Поселенец

Hоmеstеаdеr от Just рlаin Bоb

************************************

Было десять утра, и сидя в баре с виски, я наблюдал, как по бару ходит Анна в поисках какого-нибудь дела. Я не мог не задаться вопросом, почему она занимается своим ремеслом в этом месте. А этим местом был салун «Лонгхорн». Я не мог понять, почему какой-нибудь мужчина до сих пор не схватил ее и не увез из жизни шлюх. Несколько раз я тратил пару долларов, чтобы побыть с ней, и считал их хорошо потраченными. Я бы хотел сделать это еще раз. У меня есть деньги, но нет времени. Старик Брюстер в продуктовом магазине должен был загрузить мой фургон и подготовить его к отправке, и если я выеду прямо сейчас, то к вечеру буду на месте. Если же останусь здесь кувыркаться с Анной, то вернусь домой после полуночи, хотя, может быть, оно того и стоит.

Анна закончила обход бара, не найдя никого, и наконец, подошла ко мне.

– Доброе утро, Фрэнк. Найдется немного времени для небольшого развлечения?

Может быть, в следующий раз, если какой-нибудь мужчина еще не заберет тебя из твоей жизни шлюхи.

Она засмеялась и сказала:

– Это вряд ли. Лишь один мужчина сюда приходит, с которым бы я так ушла, но он не заинтересован в том, чтобы взять в жены такую женщину как я.

– Тогда он – дурак.

Она посмотрела мне прямо в глаза и сказала:

– Ты не похож на дурака, Фрэнк.

– Я? Ты бы ушла отсюда со мной?

– Предложи и узнаешь.

– Ты хоть представляешь, какой будет твоя жизнь вдали отсюда?

– Я выросла на ферме, так что, имею неплохое представление.

– Как быстро сможешь собрать свои вещи? Брюстер уже должен загрузить мой фургон, и нам пора отправляться, если хотим до темноты добраться до моего дома.

– Дай мне десять минут, – сказала она и поспешила наверх.

Я махнул рукой Титусу и сказал, чтобы он долил мне виски. Наливая, он сказал:

– Я не мог не подслушать, о чем говорил ты с мисс Анной. Ты ведь знаешь, что, если осуществишь задуманное, Мэттсону это не понравится.

– Мэттсон, хоть и владелец этого салуна, но она ему не принадлежит.

– Вряд ли он посмотрит на это так. Ты сделаешь это, и он захочет получить кусок твоей шкуры. Тебе лучше быть к этому готовым.

Я потягивал виски и размышлял о том, что может сделать Мэттсон. Затем пожал плечами. Что бы это ни было, я сделаю все возможное, чтобы с этим справиться, как и со всем остальным, с чем сталкивался с тех пор, как записался на войну.

Я увидел приближающуюся Анну, допил виски и встал. Она несла ранец и мешок. Я взял у нее ранец, и мы вышли из салуна и спустились к магазину продуктов. Мой фургон был готов к отправке, я рассчитался с Брюстером, разместил в фургоне Анну и ее вещи и проверял лошадей и сбрую, когда услышал:

– Убери свою чертову задницу с повозки и вернись туда, где ей место.

Я обошел лошадей и увидел Зака Мэттсона, который ворвался в фургон и кричал на Анну. Она испуганно посмотрела на меня, и я сказал ей, чтобы она сидела тихо. Я встал между Мэттсоном и повозкой, опустил руку на кольт «Драгун» в кобуре на правом боку и сказал:

– Прочь. Она теперь со мной, и ты не имеешь права голоса.

– Черта с два. Она никуда не денется, пока должна мне.

– За что она тебе должна?

– За комнату и питание.

Не убирая руку с пистолета и не сводя глаз с Мэттсона, я спросил Анну, сколько она должна, и она ответила:

– Не знаю, он никогда не говорил мне.

– Как ты платила ему до сих пор?

– Из денег, которые зарабатываю проституцией.

– Сколько он получает с каждого мужчины, с которым ты занимаешься?

– Он берет все.

– Тогда не думаю, что ты ему что-то должна. На самом деле, похоже, что он должен тебе немного. Почему бы тебе не вернуться в свой салун и не выяснить, сколько ты ей должен, а в следующий раз, когда вернемся в город, мы сможем это забрать.

– Черта с два я это сделаю. Слезай с этой сукиной телеги и возвращайся к работе.

Я достал свой кольт, направил его в голову Мэттсона и сказал:

– Кому лучше всего вернуться в этот салун, так это тебе. А теперь – вон!

Он отступил, говоря:

– Это еще не конец. Вы еще не видели меня в последний раз, – а затем повернулся и направился обратно в свой салун.

Я забрался в фургон, взял в руки вожжи, шлепнул лошадь по бокам длинными концами и сказал:

– Вперед, парни; отвезите нас домой.

Мы тронулись, и через пять минут уже выехали из города и ехали дальше. Дорога до моего дома займет довольно продолжительное время, так что, у нас есть время поговорить и узнать друг друга получше. Я попросил Анну рассказать немного о себе.

Я узнал, что ей – девятнадцать лет, она выросла на ферме в Огайо, где ее родители работали на владельца фермы. Когда она подросла, ее стали привлекать к работе на ферме, а иногда и на кухне, вместе с матерью. Хозяин фермы умер, и ее родители решили уехать на запад и найти собственное место. Анна и ее девятнадцатилетний брат решили ехать с ними.

Их поймали индейцы на равнине. Пять фургонов ехали вместе, образовав неровный квадрат, и пытались отбиться от индейцев. Их уже почти догнали, когда появилась колонна кавалерии, и индейцы бежали. Из тридцати одного человека, находившегося в фургонах, выжили лишь девять. Анна оказалась единственной из своей семьи, кому удалось спастись. Кавалерия сопроводила выживших до города и оставила их там. Денег у Анны не было, и она не могла найти работу. Старик Барнс разрешил ей бесплатно спать на сеновале своей конюшни, но она так изголодалась, что когда ковбой предложил ей доллар, чтобы провести с ним некоторое время, она сделала это лишь для того, чтобы иметь деньги на еду. Начав однажды, она уже не останавливалась. Мэттсон предложил ей комнату и питание, если она будет работать в его салуне. Только после того как пробыла там две недели, она обнаружила, что Мэттсон берет с нее деньги за комнату и питание.

А после она захотела услышать мою историю.

– Родился и вырос в Монро, штат Мичиган. Работал на монроском фургоностроительном заводе, где строил фургоны и коляски в течение недели и на ферме моего дяди по выходным. В конце 62-го года я записался в 27-ю Мичиганскую пехоту, рассчитывая отправиться воевать с конфедератами. В итоге оказался в Нью-Йорке, где пытался подавить бунты против призыва. Участвовал в боях при Спотсильвания Корт Хаус и Аппоматтоксе. Участвовал в осаде Петербурга. Десантировался в июне 65-го, а когда вернулся домой, оказалось, что все рабочие места заняты теми, кто на войну не пошел.

– Билл Хендрикс рассказал нам о законе об усадьбе, который в 62-м году принял Эйб. Мы можем поселиться на 65 гектарах земли всего за восемнадцать долларов, и все, что вам нужно сделать, это жить на ней и благоустраивать ее в течение пяти лет, а затем она становится вашей без всяких обременений. Двадцать три из нас решили сделать это, и поезд из восемнадцати фургонов и стада коров приехал сюда и поселился. Все мои соседи – мальчишки, с которыми я воевал. И до сих пор мы помогаем друг другу, когда это необходимо.

– Мы были первыми, кто приехал сюда, и у нас был выбор участков. Мы тянули жребий, кто будет выбирать первым, и повезло мне, первым выбирал я. Я выбрал тот, что достался мне, потому что по его задней части протекает довольно большой ручей, а если ы я собирался выращивать говядину, мне понадобится достаточно воды.

– По истечении пяти лет я заполнил все необходимые бумаги, и теперь это место полностью мое, и я не должен за него ни цента. Мне не нужно гнать говядину на юг, к тропе, чтобы отправить ее на бойню, потому что армия сочла нужным построить здесь пост. Я продаю свою говядину им и городским жителям и немного обмениваюсь с ребятами, с которыми приезжаю сюда. Вот, собственно, и вся моя история.

Незадолго до наступления темноты мы добрались до моего дома. Мы перенесли ее вещи в хижину, затем я отвел повозку в сарай, распряг лошадей, завел их в стойла, накормил и напоил, а потом оставил повозку разгружаться до утра и направился к хижине.

Войдя в хижину, я обнаружил на кровати обнаженную Анну, которая ждала меня. Все, что я мог сказать, это то, что если она готова, то и я готов. Она лежала и смотрела на меня, пока я раздевался, и когда я остался в одних кальсонах, она спросила:

– Ты лижешь киску? Я люблю, когда мужчина делает это мне.

– Да, но не сегодня.

– Как так?

– Слишком рано.

– Слишком рано?

– Нужно дать время. Там были и другие мужчины. Нужно дать время, чтобы их присутствие исчезло.

– Там никого не было уже два дня.

– Тогда, может быть, завтра.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Мы сделали это дважды, а потом еще раз, когда проснулись на следующее утро. И после этого казалось, что она хочет делать это постоянно.

На следующее утро она спросила, есть ли у меня куры, свиньи, овцы или только коровы. Я сказал, что только коровы, и тогда она захотела узнать, что я хочу, чтобы она делала по дому.

– Я не хочу просто сидеть здесь весь день и ждать, когда ты вернешься после ухода за коровами.

– А что бы ты хотела сделать?

– Посадить сад; может быть, завести кур, чтобы разводить их и получать от них яйца.

– Ты умеешь разводить сад?

– Занимаюсь этим уже много лет.

– Составь список того, что тебе нужно, и мы купим это в следующий раз, когда поедем в город.

В тот вечер, когда мы легли спать, она с тоской посмотрела на меня, и я понял, чего она хочет, и сделал это. Ей, конечно, понравилось. Потом она ответила мне взаимностью, и мне это понравилось так же, как ей понравилось то, что сделал с ней я. С тех пор как это было в прошлый раз, она стала лучше. А последний раз это было около года назад. Я приехал в город за продуктами и зашел к ней. Она сказала, что ей очень жаль, но у нее месячные. Я уже, было, ушел, но она взяла меня за руку и сказала, что еще может мне помочь, а когда я спросил, как это, сказала, чтобы я шел за ней в ее комнату, что я и сделал. Тогда был мой первый раз, и мне это понравилось. Не так сильно, как совокупление, но очень близко.

Через три дня в доме появились Зак Мэттсон и два всадника. И он крикнул:

– Привет, дом.

Чистая удача, что когда они появились, я был в сарае. В основном, я присматривал за коровами, но в тот момент вернулся, чтобы взять соляные блоки. Дверь открыла Анна, и Мэттсон сказал:

– Собирайся. Я забираю тебя туда, где тебе место.

Анна закрыла перед ним дверь. Мэттсон рассмеялся и сказал:

– Тебе это ничем не поможет. Если не смогу выломать дверь, я просто подожгу этот дом и выкурю тебя.

Они стояли лицом к хижине, поэтому не видели, как я подошел к ним сзади, и когда я сказал:

– Не думаю, что мне это понравится, – их это слегка напугало. Мэттсон развернул свою лошадь лицом ко мне, и его люди последовали за ним.

– Мы пришли забрать мою собственность, – сказал Мэттсон.

– Она – не твоя собственность. Эйб объявил рабство вне закона. Она не твоя. Она здесь по своей воле.

– Это не имеет значения. Она вернется со мной.

– И как она поедет с тобой, если ты будешь мертв?

У меня был с собой револьвер. Я всегда носил его с собой, будучи снаружи. Никогда не знаешь, когда можно наткнуться на гремучую змею или койота. Однажды даже видел волка. Я положил на него руку, и Мэттсон сказал:

– Нас трое, а ты лишь один. Ты не сможешь взять нас всех троих.

– Может, и нет, но возьму хотя бы одного, и им будешь ты, а поскольку ты уйдешь и не сможешь им заплатить, они могут просто повернуться и уехать.

Из хижины послышалось:

– Я держу на прицеле того, кто в красной рубашке, – и мы услышали щелчок взводимого курка.

– Теперь мне нужно беспокоиться только о двоих, но первым будешь ты.

Мэттсон повернулся к двум другим и сказал:

– Я удвою вашу зарплату. – А пока он говорил это, я достал свой соlt Drаgооn, и Мэттсон, когда услышал щелчок взводимого курка, повернулся ко мне, а я сказал:

– Сделай это или убирайся с моей земли.

Мэттсон был зол, а злые люди иногда делают глупости, и я ждал, когда он начнет бой. Но двое его людей не были рассержены, и им не очень нравились их шансы, если начнется стрельба. Анна уже взвела свой Генри и прицелилась в одного, а мой Кольт уже был у меня в руке и направлен в их сторону. Они повернули своих лошадей и поехали.

– Это еще не конец, – сказал Мэттсон и повернулся, чтобы последовать за своими людьми. Когда он это делал, я окликнул его:

– Мэттсон, – и он повернулся, чтобы посмотреть на меня.

– Если будет следующий раз, я тебя убью. Понял?

Он бросил на меня неприязненный взгляд и ускакал.

Я зашел в хижину, и когда Анна ставила Генри на место, я спросил ее, действительно ли она могла застрелить человека в красной рубашке, и она сказала, что да.

– Когда умер По, я подобрала его винтовку и стреляла в индейцев. Это ничем не отличалось.

Я подошел к своему сундуку, покопался на дне и достал четырехствольный пистолет Шарпса, который снял с мертвого конфедерата в Спотсильвании. Я протянул его ей и сказал:

– У него нет никакой останавливающей силы, поскольку он всего лишь 22-го калибра. Если тебе понадобится им воспользоваться, стреляй в голову.

Я отвел ее в сарай, дал ей пострелять и привыкнуть к нему, а потом сказал, чтобы она держала его под рукой, когда меня не будет рядом.

***

Мы обжились. У нее были свои куры и сад, у меня – говядина и сено.

Однажды вечером, придя с сенокоса, я застал ее слегка взволнованной. Прежде чем успел спросить, она сказала, что в тот день ей пришлось застрелить человека.

– Он – в сарае. Мне пришлось оттащить его туда. Я не могла оставить его во дворе, потому что мог подойти кто-нибудь. Один из тех, кто пришел сюда с Мэттсоном в тот день, когда мы их прогнали. Он сказал, чтобы я собрала свои вещи, и он отвезет меня обратно к Мэттсону, где мне и место.

Собирая свои вещи, она подняла коробку с перцем, повернулась и, вспомнив мои слова, выстрелила ему в лицо, и он упал. Ее пуля попала ему в левый глаз, и на этом все закончилось.

Я похоронил его под одним из стойл для лошадей, бросил на землю немного сена, а затем вернул коня в его стойло.

Она беспокоилась, что делать с его лошадью, а я сказал, что буду пользоваться ею для вспашки полей, и ее никогда не увидят в городе, так что, нам не придется отвечать на вопросы о ней. Если кто-то увидит ее и спросит о ней, я скажу, что нашел ее однажды утром на своем сенокосе с окровавленным седлом и собирался взять с собой в город, когда поеду в следующий раз.

Единственный вопрос, который я когда-либо получил по этому поводу, был от Джейкоба Уинтерса. Он – один из тех парней, с которыми я пошел на войну. Однажды он зашел ко мне и спросил, когда я заполучил третью лошадь, и я рассказал ему, как я это случилось. Он сказал, что даст мне за нее хряка и двух свиноматок (он разводит свиней), и я согласился. Мы так делали, мы, мальчики из Мичигана. Обменивались друг с другом. Так у Анны появились куры.

С человека, которого застрелила Анна, я снял еще несколько вещей, кроме лошади. У него был один из этих новых винчестеров, кольт-миротворец и 38 долларов в кармане. «Миротворец» мне понравился, поэтому я отдал свой «Драгун» Анне, чтобы та держала его в хижине, а сам стал носить «Миротворец». Как только обменял лошадь у Джейкоба, я счистил кровь с его седла, чтобы у Анны было на чем ездить верхом. Это был Маклеллан, а их в округе много.

Тот факт, что мужчина пришел, убедил меня, что Мэттсон не собирается оставлять все как есть. Неважно, что от нее не будет никакого толку, ведь она – на третьем месяце беременности и все такое, но он этого не знал. Я считал, что Мэттсон трус и вместо того чтобы прийти самому (я ведь сказал ему, что при следующей встрече его убью), он послал своих наемников. Почему на этот раз только одного? Не знаю, но это не имело никакого значения. Я должен был что-то предпринять. Нельзя было надеяться, что Анна справится с этим в одиночку, если я буду в поле, а их появится больше одного.

Я не хотел ждать, пока упадет топор, поэтому оседлал Лошадь Раз, так я ее называл. Другой была Лошадь Два. Мы с Первой отправились в город с первыми лучами солнца. У нас не было никакого плана. Просто собирался зайти в салун Мэттсона и посмотреть, куда это нас приведет.

Ждать пришлось недолго. Не успел я опустить доллар на стойку бара и сказать Титусу принести мне виски, как услышал:

– Какого черта ты здесь делаешь?

Я повернулся, увидел Мэттсона и сказал:

– Пью виски.

– Только не здесь. Убирайся отсюда и не возвращайся.

Не поворачиваясь спиной к Мэттсону, я спросил:

– Титус? Кто получит это место после смерти Мэттсона?

– Не знаю. Родственников, о которых я знаю, у него нет.

– Может, ты сам сможешь им управлять, пока не появится кто-нибудь?

– Не знаю. Я работал только за стойкой.

– Возможно, у тебя будет шанс проверить, сможешь ли ты это сделать. Что скажешь, Мэттсон? Готов ли он получить шанс проверить, справится ли он с работой? Если хочешь, чтобы я убрался отсюда, тебе придется выставить меня вон. Дело в том, что я не думаю, что ты сможешь это сделать. Ты вооружен. Давай же, или убирайся отсюда и дай мне спокойно выпить виски. Ты достаточно мужественен, чтобы испытать меня, или слизняк, каким я тебя вижу?

Кроме меня, Мэттсона и Титуса, в заведении было еще шестеро. Трое за одним столом, двое за другим и один сидел в одиночестве. Все они знали меня и знали, что я – фермер и хозяин ранчо, а не стрелок, так что, они знали, что происходит что-то плохое, если я бросаю вызов Мэттсону. Они слышали все что было сказано, и все смотрели на Мэттсона, чтобы понять, стерпит ли он, когда его называют трусом.

Мэттсон знал, что все на него смотрят, и попытался отступить.

– Черт возьми, Далтон, нет такой женщины, из-за которой стоило бы умирать.

– Тогда почему ты все время пытаешься ее заполучить, когда она не хочет приходить.

– Я не пытался, кроме того раза.

– Барт сказал мне иное, будучи застукан за тем, что пытался увести Анну. Он сказал, что ты сказал всем парням, работающим на тебя, что дашь тридцать пять серебряных долларов тому, кто приведет Анну к тебе. Я ему ответил, что если увижу его в следующий раз, то убью. Должно быть, он мне поверил, потому что с тех пор я его не видел. Я давно не прогонял его, но потом подумал о других парнях, которым ты предложил деньги. Я ведь не могу все время сидеть дома, так что, в конце концов, я понял, что ты не сможешь никому ничего заплатить, если будешь мертв. Так что вот так. Выиграешь ты, и все, что тебе нужно, это пойти и забрать ее. Выиграю я, и у меня больше не будет забот.

– Черт возьми, парень, ты не имел права забирать ее отсюда. Она должна была мне денег.

– А мы думаем не так. Ты дал ей комнату и питание и забирал все, что она здесь зарабатывала. Комната и питание в любом другом месте в городе стоит семьдесят пять центов в день. Анна никогда не зарабатывала в день меньше трех долларов. По нашим подсчетам, ты должен ей не менее полутора сотен долларов. Она никогда на этом не настаивала, потому что была рада уехать отсюда.

– А я думаю не так. Она работала здесь, поэтому она – моя.

– Полагаю, ты – один из тех, до кого не дошли слухи, что Эйб освободил рабов и объявил рабство вне закона. Может, его уже и нет, но даже после рабство не было восстановлено. Она – свободна делать то, что хочет, и захотела уйти отсюда со мной. Теперь вопрос в том, сколько раз мне назвать тебя слизняком-трусом, чтобы ты улизнул и доказал, что я прав, или выхватил оружие и доказал, что я неправ?

Я видел, что он уже собрался принять то, что его назовут трусом перед всеми в помещении, и не мог этого допустить. Пока он жив, он мог платить людям, чтобы те делали за него грязную работу, и Анна не была бы в безопасности. Я сделал глубокий вдох, а затем сказал:

– Ладно, трус.

Затем повернулся к нему спиной и поднял левой рукой свой стакан с виски. В зеркале сзади бара я увидел на его лице ухмылку, когда его рука опустилась к пистолету. Я уронил виски, и моя правая рука потянулась к пистолету, когда я повернулся и сделал два быстрых шага вправо. Выстрел Мэттсона попал в бар прямо в то место, где несколько секунд назад стоял я, но мой выстрел попал ему в грудь. Он стоял с шокированным выражением лица, но пистолет был направлен в мою сторону, поэтому мой второй выстрел попал ему в лоб прямо над правым глазом, и он упал. Я повернулся и попросил у Титуса виски. Он поставил его на барную стойку, я взял его и повернулся лицом к комнате. Сделал глоток, а затем сказал:

– Вы все это видели. Он собирался выстрелить в меня сзади. К счастью для меня, я посмотрел в зеркало и увидел, как он достал пистолет.

Я повернулся и сказал Титусу:

– Похоже, теперь тебе придется управлять и салуном, и отелем.

– Даже не представляю, как.

– Насколько знаю, ты был влюблен в Нэнси Мейгс. У тебя достаточно знаний, чтобы управлять баром, и готов поспорить, что она справится с гостиницей.

Я повернулся лицом к толпе, достал карманные часы, посмотрел на них и сказал:

– Было весело, джентльмены, но, если я хочу попасть домой ко сну, мне пора. – Я перешагнул через тело Мэттсона и направился к дому.

Домой вернулся примерно через час после наступления темноты, и после того как Анна меня накормила, я сказал ей, что наши опасения по поводу того, что может сделать Мэттсон, закончились. Когда она спросила, как такое возможно, я ответил, что его кто-то убил.

– Раз он мертв, и никто не может заплатить его мальчикам, значит, все в порядке.

И с нами все было в порядке.

С годами Анна родила мне двух сыновей и дочь, и мы вели вполне счастливую жизнь.