Последний дюйм

Время тогда на дворе стояло советское. Оно ещё не выдохлось напрочь, и ничто не предвещало беды вроде перестройки с гласностью и лозунгом «трезвость — норма жизни».

Мы часто бухали в гостях у Илюхи Беленького (фамилия у него такая была), потому что его родители работали во Внешторге, и месяцами не показывались в Союзе.

Илюха канал на факультете за крутого перца с заграничными шмотками и импортной музыкальной аппаратурой. У него всегда было завались западных дисков и заграничного бухла. На первом и втором курсе наша компашка: я, Петруччио и Микеле куролесили у Илюхи чуть ли не еженедельно.

Однажды Илюха удивил нас редким в восьмидесятые годы напитком — односолодовым виски Glеnlivеt двенадцатилетней выдержки. Это был праздник! Тогда ведь за простой «Пшеничной» приходилось час, а то и два давиться в очереди...

Нам в девятнадцать лет было прикольно набраться необыкновенным пойлом, но тонкостей вкуса мы, конечно, не разобрали. В качестве закуски к виски шли в основном заграничные же журналы с порнушкой.

В журнальных картинках мужики работали инструментами на удивление одного большого размера. Как будто калиброванными. Нас, уже крепко поддатых, это обстоятельство озадачило. Мы тогда были наивные и не знали волшебного слова кастинг. А Илюха, надуваясь гордостью, заявил, что у него конец не короче, чем у этих из журналов.

В общем, слово за слово, дошло дело и до хуем по столу. А что? Когда от виски и зажигательных картинок у всех мучительный стояк, в головах мысли одна дурней другой.

Не подумайте плохого, мы хоть и были все четверо завзятые онанисты, но отнюдь не пидарасы. Короче, Илюха, бледнея от собственной крутизны, предложил помериться членами. Он даже сбегал за линейкой в свою комнату. Со смехуечками и легким порозовением щек мы согласились. Но нас постигла внезапная неудача. От волнения у Илюхи пропал запал, то есть перестало стоять все, что стояло.

Настал сладкий миг здоровой дружеской подъебки. Что, Илюха, забздел мериться? Скажи сразу, что туфту гнал... ну, и так далее... Ставим тебя на четвертое место за техническое поражение. Петруччио схватил линейку и намерил у себя семнадцать сантиметров, потом подошел к Микеле и приложил средство измерения к объекту. Ну, говорит, после меня будешь, Микеле! Шестнадцать с половиной у тебя!

Как Микеле взвился! Дай сюда линейку, мудак! Не умеешь, не берись! Он стал манипулировать деревяшкой, прилаживая ее то сверху, то снизу, то сбоку, пока наконец не воскликнул удовлетворенно: «На, зырь! Семнадцать и две десятые! Так что это ты после меня будешь!»

Тем временем Илюха при помощи журнальных картинок взнуздал крепкой рукой своего младшенького и поставил его по стойке смирно. Выхватив линейку у Микеле, тщательно измерил свой перец. В его голосе зазвенело торжество: «Что я говорил? Восемнадцать с половиной!» И передал мне инструмент. На, говорит он снисходительно, меряй свой писюн.

Я достал из широких штанин... то есть, из узких джинсов. Сделал несколько колдовских пассов рукой, доводя елду до нужной кондиции, и перехватил завистливые взгляды друзей. Никогда не считал свой член большим, скорее средненьким, но, когда приложил линейку,   прихуел от результата. Результат был двадцать сантиметров!

Так я потерял сразу троих друзей.

Конец

Dо fесit illud