Первомай. Первый раз

Весна в тот год выдалась ранняя, дружная. К первомаю деревья выбросили листву, на улице теплынь. Девчата нарядились в коротенькие юбочки с разрезом у кого до попы, у кого по бедру. По крайней мере край чулок и трусики, когда потянутся либо наклонятся можно лицезреть во всей красе. Вообще вот это, так сказать, частичное обнажение действует на парней, как на быков красная тряпка, хлеще, чем если бы девчата совсем разделись. Да что там не видели у девчат, если купаемся рядышком и по большей части нагишом.

Посёлок у нас небольшой, но достаточный по количеству жителей. А тут первомай. Ясень пень, что это означает демонстрацию на главной площади посёлка. Поссовет установил трибуну, куда влезло всё поселковое начальство и даже кто-то из района. А народ дружно продемонстрировал единение партии, правительства и народа. А чего не демонстрировать, не покричать "Ур-рааа!", коли в желудках каждого первого бултыхалось энное количество спирто содержащей жидкости. Кто пригубил своё, домашнее, кто казённую беленькую, а кто и простым "Агдамом" разговелся. Продемонстрировав единение и солидарность со всеми трудящимися мира, которых мы тут у себя и в глаза не видели, народ дружно разошёлся. Не по домам. Заранее обговорив кто, где и с кем будет отмечать этот светлый праздник, разбрелись по компаниям. Ну да это так, условно, потому что через некоторое время все эти компании объединятся хотя бы в пределах улицы.

Мы с друзьями тоже разбрелись своей компанией. Друзья со школьных времён. Правда сейчас кто-то уехал в город, поступив учиться, кто-то остался, кого-то призвали послужить Родине. Ученики - мученики науки, на праздник приехали домой, так что народа пока хватало на приличные посиделки. Пить мы особо и не пили. Нам бы стопарик для запаха, а дури у нас своей выше крыши. Просто посидели за столом, поели-попили, притушили в комнате свет и врубили мой "Айдас - 9М", купленный на родительские деньги пополам с моими, честно заработанными. Маг орал что-то про лес, который стоял загадочный, про то, что между кем-то там было двадцать три часа полёта, про глаза напротив и про то, что в девятнадцать лет все пишут стихи. Ещё про девочку в автомате, которую позже нагло присвоил себе Женя Осин, про то, что лучшее платье женщины - её нагота. Ну и куда же денешься от модных ВИА типа "Норок" и прочих. Помните: Струны плачут, слёзы льют... А ещё Караклаич с Лили Ивановой душу рвёт. Весело!

Пока топтались, успели перещупать своих, и не только своих, подруг. Так-то девчата вовсе были не против, если вдруг совершенно случайно, а не по злому умыслу, рука кого-то из парней вдруг оказывалась в их трусиках. Про титечки и речи не ведётся. Для чего ещё созданы эти яблочки, дыньки и прочие холмики разного размера и формы.

Примерно так. Тем более, что все мы были влюблены первой юношеской любовью.

Весь вечер я протанцевал с Танюшкой Кругловой. У нас с ней давно, ещё со школьной поры lоvе stоry. Подружились мы во время туристической поездки в Шушенское и на строительство Саяно-Шушенской ГЭС. Спали в одной палатке, ели из одной миски, пили з одной кружки. Ну, а раз уж спали в одной палатке, прада была с нами ещё третья девочка Надя, подруга Танюшки, то уж чему иному, а рукам волюшку давали. Нет, до полноценного секса не доходило, а вот рукоблудием занимались по полной программе. Оба, то есть все трое.

Девчатам нравилось "теребить петушка за гребешок", "доить коровку". Это если руками. Можно было ещё меж ножек, поводить по губкам, вставить меж ягодичек. В соседних палатках занимались примерно тем же самым. Молодость!

Когда пришла пора расходиться, мы с Таней пошли на берег. Тепло, красивый закат и наша красавица в полном разливе. С одного берега второй не видно.

Через какое-то время любования природой Танюшкины губки распухли и довольно прилично. Потому на очередную попытку поцеловаться она просто прикусила мне губу, потеребила, как собака тряпку, но не очень больно, отпустила, засмеялась и сказала, что пора домой.

Пока дошли совсем стемнело. Танюшка забежала на крылечко, подёргала двери

— Заперто.

И стоит, рот раззявила.

Эко удивила. Если сейчас мне пойти домой, то тоже навряд ли кого дома застану. Праздник же, а у нас в посёлке привыкли праздновать со всей широтой русской души. Загул - так на неделю. Посидели у одних, потом собрались и все вместе пошли к другим. Или эти другие сами пришли на гулянку. А уж на гулянке что творится, то повесть или даже роман. Тут и путаница своих и чужих баб и мужиков. Ну а чо? Пьяные же, да и темно. Вот и разберись в темноте: туда ли сунул и тот ли тебе сунул. Опять же без мордобоя гулянка так себе, посиделки. За что потом мировую пить, если не подрался? Так что нет ничего удивительного в том, что Танюшкины родители загуляли, забыв о дочери и не оставив, как водится, ключ на притолоке или под ковриком. Постояли, подумали. А хрен ли тут думать, когда прыгать надо. Да и прохладно становится. Май месяц вовсе не июль. А Танюшка налегке одета. Отдал свой "пинжак с карманами", на плечи набросил. И предложил к нам пойти, благо недалече.

Дошли. Маманя не подвела, оставила ключ под половичком. Пока ковырялся с навесным замком, подсвечивая себе горящими спичками, Танюшка посеменила в сторону огорода. У нас там объект типа "ЭМ - ЖО". Не дошла. Как пелось в песне: А путь наш далёк и долог... Замерла на половине пути, скрестив ножки. Ясно, дотерпелась, по ляжкам потекло.

Интересно такое наблюдение. Вот залезть рукой в трусы - можно. Раздеться тоже можно. А пописать при парне, да и парню при девушке, стыд-позор на всю Европу. Вот и уссалась, трусы намочила. А трусы, зуб даю, новые, фильдиперсовые, модные ныне из нейлона, с кружавчиками. Зато протекают не намокая и сохнут быстро. Ну да это смешки, а Танюшке слёзки.

Постояло, пока текло, возвратилась в точку старта, спрашивает

— Вов, у вас баня тёплая? Мне в баню надо.

Надо, так надо. Тем более, что баню топили вчера, ещё не выветрилась. Пошли. А как она одна? Не туда ещё забредёт.

В предбаннике Танюшка "сняла решительно пиджак наброшенный", в баню шагнула

— Не подглядывай.

Ещё и пальчиком погрозила.

Кака благодать, что у нас петли на дверях не скрипят. Таня в баню, а я двери приотворил. Нет, видел же сто или даже больше раз Танюшу голенькой, и целовал всю, и тискал, а тут прямо бес какой подталкивает. И правда бают, что запрещать нельзя, от этого любопытство лишь разгорается. Вот позвала бы: Иди со мной, посмотри, как я кунку мою, - так сто раз бы подумал... и всё равно пошёл бы.

Приотворил двери, любуюсь. А Танюшка ничего не подозревая, что-то мурлыча себе под нос, застирала трусишки, навела воды, присела и письку моет. Ух, бля, зрелище!

Голенькая Танечка, пирожок развернулся, сама блестит от воды, местами ещё не смыла мыльную пену. С трудом сглотнул комок в горле, прикрыл двери, присел на лавочку. В ушах стучит, шумит, в глазах темно и звёздочки мельтешат. Так бы и ворвался туда, в баню, развернул бы Танечку к полку передом, ко мне задом и с размаху...

Пока предавался фантазиям, Танюша вышла из бани. В ручке комкает трусики, но полостью одета. А что там из одежды? Юбка да блузочка. Домой пошли.

Пошарил в буфете, в холодильнике типа "ЗиЛ", который папаня привёз из командировки в дружескую Монголию, нашёл чего из еды. Маманя, как обычно, наготовила на все три дня праздника, чтобы потом не стоять у плиты. И бражка нашлась. Сели с Танюшей за стол. Праздник к нам приходит! Праздника вкус настоящий!

А когда насытили желудки, как-то сами собой начали слипаться глаза. Но мы ещё немного потанцевали, поставив пластинку и медленно двигались в такт песне про то, как падает снег. Было непривычно ощущать Танюшкины голенькие ягодицы под юбочкой и мягкий шёлк волос на лобке. И никаких тебе мешающих трусиков.

Танюша тоже не отставала, запустив свою руку в мои штанишки. А чо, дело-то привычное, не раз такое делали.

Довели друг друга до края. Таня собрала в ладошку то, что исторг мой боевой друг и товарищ, сходила помыть руки под рукомойником. Попросила не подглядывать и подмылась над ведром, выдвинув его из-под раковины. Что поделать, коли нет у нас слива. Я почти и не подглядывал. Так, самую малость, краешком глаза. Всё же есть что-то завораживающее в том, чтобы наблюдать, как твоя девушка писает, подмывается. Извращение? Не думаю.

Пока то да сё, глазки у обоих начали слипаться. Легли на мою кровать просто полежать и не заметили, как встретили приход древне греческого бога Морфея. Мы даже не раздевались.

Ах, как спится утром зимнем... Правда сейчас не зима, а вовсе даже май месяц за окном, но спится всё одно сладко. Да ещё в обнимку с любимой девушкой. Проснулся от чего-то приятного. А что может быть приятнее, когда спит с тобой рядом твоя девушка, блузочка у неё задралась так, что титечки выпали наружу, а юбочка задралась до пояса и прямо тебе в живот упирается голенькая попка. От такого и у полного импотента встанет, а я парень молодой и не импотент совсем ни разу. Да ещё утренний стояк. Вот и думай, парень. А чо тут думать. Приспустил штаны, достал "струмент" и давай им меж ягодичек тереться, как делал уже не единожды.

Да только в этот раз всё пошло не так. Таня, явно почуяв такое моё к ней внимание, приподняла ножку, просунула свою ручку и её тёплые пальчики обхватили напряжённый ствол, поиграли им немного и потянули за собой. А куда? А туда, куда ни разу прежде не дозволялось не то, что вставить, а просто хоть слегка присунуть. Головка раздвинула влажные губки, скользнула внутрь. Я ожидал сопротивления. Всё же девочка, первый раз и всё такое прочее. Не пробовал с девочками ни разу, знал лишь по наслышке. А тут ничего. Просто член мягко скользнул внутрь куночки и там замер, не веря себя. Впрочем и я не поверил сразу. Я ЕБУ ТАНЮ! Такое вот выражение моих чувств в тот момент. А Таня повернула голову и потянулась ко мне приоткрытыми губками

— Поцелуй!

Молодость, непривычные ощущения, горячность и торопливость - всё это не способствовало долгому соитию. Не то, что бы раз-два и готово, но быстро, очень быстро прижался к Танечкиной попе, выплёскивая в её куночку порцию сметанки. Явно, что девушка не получила того, что ожидала. Но умничка. Полежала, дождалась, пока у меня восстановилось дыхание и просит

— Вов, поцелуй меня...там. - И показывает где это "там" находится. Заспешила с пояснениями. - Вов, просто я видела, как папка мамку там целовал. А потом слышала, совершенно случайно, как мамка разговаривала с тётей Леной и они говорили, что от такого просто улетают. Вовочка, я тоже хочу полетать!

Ну, как пела Нани Брегвадзе: Если женщина просит. А тут ещё Танечка спрашивает

— Вов, ты меня любишь?

Интересно, нашёлся бы такой идиот, который в подобной ситуации сказал бы: Нет! Тем более, что Танюшка, как бы это сказать, не то, чтобы подмылась, но подтёрлась насухо. Моим, между прочим, полотенцем. И легла на спину, раздвинув ножки. И если вчера, подмываясь, просила не подсматривать, то сегодня подтиралась при мне, открыто. Ну что, тогда вперёд. Не целовал муньку ни разу, ну так когда-то надо начинать. Сполз вниз, понюхал. Странно, но кунка Танечки пахла какой-то травой. Даже где-то и приятно.

Пока размышлял, Танюша руками растянула в стороны половые губки, вроде как приглашая: Целуй же скорей! Розовые малые губки чем-то напоминающие гребешки цыплят. Тёмно красная шишечка клитора, высунувшаяся из капюшона кожистых складок. Раз приглашают, чего мешкать. Лизнул. Вначале робко, ожидая чего угодно. Пресный вкус. А Таня пальчиком указывает на клитор. Правда тогда мы называли его секелем. Лизнул и его. А потом просто втянул губами, как втягивал соски Танечкиных титечек. Ох, как же Танюшка извивалась! Не знаю как насчёт полётов во сне и наяву, а вот поорала всласть, истеребила мне всю волосню на голове. Если бы не рубаха, которую я не снял, изодрала бы в кровь спину. А потом как-то быстро обмякла, замерла и лишь всхлипывала. А у меня-то стояк. Всё же хорошо быть молодым. Вот вроде недавно спустил, а уж по новой стоит. Подхватил Танюшу под попку, направил куда нужно то, что стояло и вогнал, возможно, что и грубо, потому что Танечка вскрикнула.

Вначале Таня лежала безучастно, просто отдаваясь чужой воле, а через некоторое время стала проявлять признаки жизни, начала подмахивать. И постанывать, и ойкать, и айкать. Нравится, значит, то, что с ней делаю.

И вновь через некоторое время спустил в очередной раз. Танина кунка приняла в себя всё, что спустил, но, видимо, было спущёнки слишком много и она потекла из Таниной кунки. Таня прикрикнула

— Чо смотришь? Вытирай. Сейчас всю постель изгвоздаем!

Схватил полотенце, начал вытирать то, что сам и наделал. Таня ещё и командует.

— Не так сильно. Ты же не пол моешь.

И смеётся ещё.

Управились. Мы почему-то не думали о том, что могут вернуться родители, что Таня, в конце концов, может просто забеременеть. Мы вообще ни о чём не думали, нам просто было хорошо. Два молодых дурня дорвались до сладкого. И у меня не возникало мысли спросить Танюшу, которую я до сей поры считал девочкой, кто же был тот гад, который успел до меня сбить ей целку. Не спрашивал, почему она не давала мне раньше, а решилась дать лишь сейчас. Мне это было без разницы. Главное то, что она вообще дала и даёт. Этого было достаточно.

Таня сказала, что проголодалась и, если я не хочу обнаружить в своей кровати труп молодой и красивой девушки, мне надо поторопиться и накормить умирающую лебедь.

На кухне, когда сели кушать, удивился, куда в эту лебёдушку столько лезет. Такое впечатление, что девушка побывала в блокадном Ленинграде. Хотя и я не особо отставал. Спасибо маме за то, что столько наготовила. Мы, кроме холодного, ещё на плитке сварили пельмешков полную тарелку. Умяли и их. А после увалились в кровать и отдувались с надутыми животами.т Полежали и мои руки в независимости от мозга сами по себе полезли приласкать танюшкину муньку. Таня убрала мою руку.

— Вов, если ты на меня сейчас ляжешь, я, как тюбик зубной пасты "Поморин" выдавлю всё из себя.

— Ну Та-ань!

Видимо голос мой, как и весь вид, был настолько жалостлив, что Танюша повернулась на живот, приподняла попу.

— Вов, а сначала поцелуешь?

Так не в первый раз, целовал уже. Не стал ничего говорить, просто зарылся лицом в Танины междупопии.

Единственным недостатком было то, что носом упирался прямо в попу. То есть в ту самую дырочку. Танюшка двигала попой из стороны в сторону, приподнимала её и опускала, прижимаясь к кровати. Задыхаясь проговорила

— Вова, я всё.

Малоопытный, не знал ещё, как определить, что женщина получила оргазм. Да и плевать! Главное Танюша подставила свою попу в полное владение.

Вот тут уж драл Таню со всей широтой своей души. Если раньше с этой стороны мог лишь практически дрочить меж ягодичек, то сейчас драл Танюшу по-настоящему, в кунку. Таня лишь охала, но старательно подмахивала. В этот раз "екзекуция, длилась значительно дольше. То ли приноровился, то ли ощущения стали уже не такими яркими, то ли просто мокрая мунька не так тёрла головку. Не знаю. Но вспотел, пока не почуял, что вот-вот, прямо сейчас выстрелю.

Выстрелил. И упал на спину танечке, придавив ту так, что она что-то пискнула, но стерпела тяжесть, повошкалась, удобнее устраиваясь подо мной. А я целовал Танину шейку, ушки, шептал какие-то глупости. А потом мы банально заснули, как лежали. Видимо во сне скатился с Тани, а может и она сама меня скинула. Не пушинка же.

Родители так и не появились ни утром, ни днём, ни вечером, чем мы и пользовались, отрываясь со всем пылом и жаром молодости.

Ближе к самому вечеру пошёл проводить Танюшу домой. Родители, поди, появились, пора возвращать дочурку. Это мы плохо думали про старших. Рано появляться дома, пока идут выходные. Но дома, по всей видимости, были, потому что ключ от замка нашёлся под ковриком. Прощаясь на крылечке, нацеловавшись до опухших губ, всё не могли расстаться. Таня спросила

— Тебе со мной понравилось?

— Это было...феерия.(О какими словами заговорил!)

— И не спросишь, почему я не девочка?

— И не спрошу.

— Ну и ладно. ТОгда я тебе в другой раз расскажу.

И порхнула в открытую дверь, захлопнув её перед моим носом

— Тань! Подожди! Таня!

Из-за двери послышался смех.

— Терпи. Сказала же: в другой раз. Пока, любимый!

— Пока, любимая!

А дома ждала немытая посуда, измятая постель, сохранившая Танюшкин запах и её высохшие трусики.