Письма о медовом месяце. Часть 1

Миссис Бенос - достопочтенной миссис Эгертон

15 июля 1892 г.

Дорогая Кэрри!

Я собираюсь сдержать свое обещание и рассказать тебе о своем медовом месяце. Обещай, что ты будешь столь же верна своему слову и ответишь мне так же откровенно, как я сейчас пишу тебе, о том, как прошел твой медовый месяц.

Итак, после обеда мы отправились по железной дороге в Лимингтон, где нам предстояло провести нашу первую ночь. Мы сидели вдвоем в купе и в целом, если не считать того, Фред посадил меня к себе на колени и иногда поцеловал, он вел себя очень прилично. По приезда на место мы поужинали. Час перед отходом ко сну был довольно утомительным, так как мой муж писал маме письмо, в котором сообщал ей о нашем благополучном прибытии и о своем огромном счастье. После чего он довольно будничным голосом спросил меня, не хочу ли я лечь спать. Я пробормотала что-то утвердительное, не зная, что и сказать. Фред распорядился, чтобы принесли свечу, и сказал, что скоро придет. Мне такое его поведение показалось несколько странным, поскольку я ожидала что-то другое. Горничная провела меня в комнату, где стояла большая кровать с четырьмя столбиками, плотно задернутая занавесками и обставленная старомодной мебелью.

Я села на край кровати и задумалась. Я просидела так, наверное, минут десять, а потом начала раздеваться. Я уже надела ночную рубашку и сняла все, кроме чулок, когда услышала приближающиеся к двери шаги. Я открыла дверь, и мой муж вошел, закрыл ее и повернул ключ. О, Кэрри, мне было так странно, что раздета в спальне с мужчиной, и этот мужчина имел право на мою персону. Фред уселся в кресло и усадил меня к себе на колени. Лишь тонкая ночная рубашка отделяла мою попку от его голого колена, потому что он разделся в соседней комнате и был одет только в рубашку и халат, который распахнулся, когда он сел. Он притянул мои губы к своим и, целуя меня, просунул между ними свой язык, в то время как его рука сначала ласкала и сжимала мою грудь. Затем рука опустилась на мое бедро, коснулась моего живота и на мгновение прижалась к лобку. Я пришла в полное смятение. Увидев это, он задрал на мне ночную рубашку и снова положил руку сначала на мое голое бедро, потом на мой лобок. Он, казалось, был в восторге от обширной поросли на нем. Его пальцы играли с шелковистыми локонами, вытягивая их во всю длину, такую длинную, что это, казалось, удивляло его, и его глаза блестели, и его лицо выражало большое волнение.

— Раздвинь бедра, дорогая, - прошептал он.

Я машинально повиновалась, и его средний палец протиснулся между губами моего влагалища и начал тереть мой клитор. Ты же знаешь по нашим общим играм, какой он возбудимый и до каких размеров при этом может разрастаться. И снова Фред, казалось, был в восторге от своего открытия.

— Тебе это нравится, моя дорогая?

— Да, - пробормотала я.

Он засунул палец мне в киску, потом встал, сбросил халат, обнял меня и положил на кровать, подложив под голову подушку. Затем, он опустился на колени, раздвинув мои бедра руками, наклонился и поцеловал мое лоно. Он сделал еще, пососал, а потом лизнул языком мой и без того возбужденный клитор. Меня словно обожгло наслаждением, и я не могла не показать этого судорожными подергиваниями бедер.

— Тебе это нравится, любовь моя?

— О! Да, это так приятно!

Я чуть с ума не сошла от возбуждения, в которое он меня втянул своими поцелуями киски. Фред снова встал и, приподняв мои ноги, снова и снова гладил их руками.

— Какие восхитительные ножки! - воскликнул он.

Я увидела, что его рубашка оттопыривается. Он наклонился вперед и, просунув руки мне под ноги, приподнял их, и я почувствовала, как что-то твердое и толстое прижалось к моему влагалищу. Его левая рука приоткрыла мои нижние губы, и жестоким толчком он полностью погрузил свой член. Ни ты, ни я, строго говоря, не были такими уже девственницами, поскольку наши пальчики до некоторой степени разработали наши влагалища. Мы слишком много с тобой ласкались, чтобы оставить наши наши киски совершенно нетронутыми, так что проход члена оказался менее трудным, чем мог бы быть. Тем не менее, моя киска никогда не была пронзена мужским органом, а у моего мужа был весьма крупный. Поэтому я испытал сильную боль и закричал:—

— Фред, ты причинил мне ужасную боль, что ты делаешь?

— Все в порядке, моя дорогая! Я в тебя вхожу. Потерпи немного, и я сведу тебя с ума от удовольствия.

Еще один решительный выпад члена отбросил его на полпути, а затем еще одним, еще более сильным, он вонзился до самого предела. Я закричала от дикой боли и попыталась освободиться.

— Боже мой, ты убиваешь меня, я не потерплю такого обращения.

Он не обратил на мои протесты никакого внимания, но, крепко держа меня за бедра, начал яростно входить и выходить членом. Трение начало возбуждать чувства, которые сначала приглушили боль при входе, а затем возникли восхитительные ощущения смазанности. Наслаждение, которое я начала испытывать, было восхитительным, и я не могла удержаться, чтобы не податься навстречу его толчкам.

— Это верно, мой ангел; разве я не был прав, говоря, что боль скоро превратится в удовольствие? Разве ты не наслаждаешься этим сейчас?”

— Да, но ты заставляешь меня чувствовать себя так странно. Я не знаю, что это такое.

Его учащенное и быстрое движение наполнило меня восторгом; я подпрыгивала вверх и вниз в ответ на его толчки, и мне стало так странно, когда он вдруг задохнулся, остановился, и я почувствовал, как его инструмент набухает все сильнее и сильнее, а затем горячая жидкость хлынула в мое лоно, которое продолжало бежать еще несколько секунд. Таков, Кэрри, был мой первый опыт того, что мужчина может сделать для нас, женщин.

Отстранившись от меня и отпустив мои бедра, Фред прижал меня к себе и нежно обнял, сказав, что я вела себя превосходно. Еще он сообщил мне, что в будущем боли больше не будет, и, судя по тому, я просто создана для самого полного наслаждения, какое только могут себе позволить муж и жена. После недолгих ласк рукой он встал, снял с меня чулки и помог мне лечь в постель, сразу же последовав за мной. Отбросив всю одежду, которая была на нас, он сказал, что обязательно должен еще поцеловать милую поросшую волосами дырочку, доставившее ему такое удовольствие. Он целовал и играл с ней, восхищаясь обилием волос на моем лобке, белизной и красотой моего живота, а затем, обнажив мои груди, восхищался, целовал и сосал их. Все это не только взволновало меня, но я очень хорошо видела, что это снова заставило его член наполниться силой. Видя, что я робко поглядываю на его мужское достоинство, он схватил мою руку и показал мне, как двигать ею, что кожица покрывала и обнажала его голову; затем, став неистовым, он встал на мой живот и между моих бедер и снова ввел свой член туда, где он уже доставлял такое удовольствие. Проникновение все еще причиняло мне некоторую боль, но так как внутренности киски были хорошо смазаны соком, для меня было более-менее терпимо. Когда его член вошел в меня до предела, он остановился и сказал:

— Сейчас я буду менее нетерпеливым, чтобы ты могла достичь все радости полового акта, потому что именно так мы называем это, моя дорогая. Поэтому я буду медленно входить и выходить членом, пока в тебе не проснется страсть и ты не потребуешь более быстрых движений.

Он так и сделал, и постепенно вызвал самое сладострастное возбуждение во всем моем теле. Я извивалась под ним в крайнем экстазе, обхватывая его руками и прижая к себе.

— О! Ты ангел, - воскликнул он, - и создана для наслаждений. Перекиньте также ноги через мою спину- и теперь я ускорю свои движения, чтобы мы достигли вершины вместе.

О, наслаждение, которое он дарил мне, было невыразимо восхитительно. Его быстрые и нетерпеливые толчки были так же нетерпеливо встречены поднятием моей попки, чтобы ответить ему взаимностью. Потрясение пика похоти охватила нас одновременно, и мы обессиленно упали в объятия друг друга. Мой дорогой муж был так доволен, он целовал и ласкал меня самым нежным образом, говоря мне, что никогда еще женщина не доставляла ему такого сильного удовольствия, что сама природа побудила меня к такому наслаждению, как если бы я была замужем уже много месяцев.

Мы крепко прижались друг к другу в самых теплых объятиях; его нежность и ласки начали оказывать свое действие на мои страсти, и я невольно сделал какие-то внутренние судорожные подергивания.

— Я чувствую, моя дорогая, что ты взываешь к моему инструменту для новых усилий; он скоро откликнется.

И в самом деле, я чувствовала, как он набухает и набухает так восхитительно, что не могла удержаться от продолжения внутреннего давления, хотя и испытывала смутный стыд за то, что мой муж обратил на это внимание.

— Не бойся, моя сладчайшая любовь. Просто делай то, что диктует тебе страсть, и таким образом ты лучше всего доставишь мне удовольствие, а себе - двойное наслаждение. Я намерен посвятить тебя во все тайны любовных обрядов и желаю, чтобы моя любимая жена стала их преданной поклонницей. Я сделаю все возможное, чтобы ты могла наслаждаться всеми прелестями соития.

Мы закончили этот курс ласк с еще большей самоотдачей, чем раньше, и я начала наслаждаться его объятиями, превосходящими все, что могло предложить мое воображение. На этот раз он отодвинулся, лег рядом со мной и, обняв меня обеими руками, продолжал свои очаровательные ласки. В ту ночь я совсем не спала, поскольку меня лихорадило от беспокойного возбуждения. У нас было пять сладостных совокуплений, прежде чем Фред задремал.