолевая похмельный синдром, благо, выпито в пятничный вечер было не так уж много, чтобы сейчас лежать пластом, и тщетно борясь с разгорающимся в вагине стремлением получить в нее что-то твердое и упругое, Зоя неохотно поднялась с разложенного небольшого диванчика и исподлобья оглядела комнату.

Матери дома не было, и слава богу. «Небось, ушла по соседкам проклинать гулящую дочь и шалаву-внучку, – мельком подумала женщина, касаясь кончиками пальцев ноющих висков. – Любимое занятие по выходным. Да и среди недели тоже». А вот из маленькой, больше похожей на каморку, комнаты дочери доносилась едва слышная озорная мелодия из новомодных. В музыке Зоя не разбиралась совсем и никогда не стремилась к этому. Благо во времена её молодости, а порой и сейчас подергаться в танце после выпивки можно было не особо обращая внимания на звучащие ритмы. Пригладив ежик короткой «мальчишеской» стрижки блеклых светлых волос, женщина, потягиваясь вместо зарядки и почесывая левый бок, отправилась в ванную. В тесном, освещенном двадцатисвечевой лампочкой помещении она сбросила с себя изношенную ситцевую ночнушку и простенькие трусики и, встав в пожелтевшую от времени сидячую ванну, включила душ.

Горячие струи воды впивались в худое, чуть угловатое тело, запоздало выгоняя утреннюю сонливость, создавая вполне правдоподобную иллюзию минутной бодрости и свежести. И этот обман чувств заставлял все сильнее и сильнее ощущать неуемное настырное желание, пульсирующее между ног.

Зоя вздохнула, понимая, что бороться с собой нет ни каких сил, да и не было в том необходимости. Она осторожно поставила одну ногу на бортик ванны, оперлась рукой о кафельную стенку и без всякой подготовки запустила в мокрое, зудящее влагалище три пальца. Натирая ими себя изнутри, женщина прикрыла глаза, старательно ни о чем не думая, стремясь только сбросить напряжение и кончить поскорее... Давняя практика мастурбации через пару-тройку минут преодолела легкое похмелье, плохой сон, нервозность субботнего дня, и Зоя с легким сопением и стоном завершила свои манипуляции, сильно сведя ноги и старательно зажимая ими уже покинувшие вагину пальцы. Еще пару минут она приходила в себя. Как обычно, утренний оргазм был облегчающим и окончательно пробуждающим тело.

Смахнув со лба бисеринки невольно выступившего липкого пота, Зоя плеснула на потрепанную губку жидкого мыла и принялась тщательно и заботливо прохаживаться по маленьким, чуть обвислым грудям, плоскому животику, узким бедрам, стараясь не задевать все еще не до конца успокоившиеся нижние губки. «Через месяц – сорок лет, – думала она о самой себе. – Ни квартиры своей, ни денег. Мужика постоянного – и то нет. Старая ворчливая мать-пенсионерка, дочь-подросток... Сплошные нервы дома и на работе. Но там, на службе, хотя бы начальник понимающий. Да, потрахивает для взаимного удовольствия. Да только редко. Хорошо, если раз в неделю...» Зоя понимала, что мужчина, моложе её лет на семь, никогда не сможет уделять ей столько внимания, как хотелось бы. У него есть еще пассии, да и не одна, помоложе, посимпатичнее, чем сорокалетняя тощая и блеклая блондинка, все преимущество которой в безотказности.

Вот и вчера... После того, как большинство сотрудников спешно и весело покинули рабочие места в предвкушении пятничной пьянки и веселых выходных, Гена, сиречь, Геннадий Михайлович, позвал Зою в свой кабинет, отделенный от комнаты отдела тонкой «картонной» перегородкой. На столе уже стояли приготовленные пластиковые стаканчики, и начальник быстро наполнил их каким-то заморским коньяком. Быстро выпили раз-другой, поговорили о делах в отделе, о жизни в общем и целом. Потом Гена посадил женщину к себе на колени и стал неторопливо расстегивать пуговицы на блузке, освобождая её грудь.

– На кой ты лифчики носишь? – в который раз с удивлением поинтересовался он. – С твоим-то размером без них как-то даже удобнее будет.

– Привыкла, – пожала плечами Зоя. – Советское воспитание, наверное. Без насисьников как бы неприлично. Тем более, на работе.

Гена сдвинул чашечки вверх и принялся ласкать, катать между пальцами крупные твердые соски. Пусть с возрастом маленькие, с теннисный мячик, груди и потеряли упругость, изрядно обвиснув «ушами спаниеля», но вот соски реагировали на каждое прикосновение по-прежнему, моментально твердея до состояния крупных бурых камешков. Мужчина со смаком, будто леденцы, полизал их, поиграл язычком, а потом чуть подтолкнул Зою под худую, твердую задницу: «Теперь ты...»

Она поднялась с мужских колен, чуть отшагнула в сторону и, резко согнувшись на прямых ногах, быстро, ловко, привычно расстегнула брюки начальника, извлекая оттуда средний по длине, но толстенький и уже твердый член с красивой розовато-сизой залупой. Зое всегда нравилось сосать мужские члены, хотя и начала она это делать, по современным меркам, очень поздно, за пару лет до рождения дочери. Вот и теперь, хорошенько облизав ствол, женщина запустила в рот пенис начальника, и тут же начала активно работать головой: вниз-вверх, вниз-вверх, вниз-вверх... Гена, поглядывая на мелькающую стриженную макушку сотрудницы, протянул руку и легко нащупал окаменевший сосок под распахнутой блузкой.

Такое необременительное развлечение обоим очень нравилось, каждый получал желаемое, не стремясь что-то выжимать из партнера против его воли.

Минут через пять мужчина притормозил движения губ Зои по своему члену и, встав с кресла, усадил женщину на край стола. Усмехнувшись, Зоя деловито задрала до пояса длинную юбку, а шеф привычно стащил с худых жилистых бедер простенькие хлопчатобумажные трусишки и приставил залупу к заметно покрасневшим, набухшим от прилива крови нижним губкам партнерши. «Ох!» Ствол вошел сразу едва ли не на всю длину, заставив Зою вспомнить, что она в первую очередь женщина, а потом уже дочь, мать, сотрудница и прочее, прочее, прочее... Обхватил руками, в одной из которых она зажала снятые трусики, шею любовника, Зоя старательно подмахивала, насколько это позволяла не вполне удобная поза. А Геннадий, потрудившись от души минут десять, чуть разочарованно махнул рукой, мол, устал уже. «Хочешь кончить?» – догадалась партнерша. «А ты?» Вот чего не отнять было у начальника, как мужчины, он всегда заботился об удовольствии своих партнерш. «После коньяка? – пьяно ухмыльнулась Зоя. – Это тебе час придется меня трахать. Ладно, брось, видишь же – мне и так хорошо. Давно мы с тобой не трахались. Погоди, сейчас...» Она отстранила от себя партнера, ловко перевернулась к нему задом и оперлась на стол, одной рукой поддерживая задранную юбку. «Вот в позе «машки» вставляй, быстро кончишь», – порекомендовала женщина. А когда Гена вошел в неё до конца, ухитрилась скрестить ноги так, что сильно сжала член внутри себя, ограничивая фрикции легким, символическим подергиванием.

«Хитрюга ты, Зойка», – порывисто дыша, констатировал начальник. «Есть такое дело, – женщина оглянулась через плечо, – ты как, скоро?» «На подходе...» «В меня не надо», – попросила Зоя, и мужчина послушно, едва ощутив позывы оргазма, с трудом вытащил из вагины зажатый там член и брызнул жиденькой блеклой струйкой на плоские худые ягодицы партнерши. «Похоже, я сегодня не первая, – подумала Зоя, пальцами растирая сперму по заднице. – Обычно-то у Гены в первый раз изрядно выливается...» А шеф уже застегивался, перебравшись обратно в кресло. Следом за ним и женщина натянула трусики, привела в порядок блузку и уселась на стоящий у стола стул для посетителей.

Геннадий налил еще коньяка. Выпили, закусили дымком из пачки «Мальборо» начальника, иной закуской он не озаботился, но вкусный и мягкий импортный напиток можно было употреблять и так.

– Знаешь, повсюду настойчиво говорят, что ты на большое повышение намылился? – поинтересовалась Зоя.

Начальник нарочито закрыл рот обеими ладонями, а потом пояснил:

– Сглазить боюсь. Давай дождемся финала в этой истории.

– Да ладно, – махнула рукой женщина. – Секретариат уже в открытую трендит, что только Первого из командировки ждут. Правда, он там задержался не знамо на сколько... Ты про нас, грешных, на новом месте не забудь.

– Не забуду, – серьезно пообещал Гена, наливая по второй после баловства дозе. – Мне свои люди обязательно будут нужны. А такие, как ты... На тебе же вся зарплатная часть держится. Ну, и в остальном у тебя – полной порядок.

– Да уж, в остальном, – размякла после заслуженного комплимента сотрудница. – В остальном, небось, свою Светку будешь приходовать.

– На всех хватит, – хвастливо засмеялся мужчина. – Хочешь повторить?

– Выпить? С удовольствием!

И они выпили немножко, потом еще немножко и еще немножко, пока и в семисотграммовой бутылке почти ничего не осталось.

...Зоя вернулась из вчерашнего позднего вечера в свою ванную и тяжело вздохнула. Как она добралась до дома, разделась и легла спать, женщина помнила смутно. Слишком много оказалось коньяка на голодный желудок после напряженного рабочего дня. Но все это было вчера, а сейчас, быстро сполоснув намыленное тело, она выключила воду и принялась лениво протираться застиранным, тоненьким полотенцем.

Накинув на себя ветхий цветастый халатик с огромными, в пол-ладони, белыми пуговицами, женщина все-таки решила заглянуть на всякий случай в комнату дочери. Отношения между ними в последние годы не ладились, и виной тут был не только переходный возраст Влады, но и нервозность на фоне половой неудовлетворенности, и злоупотребление спиртным на той же почве со стороны матери. Потому дверь Зоя открывала хоть и без стука, но осторожно и с некоторой внутренней боязливостью. Начинать субботний день со скандала и криков у нее не было ни моральных, ни физических сил.

Дочка сидела за маленьким, чуть ли не детским столиком-партой и сосредоточенно, высунув кончик розовенького язычка, наводила на ногтях с помощью зубочистки и разноцветных лаков сложные узоры под хохлому. В помятой, изрядно маленькой для нее старой пижамке в розовых слониках, Влада выглядела прикидывающимся детсадовцем подростком. Весь столик перед девушкой был заставлен флакончиками с лаком, завален какими-то тюбиками и плоскими баночками. На полу валялись скомканные, видно, снятые вчера вечером и тут же брошенные, джинсики, вывернутые наизнанку носки и мятые трусики, которыми, как гласит анекдот, и очки-то не протрешь. Среди этого безобразия негромко, на сколько хватало мощности динамика, наигрывал что-то модное и иностранное старенький мобильник.

Дочка, скорчив недовольную гримаску, глянула на появившуюся в дверях родительницу. От отца девчонке досталось крепкое, спортивное телосложение, густые светло-русые волосы и красиво очерченный прямой нос. Зоя передала наследнице длинные ноги и маленькую грудь, что в последнее время страшно бесило дочку, как многие подростки, считающую размер бюста едва ли не главным достоинством современной женщины.

Зоя мельком взглянула на девушку и тут же опустила голову, разглядывая бардак на полу. В длинных, ниже плеч, безалаберно взлохмаченных со сна волосах дочки женщина моментально разглядела остатки слипшихся и засохших, маленьких плевочков, так похожих на высохшую и до сих пор не вычесанную и не промытую сперму.

«Мамка, у меня возраст согласия наступил, – с вызовом сказала она пару лет назад. – Теперь могу делать все, что захочу!» «А до этого ты делала то, чего не хотела?» – съязвила слегка подвыпившая на тот момент Зоя. «До этого я только сосала, – демонстративно оттопырив щеку, показала, как она это делала, Влада. – А это, в общем-то, и не секс вовсе». «Вот дура, нашла, чем хвалиться», – схватилась за кухонное полотенце присутствующая при разговоре бабушка. В итоге, и без того недружелюбная беседа моментально превратилась в безобразную сцену скандала с попытками физического воздействия на малолетку. Впрочем, «подарок» отца – крепкое сильное тело – давно уже не позволял матери и бабушке просто-напросто взять и выпороть непослушное и распущенное по их мнению дитя.

А сейчас Зоя с трудом сдержалась, чтобы не наорать на дочь, мол, где-то блудила полночи, даже скинутую одежду за собой не прибрала и чужое семя в волосах не вычесала, как обыкновенная шалава.. Но женщина почему-то сдержала праведный гнев в себе. Вся кипя от негодования, она нарочито аккуратно прикрыла дверь в комнату дочери и быстро прошла на кухню. Не задерживаясь ни на секунду, выставила из холодильника на старый колченогий стол непочатую бутылку дешевой водки и резким движением свернула пробку. Только после этого, вдохнув резкий неприятный запах из горлышка, Зоя чуть успокоилась, подтащила к себе вечно пребывающий на столе граненный стакан и... длинно, замысловато выругалась в полный голос, остановленная в самый ответственный момент несвоевременным, но очень настойчивым и упорным звонком в дверь.

«Ну, хоть на ком-нибудь душу отведу», – вставая из-за стола, подумала озлобленная женщина. Но всякое желание ругаться исчезло, как легкий туман летним теплым утром, едва она в сердцах настежь распахнула дверь. Стоящий на пороге высокий и плечистый мужчина, возрастом под тридцать лет, в отличном черном костюме при модном галстуке вызывал единственную ассоциацию с бывшим сотрудником спецслужб, ныне подвизающимся в охране какого-нибудь крупного олигарха с десятками работающих на него серьезных промышленных предприятий и огромным по меркам хозяйки квартиры счетом в иностранном банке. На такого наезжать даже и в собственной квартирке – себе дороже, тем более, в пока еще трезвом, не похмеленном виде.

– Зоя Арсеньевна Петрова? – глядя верху вниз, деловито задал риторический вопрос охранник. – С вами хотят поговорить.

Дальнейшие события напоминали смесь дурного сна с плохим детективом.

Плечистый мужчина с помощью своего напарника-близнеца ловко и непринужденно вытеснили хозяйку квартиры из микроскопической прихожей на кухню, по пути успев заглянуть в большую комнату, комнатку дочери и совмещенный санузел. В себя Зоя пришла опять за столом, по-прежнему украшенным открытой бутылкой водки и пустым стаканом. Напротив сидел кряжистый строгий мужичок лет под пятьдесят в шикарном костюме, при золотых швейцарских часах и очках в тонкой дорогущей оправе.

– Бедненько, но не очень чистенько, – с сожалением констатировал он, оглядев запущенную кухоньку с давно не мытым полом, обшарпанной газовой плитой и старым, пожелтевшим от времени холодильником. – Но это, наверное, к лучшему.

– А что, собственно...

Но даже эту простенькую фразу договорить Зое не дали. Её собеседник поднял раскрытую ладонь, властно заставляя одним только жестом замолчать хозяйку дома.

– Сначала послушай. Меня зовут Евдокимов. Генрих Андреич. В газетках, небось, читала? Да и по «ящику», бывает, вспоминают меня. Только не во мне сейчас дело. Есть у меня младший сынок, беспутный распиздяй. Считает он, что все ему с рук сойдет, раз папа такой. А зря так считает. Вчера утром я ему пригрозил, что женю на первой же девице, которую он трахнет. И так получилось, что трахнул он твою дочку. За обиду мои слова не держи. Я просто факты излагаю, как они случились.

– Мама, это что? – раздался из-за плеча одного из охранников слабенький голосок ошеломленной Влады.

Конечно же, она не усидела в своей комнате, раз в доме такие непонятные дела происходят. Охранники чуть подались в стороны, открывая Генриху Андреевичу вид на расхристанную, непричесанную и неумытую девчонку в заношенном домашнем наряде со свежеокрашенными, пестрыми ногтями.

– А вот и невеста, – удовлетворенно потер руки олигарх. – А что? От такой бы я и сам не отказался, верно, ребята?

Охранники негромко, но дружно и слаженно подтвердили, что не стали бы отказываться от Влады, попадись она им в менее официальной обстановке.

– Ладно, это баловство сынку оставим, пусть на законных основаниях теперь развлекается, – хищно прищурив глаза, констатировал Генрих Андреевич. – Мы сейчас её с собой заберем. Нет-нет, не беспокойся, мать, не эти костоломы, у меня для такого случая специально обученный человек припасен...

И будто сказочный джин из бутылки, за спинами охранников и Влады материализовалась ниоткуда крепкая высокая девица в брючном, не стесняющем движений строгом костюме с грубым, совсем не женственным лицом и обманчиво плавными, будто замедленными движениями.

– Клео, бери невесту, езжайте по магазинам, – по-хозяйски распорядился отец жениха. – Ну, платье, белье, что еще? Украшения всякие. Вам, бабам, виднее. Вот карточка.

Он вытащил из нагрудного кармана пиджака и резким жестом перекинул девице пластиковый прямоугольник, ловко, без лишних слов и суеты, пойманный на лету. Зоя, мельком приметила на карточке логотип очень известного солидного банка. «Так это все серьезно?» – ошеломленно подумала она, откидываясь спиной к стене.

Генрих Андреевич тем временем покосился подозрительно на открытую бутылку водки, поморщился и условным знаком о чем-то попросил одного из охранников. И снова, как в сказке, на столе появилась открытая уже фигуристая объемная бутылка Реми Мартин, и олигарх лично набурил для Зои почти полный стакан.

– Выпей, тебе сейчас это только на пользу пойдет, – настоятельно порекомендовал он.

И сорокалетняя женщина послушно, как подросток, случайно затесавшийся во взрослую компанию и желающий выглядеть в доску своим, глоток за глотком, как обычную воду, выпила ароматный французский коньяк, крякнула блаженно, ощущая, как растекается по телу, выгоняя напрочь похмелье, горячая вкусная волна.

Тем временем странная девица по имени Клео цепко прихватила Владу за руку повыше локтя и буквально силой утащила с кухни в ванную – приводить себя в порядок перед поездкой по магазинам.

Выдержав небольшую паузу пока коньяк окончательно не прихватит Зою, Генрих Андреевич улыбнулся хищным оскалом акулы капитализма.

– Тебе, как будущей родственнице, тоже есть подарочек, – ухмыльнулся он. – И не простой. Всяких золотых побрякушек и денег у тебя скоро будет достаточно. А пока... Тёма, прихвати с собой кого-нибудь из ребят, отвези нашу дорогую Зою Арсеньевну в сауну, ту, нашу, помнишь? Пропарьте её хорошенько, в чувство приведите, чтобы и через неделю, на свадьбе, она ни о чем, кроме торжества не думала. Ясно?

– Конечно, – понимающе кивнул один из охранников. – Тима возьму, он сейчас как раз свободен.

– И глядите у меня, если теща моего сына недовольна останется, – шутливо погрозил пальцем олигарх и перевел взгляд на Зою: – Не возражаешь, думаю, с парочкой молодых-то отдохнуть в баньке душой и телом под хороший коньячок?

Женщина все так же послушно кивнула и вдруг подумала, что о таком не мечтала даже в самых смелых своих грезах за последние лет пятнадцать. А что случалось до этого, кажется, уже давным-давно покрылось паутиной забвения.

Олигарх достал из внутреннего кармана роскошно пошитого пиджака толстенькую пачку купюр с портретом давно усопшего чужого президента, отделил, не считая, штук пятнадцать-двадцать и добавил нравоучительно:

– Коньячок возьми хороший, Тёма, не жадничай, а то знаю я вас, на всем экономить норовите...

Генрих Андреевич поднял из-за стола, огляделся, будто припоминая, все ли он сделал как хотел, и быстро вышел вон из кухни в сопровождении одного из охранников. Второй остался стоять рядом с сидящей хозяйкой. Зоя ошалело поглядела вслед уходящему олигарху, и только сейчас решилась подать голос. Мысли в голове перемешались в густую, но совершенно непотребную кашу, и из нее вдруг выскочила материнская забота о судьбе дочки.

– А если они... ну, того? Не сойдутся характерами? – наивно спросила она у Тёмы, сосредоточенно набирающего номер на мобильнике.

– Помаются друг с дружкой годик и разведутся, – вполне серьезно ответил тот. – Хозяину надо характер показать. Шибко он не любит, когда ему противоречат, даже сынки его. А младшему это только на пользу будет. Знаешь, как в старину на Руси говорили? Женится – остепенится. Почему нет? Алло! Тима? Узнал? Тут дело есть от хозяина. Приятное и полезное, с какой стороны не глянь...

Зоя с трудом подняла голову со скрещенных на столе рук. Болела затекшая шея, ныла спина. Мутными глазами женщина поглядела на опустевшую бутылку водки. «Сколько же я в одну глотку приняла?» – равнодушно подумала она, пытаясь окончательно проснуться. Потерла заслезившиеся глаза, уловила за окном подступающую темноту. «Весь день насмарку! – ожесточенно, с силой провела она ладонью по лицу. – Вот так и остаток жизни пройдет – в пустую, с бутылкой в обнимку... Влада меня тут видела? Ну, конечно, как не увидеть запойную мать... И чего это я на кухне в джинсах сижу? Ходила, что ли, куда?»

Внезапно Зоя ощутила, как где-то в желудке поднимается полная негодования волна. И тут же хмельным разумом сообразила, что её просто тошнит от выпитой в одиночку дешевой водки. Она с трудом встала, мутным пьяным взглядом приметив под столом какую-то странную вычурную пустую бутылку, но размышлять о том, откуда она здесь взялась было поздно. Донести бы до унитаза...

И только выбросив из себя все съеденное и выпитое за этот субботний день, Зоя, оторвавшись, наконец, от «белого друга», сообразила, что под столом на кухне она видела бутылку из-под Реми Мартин, которого в их доме не могло оказаться по определению даже в виде пустой стеклотары. Основательно вычистив желудок, она с видимым облегчением уже довольно бодро поднялась на ноги и, тщательно полоща рот, подумала: «А может, мне эта долбанная бутылка под столом просто привиделась спьяну?»