Перстень

Сам я перстней, колец или цепочек не ношу. Даже немного презираю тех мужчин, которые обвешиваются ими без ума. Навздевают печаток на все пальцы, и чувствуют себя крутыми. Но, есть у меня один перстенек, которым дорожу. Красивый такой овальный рубин в золотой оправе, украшенной восточным орнаментом. Не большой, но когда смотришь на него, кажется, что внутри темная пугающая бездна…

Возможно, он денег стоит, но мне это не интересно. Ценен он другим…



Как и многие молодые люди учился я в ПТУ. Неважно в каком, неважно где. Но была в том ПТУ одна не вписывавшаяся в обычные рамки особенность:

Половину левого крыла здания - весь старый корпус, занимала просторная библиотека.

В ней было все: и фигурные перила, и дубовые резные столы с зеленым сукном, полки, до самого потолка в два этажа. На столах стояли массивные светильники с зелеными абажурами и каслинским литьем. Словно попадаешь в другое время, войдя туда.

Запах, звуки, свет – все другое.

И хозяйка всего этого великолепия, одетая подстать общему убранству. Длинное темное платье, белые кружева, маленькая дамская сумочка и шелковые перчатки. Не хватало только шляпки с вуалью. Такая же молчаливая и загадочная, как и ее книги. Она почти всегда знала, за какой книгой пришел человек. Без слов, она доставала нужный переплет, осторожно вручала в руки и заполняла формуляр. Причем учебников в этой библиотеке было мало. Основной объем занимала художественная, научная, духовная литература. Ни тебе дешевых журналов, ни пионерской правды в увесистых подшивках, еще с советских времен. Ни пыли, ни паутины. Хотя никто не видел, чтобы она, когда-либо ходила с тряпкой или шваброй.

Посетителей было не много. Какого нормального ПТУшника заманишь в читальный зал без веской причины?

А мне нравилось! Я часами просиживал в полной тишине, утопая в книжных страницах. Я и еще несколько человек, бывало, уходили уже затемно. Но, библиотекарь никого, никогда не торопила и не выгоняла. Восседая на высоком резном кресле, положив ногу на ногу, она читала какую-нибудь книжицу в потрепанном переплете.

Иногда, по вечерам, выходя из читального зала, я натыкался на нашего ночного сторожа. И честно говоря, всегда пугался. Здоровый лысый мужичина восточного вида, лет сорока, непонятной национальности. Он жил в маленькой коморке при училище. Учащиеся прозвали его между собой Джином. Не знаю, как его имя на самом деле, но уж очень он был похож на того всесильного чародея, из американских фильмов. Их как раз крутили в актовом зале. Раз, наверное, в сотый. Кроме того, ходили разные таинственные слухи о его жизни. О том, что он якобы может легко вылечить тяжелую болезнь, или снять боль.

Поговаривали так же, что у него частенько бывала жена директора. И он не один год её лечит. Да и других женщин к нему похаживало тоже не мало…. Не знаю, каким ветром его к нам занесло, и откуда. Но личность его была крайне загадочна.

Замкнутый, нелюдимый. Но наш директор, почему-то здорово его уважал. Неизменно протягивал руку при встрече и довольно улыбался.



И вот однажды, я в очередной раз выходил из читального зала, и завидел идущего на встречу Джина.
Мне было девятнадцать, и любопытство пересилило приличия. К тому же, как я уже упомянул, ходили интересные слухи…

В общем... я знал, что над пристройкой есть незакрытая дверь в захламленный коридор. А там маленькое слуховое окошечко, как раз над читальным залом. Там я и засел.

Все посетители уже ушли. Зал опустел, стояла полная тишина, и только шелест страниц потертой книги нарушал ее. Вскоре раздался тихий стук, дверь открылась. Джин осторожно шагнул внутрь, огляделся и затворил массивный запор.

Женщина встала со своего кресла и устремила взор в конец зала. Книга из ее руки выскользнула на высокий лакированный столик. Она вышла из-за резной загородки, глядя в одном направлении, легкой кошачьей поступью пересекла зал. Женщина остановилась в шаге от джина.

Взор ее потупился стыдливо, и она плавно прильнув, крепко стиснула Джина в объятиях. Шелковое платье туго обтянуло ее фигуру. Мягкие блики света очертили спину, талию, округлые плотные бедра и ягодицы. Джин замер чуть дыша, его пальцы застыли в воздухе, так и не коснувшись талии.

Спустя некоторое время, она неохотно отстранилась, не поднимая глаз.

Словно воспарив над темным залом, она проскользила на свое прежнее место. К резной канцелярской стойке. Джин чуть покачнулся, тряхнул головой и огляделся, словно избавляясь от наваждения. Идти следом за женщиной он почему-то не торопился...

Мельком взглянув назад, она неторопливо сняла свои длинные перчатки. Я зачаровано созерцал, как шелк, переливаясь, привычно повторил изгибы тела. Как грациозно она прогнулась, и тонкие пальчики коснулись кромки длинного платья. Как ее кисти, скользя по ажурным чулкам, поднялись выше…. а потом медленно спустились обратно, волнующе увлекая за собой тонкую кружевную вещицу.

Черные шелковые трусики опустились на зеленое сукно, рядом с перчатками. Распустив пышные блестящие волосы, она присела на край стола, и томно откинулась назад. Ее колени плавно согнулись, и ткань невесомо скатилась, обнажая стройные сильные ноги.

Она вытянула руки вдоль стола, положила ладони на сукно, прикрыла веки и замерла… Только спокойное дыхание мерно вздымало ее налитую грудь. Джин стоял у входа, и исподлобья наблюдал за происходящим. Задумчиво потирая шею, он подождал, когда она закончит.

Наконец, ее упругие альковы призывно распахнулись.Он неслышно обошел длинный дубовый стол и встал напротив нее. Сильная рука мягко легла на внутреннюю сторону ее бедра. Он медленно провел ладонью от колена до колена, минуя покрытую мелким пушком промежность.

Джин неспеша расстегнул часы, скинул футболку и штаны. У него было сильное мускулистое тело и небольшое брюшко, обычное для его возраста. Потом он аккуратно задрал ее платье. Долго смотрел на округлый подтянутый живот, слегка поглаживая кончиками пальцев ее ягодицы. Чуть склонившись, он закрыл глаза и шумно втянул воздух над ее телом. Было хорошо видно, как быстро его орган набух и обрел форму. Но он не спешил использовать его по назначению. Вместо этого он присел и бесцеремонно впился в ее приоткрытые губы.

Посасывая влажные лепестки, он насладился запретной влагой, и звучно причмокнув, оторвался от нее. Джин выпрямился, обтер подбородок и надставил свой колоссальный член. Преодолев упрямое сопротивление преддверия, головка его скользнула внутрь. Вложившись на половину, он замер, наслаждаясь моментом, ощущая своим твердым телом горячие стенки ее влагалища.

Джин не входил глубоко. Удерживая розовые губки раскрытыми, он размерено бороздил ее нутро.
Неспешное совокупление продолжалось несколько минут. Всхлипнув негромко, женщина дернулась. Он тотчас прижал ее к столу и застыл в напряжении. Сильно прогнувшись в спине, она жадно хватала ртом воздух. Бедра стиснулись, словно стремясь раздавить тело мужчины, нарушившего их покой. Она пыталась высвободить руки, но Джин крепко их удерживал. Только ее ногти скребли по зеленому сукну.

Несколько мгновений спустя, она, прогнувшись в последний раз, опустилась на стол и окончательно расслабилась. Соски уже не выпирали сквозь ткань, голова склонилась набок, ноги безвольно свесились со стола.

Джин дождался этого момента и ненадолго расслабился сам. Он лег на нее целиком, всей своей массой, продел руки под ее спину и взял за плечи. Женщина не возражала. Теперь, когда она совсем разомлела, он, опираясь на стол, очень медленно подался назад. Уздечка его члена плавно скользила по ее животу, оставляя влажный след на нежной коже. Запав в покрытую мелким пушком промежность, она утонула в мягкой, блестящей от влаги крайней плоти. Головка мягко уткнулась в горячую впадинку, и Джин втолкнул свое орудие в обмякшее тело. Но уже не так как раньше.

Было видно, как туго оно идет. Несколько раз он вынимал блестящий от влаги член и повторял все сначала. Джин внимательно следил за ее лицом. Но она покорно принимала его каждый раз. Он снова и снова втискивался в узкий проход, постепенно вторгаясь в ее плены.

Толчки становились мощными и напористыми. Его тяжелая мошонка безжалостно хлестала по ее анусу. Джин весь взмок от напряжения. А она все терпела, сжав зубы и плотно зажмурив глаза.
Задрожав от изнеможения, он вдруг рванул ее на себя и окончательно вдел своего гиганта в ее игольное ушко….

Он удовлетворялся несколько дольше, чем она. Толкнув ее тело в последний раз, он отдышался. Похоже, член плотно засел в ее теле. Он попробовал извлечь его, но женщина вскрикнула.

Тогда он потянул ее за собой, словно тряпичную куклу и присел на ближайший стул. Так они и сидели, обнявшись. Спустя минут десять, она открыла глаза и посмотрела на старинные часы, стоявшие в углу между полками. Женщина аккуратно присборила платье. Затем, осторожно привстала, наблюдая, как обмякший член нехотя выскальзывает из нее.

Окинув Джина неопределенным взглядом, утомленная, она прилегла на край стола. Мелкий пушок на ее лобке слипся от влаги. Из еще раскрытого влагалища медленно сочилась мутноватая жидкость.
Легкая улыбка проявилась на ее беспристрастном лице…. Она, открыла глаза, и… увидела меня. То есть я думаю, что увидела, потому, что после этого в ее взгляде что-то изменилось.

Я не стал ждать продолжения и поспешил уйти. Стараясь не наделать шума, я прокрался к двери, спрыгнул на землю и был таков... В последующие дни, я старался не заходить в библиотеку, но все же приходилось иногда. Но вопреки ожиданиям, она вела себя обычно. И лишь однажды, когда я возвращал книгу, ее перчатка коснулась моей руки. Она чуть прижала ее, и я вздрогнул. Но руки не отнял. Покраснел только, когда она вкрадчиво заглянула в глаза. Словно в самую душу…

Какое-то время, я не смел и близко подойти к заветному окошку. И даже думать себе о том запретил! Но… как говорится, охота пуще неволи. Джин, как и прежне, приходил к библиотеке и ждал, когда она опустеет. Их своеобразный ритуал повторялся почти каждый вечер. Она неизменно укладывалась на длинный, покрытый сукном стол и раздвигала ноги ему на встречу. И тогда все повторялось....

Но бывало и по-другому.

Изредка, после тесных объятий, Джин сразу же следовал за ней, не дожидаясь, пока она обнажится. Хорошо зная, что должно случиться, она безропотно приспускала нательное белье и обращалась к нему спиной.

А там, без лишних церемоний, он задирал ее подол, чуть приседал и подсаживал на свое хозяйство. Продев руки под плечи, он смыкал пальцы на ее затылке. Или же валил на стол, не позволяя расставить ноги. Потом резко вторгался сзади, и беспощадно понуждал ее.

Иногда он даже не ждал, пока она оголится. Сразу хватал за локоть, на ощупь стаскивал с нее трусы, и тут же поворачивал лицом к стене. Втискивал свою болванку под ее плотные ягодицы, и нехитрым движением вгонял внутрь. После чего так же бесцеремонно трахал ее, практически на весу. От чего грудь женщины постоянно терлась о ту же стену, а носочки туфель едва касались пола.

Ублажившись, он так же резко извлекал свой член, вытирал об нее, словно меч из поверженного тела, и уходил. А она оставалась, тихо стоя на дрожащих ногах, посреди читального зала. Или сползала по стене и оседала на пол. Одна, в зеленоватом полумраке.

Ей было на вид около тридцати. Она была красива. Ее звали Татьяна. И больше ничего….Словно вне своей библиотеки она и не жила вовсе. Татьяна…. Более загадочной и приятной женщины в моей жизни никогда не было. Именно приятной, это не оговорка. Она была красива, женственна, но плотского влечения к ней не возникало. Не смотря на все то, что я видел не один раз. Что-то другое, непонятное, необычное вызывало интерес к ней. И это угнетало.

С последнего подобного момента я не ходил ни в библиотеку, ни к заветному окошку. Прошло, наверное, месяца два. Я приспособился получать нужные книги через знакомых сокурсников, хотя это и не очень удобно.

Все стало постепенно забываться, стираться из памяти. И я уже практически выкинул произошедшие события из головы и вернулся к привычной жизни. Но все оказалось не так просто.

Я стал замечать, что за мной кто-то наблюдает. Я жил, как и прежде, учился, но иногда ощущал на себе чье-то внимание. А в один прекрасный день, обернувшись, увидел Джина, который сидел в тени большого дерева. В небольшом ПТУшном дворике было много народу, а он наблюдал именно за мной. Спокойно так сидел, смотрел и загадочно улыбался.

Ничего хорошего эта улыбка нести не могла. Я вообще не помню, чтобы он, когда-либо улыбался.

Неприятная тяжесть поселилась в душе. Я понимал, что все это не нормально. И подозревал, что он все знает. Иначе, зачем ему шастать за мной по пятам? Но вот почему он до сих пор не набил мне морду? С его-то кулачищами, против моих! Странно....

Не поспав пару ночей, я решил: пусть все будет, как будет. И как-то сразу полегчало на душе.

На следующее утро со свежей головой я отправился учиться. Денек обещал быть теплым, солнышко уже припекало. Привычно завернув за угол уже почти родного здания, я сразу наткнулся, на чью-то громоздкую фигуру. Это был Джин, как ни странно! И кого бы он мог ждать здесь в такое время...?

Через его плечо свисала объемная спортивная сумка. Увидев мое замешательство, он беззлобно улыбнулся.

— Ты, говорят, совсем дорогу в библиотеку забыл? Что потерял тягу к новым знаниям, впечатлениям?

— Да нет… - ответил я на удивление легко - просто не до того пока.

Я сильно смутился, но старался выглядеть спокойно.

— А... ну да, ну да. Понимаю. Хороша девица?

Он ехидно приподнял брови. А я отвел глаза.

— Хороша…. Но я не о том.

Джин поправил сумку и продолжил:

- В моей жизни произошли кой какие изменения. В лучшую для меня сторону. И, потому, сегодня, я уезжаю. Вероятно навсегда. Парень ты вроде серьезный, и у меня есть к тебе дело. Оно касается нас троих. Ты понял, о ком я?

Я, осознал что деваться некуда, и молча, кивнул.

- Это хорошо, что ты понял... Так вот... сегодня вечером в семь я буду ждать тебя в сквере. Там где есть скамейка. Ждать буду ровно пятнадцать минут, не более. Больше времени у нас не будет. Именно сегодня и именно в семь!

Идти или нет – решай сам.

Он хлопнул меня по плечу и, взбежав по ступенькам, скрылся в проходе. То, как он себя повел, сбивало с толку. Я-то ждал скорее удара в челюсть! Проходив весь день в тревожных раздумьях, я все же решил пойти.

Приняв прохладный душ в местной душевой, я сел пообсохнуть на солнышке. Мысли роились в голове. В последний раз, убедив себя в собственной правоте, я встал. До сквера было рукой подать, и потому я пришел раньше.

Час ожидания пролетел мгновенно. В мысли в голове метались из стороны в сторону. Джин появился с той же сумкой в руках, но уже с полной.

— А… вот и ты. – Загадочно протянул он. – Присядь.

Он говорил тихо и спокойно. Огонек в его зрачках показался мне не добрым. Но глаза его словно улыбались:

— Я хочу сделать тебе один маленький подарок. Не спрашивай почему!

— Вы знаете…

— Знаю, потому и дарю. Вот…. Держи!

Джин снял со своего пальца небольшой перстень и небрежно подкинул. Я поймал.

Перстень был из желтого металла, украшенного восточным орнаментом. В центре красовался овальный темно-красный камень.

— Золото? – спросил я неуверенно.

— Может быть… - неопределенно ответил Джин.

— Спасибо конечно…. Но зачем оно мне?

Джин рассмеялся, наклонился ко мне и прошептал:

— А ты попробуй надеть его, когда соберешься в библиотеку…. Только запомни… не надо слов!

На последней фразе он сделал особый акцент.

- Но при чем тут...

- Слова ни к чему! Просто помни.

— Но зачем мне...

Он посмотрел на часы, прервав меня жестом. Словно невзначай положил на скамейку небольшую книжицу, и вздохнул задумчиво.

— Пожалуй, мне пора!

Он весело подскочил и пошел, но вдруг задержался.

— Скажи, а по твоему, сколько мне лет?

— Лет? А... ну… Думаю сорок – сорок пять.

— Да? – делано удивился Джин. – Хорошо…

— Эй, а как вас на самом деле зовут?!

— Это не важно… А как меня называют?

— Джином…

— А, пусть так оно и будет. Пока!

Он в последний раз глянул на меня, улыбнулся чему-то, и был таков. Только его и видели.

А я все сидел под темнеющим небом, украдкой вглядываясь в нечаянный подарок, и старался понять, что же так развеселило Джина. А я до последнего момента думал, что побьет…. Не реальный какой-то вечер…. И, причем тут кольцо…?!

В тот вечер я не решился пройти несколько метров и тихо постучать в двери. И что на меня нашло!? Я же не он... И вообще кто я ей, чтобы вот так практически ночью, постучаться…

Не забыв прихватить оставленную книгу, я поплелся домой. Ночь прошла в кошмарах. И только под утро веки окончательно слиплись. Занятий в субботу не было. Проснувшись в полдень, я постарался ни о чем не думать. Праздно погулял и ближе к вечеру все же пришел в читальный зал.

Взял с полки первую попавшуюся книгу и устроился в уголке. Как ни в чем не бывало. Через пару часов ушел последний читатель. За окном медленно стемнело.

Она тихо листала потрепанный временем томик, а мое сердце стучало через раз. Я тихонько достал из кармана дареный перстень. Повертел под столом и, надел без колебаний. В ту же секунду книга выпала из рук Татьяны. Она посмотрела на дверь, а потом, медленно оглядев зал, остановилась на мне. Это уже интересно….

Женщина плавно, словно паря над полом, в своем длинном платье, покинула кресло и приблизилась. Увидев перстень, она пристально взглянула в мои глаза и чуть кивнув, опустила взгляд. На ее щеках проступил легкий румянец.

Я ждал, что будет дальше. Ждал вопросов. Но их не последовало. Она просто стояла, глядя чуть в сторону, словно и не дыша.

Я хоте было притронуться….

Она тотчас придвинулась ближе, и мои пальцы заскользили по шелку. Ее груди тут же набухли и соски ясно читались под тканью.

Я мягко коснулся пальцами ее живота. Он был теплым и упругим. Чуть ошалев, я неуверенно прижал к нему ладонь. Гладкая кожа под тонкой тканью была приятна на ощупь. Я погладил ее. Происходящее определенно было странным. Я не мог расслабиться и все ждал чего-то…. Какого-то подвоха… пощечины….

Но ничего не случалось.Я не осмелился взяться за ее грудь, лишь коснулся кончиками пальцев.
Трогая ее, я следил за лицом. Но оно оставалось беспристрастным…. Стоило мне коснуться ягодиц, как она сразу развернулась спиной, позволяя изучить свое плотное тело. Осмелев окончательно, я словно в эйфории, медленно ощупал все, до чего дотянулся.

Возникло жгучее желание оглядеть ее всю, целиком. Я чуть приподнял подол, и, она, здорово нагнувшись вперед, взялась за полы длинного платья и подняла их над собой. Татьяна стояла так до тех пор, пока я не вышел из оцепенения. Потом, когда пальцы снова коснулись живота, она повернулась передом. Ее тело было прекрасно!!!

Чуть широковатый таз, сильные стройные ноги с плотными икрами и объемными бедрами, слегка округлый живот, с мягко обозначенными мышцами. Несмотря на сидячую работу, ягодицы ее не были плоскими. Напротив, они были упругими и рельефными. А грудь…. словно литая.

Я откинулся на кресло, и полы ее платья опустились вниз, обдав меня благоуханным ветерком, снова скрывая под собой ее великолепие.

Странно, почему раньше, я не обращал на все это внимания? Потрясенный, я положил ладонь на стол. Она же, восприняла это как знак, и, легко перемахнув через меня ногой, села на стол, напротив. Ладонь оказалась как раз между ее бедер. Шелк блестел и переливался на ее теле. Я невольно коснулся лобка, и через секунду на ней уже не было белья. Пальцы уткнулись в мягкий волосяной покров ее аккуратной вульвы. Стоило только чуть надавить, и плоть уже сочилась, истекая влагой.

Только одна мысль билась в голове. Только одно неукротимое, запретное желание занимало мысли…. Я осознал, как давно я думаю об этом, как хочу ощутить… Реальная возможность, возникшая нежданно - вскружила голову окончательно. Повинуясь единственному желанию, я прижался щекой к ее горячему бедру и коснулся его губами. Она чуть вздрогнула. И это вселило в меня решительность.

Я, смущаясь, вскользь коснулся ее языком. Она была соленой, мягкой и очень горячей. Женщина подтянула шелк, грациозно легла на стол, и подложила ладони под ягодицы. Давая мне полную свободу действий, она широко развела свои стройные ноги. Я мокнул кончик языка еще раз, но уже увереннее, от чего ее вульва приоткрылась.

Впервые я ощутил истинный вкус женщины… единственно возможным способом. И он понравился мне…. Я вкусил ее плоть, словно спелый абрикос, с наслаждением вкушая сочащуюся мякоть. Влага покрыла щеки и потекла по подбородку.

Я жадно поглощал ее, забыв обо всем на свете. Язык как-то сам ворвался внутрь, бороздя гладкую впадинку. Я снова и снова толкал его вглубь, а ее нежная плоть, вдруг сжимаясь, с силой выталкивала его из себя. Член давно и мучительно просился наружу. И, я, наконец, достал его.

Конечно, до Джина мне далеко, но… таким большим я его еще не видел! Она просто сочилась влагой, и я не успевал ее слизывать. Я принялся целовать ее живот, потом груди…. Пытался охватить губами, втянуть в себя. Язык терзал ее твердые соленые соски.

Я чувствовал губами, биение ее сердце. И как стук его изменился, когда член, блуждая меж ягодиц, отыскал правильную дорогу. Она была горячей скользкой и тесной, но я напрягся и он втиснулся весь, без остатка. Чувствуя прилив желания, я уперся в стол локтями, прильнул к ее губам и…потерялся… .

Ее ноги и руки, словно путы, оплели всего меня. Она вдруг тихо захрипела, выгнулась мне на встречу и больно стиснула свою вагину. Но это была чертовски приятная боль!

Она стремилась раздавить мой член, а он – разорвать ее изнутри. Реальность происходящего потерялась где-то между «ДО» и «ПОСЛЕ»….

Жгучая волна обдала все тело. Маленький живой насосик внутри меня вдруг наполнился до предела и впрыснул густую тягучую массу туда, где ей самое место. И она отзывалась мелкой дрожью, каждый раз, когда мощная горячая струя ударяла в ее нежное, беззащитное донышко…

Осознав, что кончил прямо в нее, я здорово встрепенулся. Последствия такого поступка могли зайти далеко. Но, похоже она еще не осознала…. А может ей все равно?! В любом случае, лучше уйти, пока она не очухалась.


Я с трудом извлек член, и кое-как упрятал его в штаны. Она лежала на столе, облизывая свои изящные пальцы. Сукно под ее ягодицами было залито ее же влагой. Вульва то и дело смыкалась, словно пытаясь ощутить еще недавно пребывавший в ней член. Я снова захотел ее… Вернее я не переставал хотеть ее!!! Но непонятны

й страх гнал меня прочь. Я бежал как от огня.

Когда я закрывал за собой дверь, она все еще лежала на столе, поглаживая свою промежность…

Домой я шел как в тумане. Произошедшее выбило меня из колеи. Пройдя в свою комнату, я тут же завалился спать. Ночью разболелась голова. Ближе к утру заныл низ живота. Часов в пять меня просто скрутило… пару раз вырвало, да еще прыщ на шее расковырял. Подушку только кровью измазал.

Разумеется, в воскресенье я никуда не ходил. В понедельник и вторник тоже. В среду заявился товарищ по училищу. Поглядел на меня и сказал, что директор интересуется моими пропусками.

Но, поняв, что я в состоянии нестояния, пообещал отмазать. Так что, неделю я догулял без проблем.

В следующий понедельник, наконец, придя в себя и собравшись мыслями, я пошел в шарагу. Настроение было прескверное. Словно туча нависла над головой.

Классная сразу, без разговоров, направила меня к директору в кабинет.

Да… Хорошее начало дня. Но что делать? Надо идти.

Кабинет директора располагался на втором этаже. В приемной, за широким столом восседала надменного вида секретарша. Я ее знаю. Она училась в одной школе со мной, но на три класса старше. Все пацаны за ней гонялись. Только зря. Продинамит и бросит. Говорят, что плавок специально не носит. Дразнит. Стерва, та еще.… И имя такое: Жанна.

Меня она тоже знала. Помогал ее матери пару раз сумку донести. Она у нас историю вела. Мать и дочь, а такие разные.

Жанна, даже бровью не повела, когда я вошел. Кивнула на дверь кабинета и процедила сквозь зубы.

— Тебя ждут.

За тяжелой, обитой кожей дверью, лысоватый человек что-то писал.

Я терпеливо ждал, пока на меня обратят внимание. Наконец, Иван Денисович отложил ручку в сторону, набрал в грудь побольше воздуха и приготовился зачитать длинную, эмоциональную речь. Но, увидев на моем пальце перстень, как-то сразу осекся, выпустил воздух, и похоже, забыл, что хотел сказать…. Только закашлялся. Я совсем выпустил из виду, что все это время перстень был на мне. Я пытался снять спросонок, но не получилось. Оставил на потом.

Тем не менее, директор прочитал мне лекцию о важности обучения, успеваемости и месте в жизни, которое человек непременно должен занять. Ограничившись общими фразами, он встал и лично проводил меня из кабинета, пожав на прощание руку. Его секретарша тут же подскочила и встала у стола, по стойке «смирно».

Иван Денисович хотел сказать что-то еще, но в этот момент зазвонил телефон. Выслушав звонившего, он быстро собрался и вылетел из кабинета, кинув на лету:

— Жанна! Буду завтра к десяти. Я в управление…

Он у нас вообще человек импульсивный. Пока я, не понимая ровным счетом ничего, стоял и почесывал затылок, Жанна стояла рядом. Она, чуть отклонившись назад, зачаровано разглядывала все тот же перстень. Я медленно поводил рукой из стороны в сторону. Она неотрывно следила за ним. Я помахал им перед ее носом, и она, как на приеме у врача не отрывала от него глаз.

А это забавно!

Вообще Жанна красивая молодая женщина. Стройные ноги, приятное лицо, длинные волосы…

У нее маленькая острая грудь и широкий таз. От чего талия ее кажется еще тоньше, а бедра округлее. Соответственно ее лонная часть тоже была широкой, и все прелести можно было увидеть на просвет. Тем более она всегда носила легкие ткани, преимущественно розовых тонов. Как сейчас.

Она стояла совсем близко и, похоже, забыла обо всем, пялясь на перстень. От нее приятно пахло духами. Я ее позвал,… потом еще раз позвал…. Ноль эмоций!

И какой черт меня дернул схватить ее за ту самую лонную часть? Короче, я вдруг взял и засунул руку ей под юбку…. И ничего!

Ладонь свободно разместилась на ее промежности. Она была мягкой и теплой, как и следовало ожидать. Кроме того, на ней действительно не было нижнего белья. А еще она была начисто выбрита….

Внезапное возбуждение ударило в голову и отозвалось болью внизу живота. Я чуть не присел, но боль быстро прошла.

Я дал ей свою вторую руку, и она вцепилась в нее как собака в кость. Ее мутный взгляд намертво прилип к рубину на кольце. Его бездонная глубина отражалась в ее глазах. Она гладила его пальцами, словно оно олицетворяло воплощение всех ее желаний…

Она, казалось, совсем не замечала, что делала вторая моя рука.

Она скользила по ее упругому животу, плавно сползая к лобку, … Расслабленные пальцы потихоньку массировали ее, заставляя набухать и увлажняться.

В памяти всплыли моменты, когда я с ума сходил от бессильного желания трахнуть эту заносчивую сучку.

Я ощутил ее влагу на кончиках своих пальцев и поднес руку к лицу. Жанна ухаживала за своим телом, и от нее везде пахло приятно. Осторожно лизнув палец, я оценил ее чистоплотность.

Мягко усадив Жанну на стол, я опустился на одно колено. Она не выпускала моей руки.

Откинув короткую розовую юбку, я оглядел ее аккуратную, порозовевшую от возбуждения вульву.

Она была по-настоящему большой и необычайно мягкой. И еще она была до безобразия доступна.

Даже сдвинутые, ее стройные ноги позволяли проникнуть в ее тело.

Достаточно насмотревшись, я прильнул к ней. Наши губы соприкоснулись…

Она выронила мою руку. Окончательно потеряв над собой контроль. Мутным, отсутствующим взором она следила за происходящим. Подавалась на встречу, лишь ощутив на себе дыхание моего поцелуя. Она не сочилась как Татьяна, но ее губки были беззастенчиво нежны. Их горячий поцелуй оставлял влажные следы на моих щеках.

Наконец, она нехотя оттолкнула меня и перевернулась на живот. Позы удобнее этой нельзя было и придумать. Ее каблучки придавали идеальный прогиб ее загорелой спинке. Не стоило ждать чего-то еще…. Через минуту давно окрепший член уже скользил в ее лоне. Как она была нежна….

Ее просторная вагина, едва ощутимо обнимала меня.

Внезапно я словно проснулся, осознав, где я и что происходит. Это тут же отдалось новой волной возбуждения и боли. Но уже не в животе. Болел сам член. Сначала сильно, потом слабее. В конце концов, боль стала еле ощутимой и даже приятной. Легкие приливы сил и покалывание слабо ощущались с каждым движением вглубь ее. Вспомнились все обиды между нами. Каждая мелочь отдавалась новым приливом неведомой тяги.

На секунду закружилась голова, я чуть оступился. Член выскользнул из нее. Я тут же направил его обратно, и осознал что он несколько тяжелее, чем раньше! Я взглянул вниз и не поверил глазам….

Это мой член сейчас входил в ее тело, растягивая и без того просторную вагину.

Я закрыл глаза и отчетливо прочувствовал, как ее вагина расправляется. Как пульсирующая плоть растягивается под медленным натиском….

Он заполнил ее целиком. Без остатка. Влажные горячие губки прижались к лобку, плотным, блестящим кольцом обхватив основание. Я замер, наслаждаясь нереальным моментом….

Видимо в этот момент Жанна вернулась-таки к реальности:

— Так! Я не поняла! Что здесь происхо…. – процедила она, ощутив в себе посторонний предмет. В этот момент ее влагалище инстинктивно сжалось. Горло перехватило от одной мысли…. Ее рука потянулась вниз, в промежность. Пальцы ощупали это….

Жанна попыталась обернуться, но ее длинные светлые волосы помешали ей осмотреться.

— Как ты смеешь….

Но она не договорила. Член чуть напрягся внутри нее. Ее вагина снова сократилась, невзирая на ее протесты. Ноги Жанны задрожали. Горячая волна обожгла ее изнутри, выдавив наружу сдавленный , нечленораздельный возглас. Она вдруг осознала, что предмет внутри нее – ни что иное как ЧЛЕН! Настоящий, пульсирующий… живой. И она сжимает его, так плотно, впервые в жизни, не ощущая внутри себя пустоты. Всем своим нутром…. Ее натянули по самое нихочу!

Ее бурный, внезапный оргазм сопровождался криком, стонами и не членораздельной руганью. Она задыхалась от охвативших ее ощущений….

Я кончил, когда она схватила меня за ягодицы и резко подалась назад. От этого экстаз охватил ее с новой силой и она, в забытьи свалила на пол все, что было на столе.

Обессилев, наконец, Жанна свесила безвольно руки, и уронила голову на стол. Вот тут-то все и началось!

Следующие несколько часов я вертел ею как хотел. Я снял с нее всю одежду и до шести часов вечера, не вынимая свой сказочный орган, решительно утолил весь тот голод, который она во мне, когда-либо порождала…. Я наполнил ее до краев. И думать не хотел о последствиях! Свершилась высшая справедливость!

Закончив, я осторожно одел уснувшую девушку, и навел в приемной порядок. Сейчас, когда Жанна спала, она была проста и прекрасна. Стервозные черты пропали с ее, в общем- то приятного лица, и она мерно посапывала, лежа на спине.

И я взял ее еще раз. Последний. Но теперь уже нежно, боясь разбудить. Проник, не раздвигая ее коленей, мягко вошел и единственный раз поцеловал….

Накрыв ее пледом, я тихо прикрыл за собой дверь. День принес еще больше вопросов и лишь один ответ. Без сомнений, перстень оказывает воздействие на людей. Но как? И почему? Загадка на загадке….

Так же заметно было и его влияние на меня самого. За эту неделю, я как-то подтянулся весь. Жирок лишний ушел. Появилась уверенность в себе, даже некоторая дерзость. Боли прекратились, если не считать моментов, когда я вдруг возбуждался. А они, кстати сказать, тоже участились.

Про то, что сейчас…. между ног - и спорить нет смысла. Он стал…. ощутимо больше…

Джин многого не сказал, когда сделал мне этот нежданный подарок. Расспросить бы его, но…. где его теперь сыщешь? Хотя… Он же оставил книгу! Может там что-то есть? Вот только сумку свою я где-то посеял. Там, блин, и книга, и ключи, и конспекты…

Вот баран!

В общем, я не стал забивать себе голову на ночь. Тем более, пока все шло хорошо, все менялось к лучшему.

Следующий день прошел как всегда. Учеба, обед, снова учеба… Перстень я старался не светить. Повернул камнем внутрь и прятал от лишних взглядов.

Вечером, после физкультуры, я, как обычно сходил в душ и расслабился. Посидев малость на той самой скамье, где несколько дней назад сидел Джин, я поразмыслил о жизни.

Смеркалось. Издали я видел, как стройный женский силуэт мелькнул в проеме, закрывая увесистую библиотечную дверь за последним посетителем.

Ну, что ж….

Рас уж я тут, почему бы и не заглянуть на огонек?

Через минуту я уже стоял у двери библиотеки. Когда я хотел постучать, засов с той стороны, вдруг отодвинулся. Я выждал немного и толкнул дверь. Уже знакомое волнение охватило меня.

Входя внутрь, я почувствовал себя как-то неуютно... Татьяна, стоявшая у своей конторки, в мгновение ока преодолела разделявшее нас расстояние. Я видел это и раньше, но не мог понять, как она это делает. На сей раз, она не стала ждать, когда закроется дверь.

Остановившись в метре от меня, она внезапно ощетинилась. То есть, мне так показалось. Будь она кошкой, шерсть стояла бы дыбом. Ее лицо заострилось, глаза сузились в тонкие щелки… Она внимательно недобро посмотрела на перстень, затем ее взгляд медленно переполз на меня…

Внутри нее точно все кипело! Ее просто трясло от злости. А я стоял и не мог ничего понять…Татьяна, или вернее то, чем она сейчас была, сделала шаг на встречу. Встав почти вплотную, она с пристрастием обнюхала меня. Не зная, что делать я просто стоял.

Не к добру все это, ох не к добру….

Она медленно отступила назад.

Я чуть-чуть расслабился…. И в этот момент – дикий вопль…

Что-то больно обожгло щеку… Я, споткнувшись, кубарем вывалился за порог. Тут же придя в себя, я почему-то сразу отполз от двери.

Она была в бешенстве! Ее глаза горели огнем. Она кидалась как зверь, но словно натыкалась на стеклянную стену. Сползала на пол и кидалась вновь, с большей яростью…

Что за черт…! Дальше как в тумане….

Встав на ноги, я потрогал свое лицо. Щека сильно болела. На пальцах осталась кровь. Оцарапался, когда падал, наверное …. Но с какой силой она ударила меня!

— За что? – спросил я, скорее сам себя.

Уже почти стемнело. Дойдя на ватных ногах до ворот парка, переборов страх, я все же обернулся. Женщина стояла в проеме открытой двери. Хотя я точно закрыл ее за собой…. Свет пробивался из-за ее спины, и я не мог видеть ее лица. Она безвольно прислонилась к стене. От недавнего бешенства не осталось и следа….

Щека саднила не по-детски. Дверь открыла мама. По ее глазам, я понял: Что-то не так. Она дала в руки зеркало. На правой щеке красовалась открытая рана….Четыре ровных полоски пересекали лицо от уха до подбородка. Отсюда и кровь.

Да….

Обработав заботливо ранки, и не дождавшись вразумительного ответа, мама оставила меня в покое. Конечно же, на утро я никуда не пошел. С такой-то рожей!? Вопросы, насмешки….Поскольку делать было особо нечего, занялся собой. Обильно смазав палец мылом, я снял-таки упрямую вещицу! К вечеру поднялась температура. Отец сказал, что это от раны. Дескать – заживает.

Через день, в первой половине в двери позвонили. Мама открыла.

— А, вам кого?

— Здравствуйте! – произнес знакомый голос. – Я из Училища. По поводу пропусков. Ваш сын дома?

— А! Жанночка, как мама?

— Спасибо, хорошо.

— Ну, проходи, проходи. Он у себя. Проснулся уже, наверное.

— Спасибо. Да, у нас будет серьезный разговор….

— Да, да. Не буду вас беспокоить.…. Я как раз сейчас на работу ухожу…. Пока!

Входная дверь захлопнулась и Жанна, покачивая в руках моей утерянной сумкой, вошла в комнату.

Я лежал на кровати, закутавшись в одеяло. И совсем не ждал гостей.

- Это… твое?!

— Гм….

Глупо было отрицать. В то время каждый подписывал свой портфель или сумку. Вот она и нашлась…. Только я чего-то не слишком обрадовался.

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

Я пожал плечами.

— Боже мой! - Воскликнула она, увидав мою щеку. – Кто ж тебя так!? Не уж то….

Она осмотрела свои ногти.

— Да нет, я не могла…. Правда я почти ничего не помню, кроме….

Она презрительно посмотрела на меня.

— Хорошо, что ты такой безголовый, и забыл свою сумку.

Она продолжала презрительно вглядываться в мое лицо. Мне стало стыдно смотреть ей в глаза, и я их отвел. Она говорила что-то еще. Не очень приятное. Выражалась гадко…

Я терпел, надеясь, что ей скоро надоест, и она уйдет, наконец. Зря! Она фонтанировала, только входя в раж!

Сегодня она была одета в легкое черное шифоновое платье в крупную розочку. Совсем без декольте, но с глубоким разрезом от бедра. Оно здорово облегало ее талию и другие выступающие…. Платье Жанны, в купе с недавними впечатлениями вызывало неоднозначную реакцию. И, что характерно, она – реакция – не заставила себя ждать.

Жанна тоже заметила. Ее лексикон несколько иссяк, она отчего-то покраснела.

— Надеюсь…. у тебя хватило ума не рассказывать никому…

Ее глазки забегали. Она начала кусать свои тонкие губы…

— Иван Денисович тоже ничего не знает. Пока не знает!

Она скинула одеяло на пол.

— Ты понимаешь, что будет, если он вдруг узнает?! Ты у меня еще поплачешь!!!

— Ты же знаешь, как я все ему распишу! Легко не отделаешься….

Ее лицо обрело плотоядное, нахальное выражение.

С недавних пор все трусы мне стали маловаты, вот я в них и не спал.

Жанна беззастенчиво вцепилась в выпирающую часть моего тела обеими руками.

Бесцеремонно взобралась на кровать и навалилась сверху.

— Я тебе жизнь устрою! – повторила она угрожающе.

Затем нагло, резко оседлала меня. Причем замерла она только однажды, когда уже уверенно сидела на мне.

— Стерва! Ох, и стерва же ты Жанка! А, черт с ним! Можешь все директору рассказать. А я расскажу своим….

Ее блаженство сменилось наивным непониманием.

— Но… Тебя же отчислят!

— А ну и хрен с ним!

— Ты! А …. А я? Нет. Нет! Не смей! Не надо, ну, пожалуйста….

Она взвыла как белуга.

Следующие пол часа, она плакала и умоляла. Угрожала, а потом опять умоляла…. Опять выражалась, колотила меня в грудь, порывалась уйти….

И, в конце концов, вырвала из меня обещание молчать. Она выглядела заплаканной, и мне стало ее жалко. В общем-то – она прелесть. Хоть и стерва!!!

Впрочем, все это время она не забывала ритмично подсаживаться на член. И даже сняла платье.

Я уже успел вздремнуть и проснуться, а она все скакала. А он все стоял…. Надо же.

— Жанна!?

— А?

— Я устал лежать на спине.

— Ага…

Она ловко провернулась и вытянулась, не выпуская его из себя. Мы легли на бок, и она продолжила. Ну, в общем, я не возражал. Нащупал одеяло и, укрыл нас обоих. Вскоре уснул я, а потом и неуемная Жанна.

Так и проспали всю ночь, не вынимая плотно засевшего члена. Часов в шесть утра стояк стал просто невыносимым. Я попытался освободиться, но Жанна не дала. Что делать….

Перевернув Жанну на живот, я подложил под нее подушку, чтобы было повыше. Оседлав ее сзади, я кончил несколько раз. Только после этого мой орган обмяк и подался наружу.

На утро, за завтраком, отец ехидно улыбался. А я краснел. Жанна же вообще из комнаты выходить отказалась. Так и сидела, пока все не ушли.

Кстати, в этот раз перстня на мне не было.

Остаток дня я листал книжку, которую оставил Джин, и которая так удачно нашлась.

Первые две странички были склеены. Довольно аккуратно. Между ними что-то было. Я посмотрел на просвет. Действительно…. Какой-то листок.

Аккуратно разрезав клей тонким лезвием, я извлек его. Там было письмо. От джина?!

« Здравствуй. Я рад ,что ты нашел мое письмо. И ты уже ходил к ней, не так ли?

Надев перстень, ты заключил негласный договор. Я обманул тебя. Вернее не сказал всей правды….

Но прощения не прошу. Выбор все еще за тобой. И всегда будет.

Не обижай ее. Она необычна. Уникальна! Последняя в своем роде. Она нуждается в тебе. В твоем присутствии, внимании. Она выбрала тебя сама.

Она понимает все без слов, чувствует…. Слова не нужны. С ней можно делать то, что невозможно с любой другой.

Она полюбит тебя. И отдастся вся, без остатка.

Ты изменишься. От прежнего не останется ничего. Только лучшее, что было.

Будь, нежен с ней. Не ровняйся на меня. У меня были свои причины…. И хорошего меньше чем в тебе.

Что еще…. Ах да! Перстень. Он влияет на многих людей. Дает власть, силу…. Но это лишь символ, полный энергии, из глубины времен…. Красиво, да?

А заодно и приятное дополнение.

Без перстня, она никогда не узнает тебя. А если и узнает, то не покажет виду. Кроме того, она не может покинуть стен библиотеки. Это тоже ее выбор. Были и другие варианты….

Здание было построено задолго до революции, а уж потом застроено снаружи. Не задумывался, почему там такие толстые стены?

И еще: Никогда, ни при каких условиях, не отдавай ей перстень!!!

Это верная смерть для нее, и, скорее всего для тебя. Он контролирует ее. И она сознательно пошла на это. Ты не представляешь, насколько страсть в ней сильна!!!

Несмотря на все сказанное, она слаба и ранима. Еще раз: Береги ее! Она отдаст тебе все, но возьмет и что-то взамен. Не много. Чтобы жить. Не могу написать обо всем. Времени мало. Прочти книгу и все поймешь.

Прощай.


Твой друг Джин.



На развороте двух склеенных страниц я увидел плохенький портрет Джина и надпись:



Профессор А. М. ХАН.

«Теория параллельного развития видов»

Год 1912. 2е издание.



Это был удар ниже пояса….

Вот значит, как …. Нежное создание….

Я потер еще не заживший шрамчик на щеке. Живо вспомнилось, как она бесновалась в последний раз….

Перстень лежал в кармане. Я не спешил его одевать. Неделю я провел, изучая необычную книгу.

Оказалось что Джин крайне неординарный человек. Он был увлечен своим делом, и рассказывал столь же увлеченно. Заставлял понять природу вещей, а не уничтожать то, что не понятно. Что пугает и отталкивает.

Пару раз за это время я проходил мимо библиотеки. Но она была закрыта, чему удивлялись ее завсегдатаи. А их было не много, и я знал всех в лицо.

Тревожное предчувствие поселилось в душе. Целый день я не находил себе места. Я вдруг понял, почему Татьяна на меня напала! Это была не спонтанная вспышка агрессии, а элементарная женская ревность…. Духи Жанны довольно сильно пахли, мог остаться и ее телесный запах….

Следовало сразу догадаться….


Сорвав куртку с вешалки, я выбежал из дому. Но потом перешел на шаг, стараясь не привлекать внимания.

Добравшись до места, постучал в дверь…. Тишина.

Внутри точно горел свет. Я постучался снова…. Но ничего.

Дверь явно заперли изнутри.

Что же теперь?!

Подумав, я подпрыгнул, зацепился за карниз и оказался на крыше пристройки. Пробрался в уже знакомый, заваленный хламом коридор. Снял хлипкую деревянную решетку и протиснулся в слуховое окно. Оно располагалось высоко, между двумя стеллажами. Схватившись за оба, по полкам, как по лестнице, я спустился вниз. В помещении как всегда горел приглушенный свет.

Татьяны не было видно. Я сбегал в ее каморку, но и там ее не нашел. Постель даже не была замята.
Я снова вышел в зал. Наконец, когда глаза привыкли к полумраку, я разглядел ее в самом дальнем углу. Она сидела на угловом столике, зажав ладони между колен. Она была бледна, и смотрела в пустоту немигающим взглядом. В глазах ее застыла вселенская тоска.

Ее руки были холодны как лед. Тело безвольно…Я осторожно положил ее руки себе на плечи и крепко обнял. Она вся была холодна. Ее холод чувствовался сквозь одежду.

Я ждал что она очнется. Но она все так же безвольно сидела, уткнувшись в мое плечо.

Внутри меня таился страх, что в любой момент она оживет, вновь кинется на меня. Двери заперты, никого нет. Да и вряд ли успею добежать….Но, все же, это не правильно…. Ведь я же взял кольцо, и носил его. Пользовался его силой…

Отбросив неприятные мысли, я вернулся к реальности. Сунул руку в карман, нащупал знакомый предмет и извлек его на свет. Обняв ее вновь, я надел перстень на палец. Вблизи ее, камень светился неярким, приятным светом.

Спустя несколько секунд, Татьяна сделала глубокий вдох. Сердце ее ощутимо затрепетало. Тело стало теплеть. Ее руки и колени сжались словно силки. Волосы источали приятный, чуть ощутимый аромат. Ее дыхание участилось. Губы мягко коснулись моей шеи. Что-то почти безболезненно хрустнуло…. Что-то горячее, пульсируя, приятно потекло по коже…. Мысли утонули в легком дурмане…. я только успел понять….

Негласное соглашение вступило в силу…. Все изменилось…. Больше ничего не будет по-старому….