Ожерелье

Thе Nесklасе от Dеnhаm_Fоrrеst

*****************************************

Не сказать, что я ждал этой встречи с нетерпением, но это – очередной крест, который приходится нести в моей профессии. Жертва нераскрытого преступления, которое в течение нескольких лет было похоронено в наших файлах, попросила о встрече со следователем и... ну, технически здесь оказался я.

Но без свидетелей самого преступления и без каких-либо дополнительных улик, появившихся за годы, прошедшие с момента совершения преступления. Да и сомнительно, что они когда-либо появятся. Тогда я испугался, что это дело станет одним из многих, что навсегда останутся среди наших нераскрытых досье.

– Мистер Томас, доброе утро. Присаживайтесь, пожалуйста, – сказал я, когда джентльмена провели в мой кабинет.

– Доброе утро, сержант. – Официально ответил он, поставив свой портфель на пол рядом с собой, и сел на указанный мной стул.

– Ну, сэр, как я понимаю, вы интересуетесь, не добились ли мы какого-либо прогресса в вашем деле.

– Да, ну, мне просто слегка любопытно.

Я посмотрел на не впечатляюще тонкую папку с бумагами, лежащую передо мной на столе. В свое время я не входил в первоначальную следственную группу, но готовясь к этой встрече, тщательно изучил документы. Однако понимал, что это будет... встречей между беспомощным детективом и жертвой, для которой он ничего не может сделать. Насколько я мог судить, следователи в свое время задали все необходимые вопросы и заглянули во все нужные темные углы. Проблема заключалась в том, что все, что я мог ему сказать, это буквально: «Нет никаких зацепок!» Фраза, которую я несколько чуть не произносил во время встречи.

Я решил, что лучше всего кратко изложить суть дела и то, что у нас есть. А потом пусть Питер Томас задает все вопросы, какие пожелает. Только я сомневался, что он придумает что-нибудь такое, о чем его уже не спрашивали много раз.

– По причинам, которые мы не можем установить... а вы из-за ваших травм не можете вспомнить, – добавил я, бросив быстрый взгляд через стол на Томаса, – утром во вторник, 14 апреля, вы покинули свой офис примерно в десять тридцать. Мы понятия не имеем, куда вы отправились и почему. Однако к половине двенадцатого или около вы оказались на лестничной площадке нижнего уровня автостоянки в центре города. Две дамы... кстати, их парковочный билет был выписан в одиннадцать двадцать две... входили на лестничную клетку на пятом уровне, как мы полагаем, в одиннадцать тридцать, когда услышали то, что они совершенно верно приняли за несколько выстрелов. Испуганные этими звуками, они выбежали обратно на пятый уровень и позвонили в полицию по мобильному телефону.

– Офицеры прибыли на место происшествия в одиннадцать сорок, и вас быстро обнаружили лежащим на лестничной площадке между первым и вторым уровнями с тремя пулевыми ранениями. Одним в голову и двумя в грудь. Ваш бумажник, часы, кольца, ключи от машины и даже мелочь из карманов были украдены. Никто не видел на автостоянке нападавшего или нападавших на вас, или кого-либо еще, кто вел бы себя подозрительно, ни до, ни после того, как на вас напали.

– Мне очень жаль такое говорить, мистер Томас, но там было очень мало интересного. Я прочитал досье и, чтобы быть предельно честным с вами, сэр... свидетелей не оказалось... так что, нам не за что зацепиться.

– Так вы перестали искать?

– О нет, сэр, дело остается открытым. И, если оружие... кстати, это был автоматический пистолет 35-го калибра, вероятно, то, что американцы любят называть Sаturdаy night sресiаl – дешевый карманный пистолет. Не особенно мощный, и только этому факту вы, вероятно, обязаны своей жизнью. Но если это оружие обнаружится или будет использовано снова в другом преступлении... Что ж, тогда, по крайней мере, нам будет с чего начать. Эти уличные грабежи – очень трудные орешки, мистер Томас. Если преступник регулярно использует один и тот же способ действия, тогда есть шанс, что мы сможем связать несколько случаев вместе и что-нибудь придумать. Уличные грабежи с применением оружия в этой стране в любом случае редки, в вашем случае мы очень сильно подозреваем, что, скорее всего, пистолет выстрелил по ошибке, и преступник запаниковал, когда понял, что попал в вас. Если у него есть хоть капля здравого смысла, он, вероятно, выбросил оружие в реку или что-нибудь в этом роде. Но дело остается открытым в архивах.

– Значит, вы перестали искать! – повторил он.

– Ну, я не вижу, что еще мы можем сделать кроме того, что было сделано в то время, мистер Томас, – ответил я, снова посмотрев на открытую папку, затем по какой-то причине, вероятно, чтобы напомнить себе, в какой тупик уткнулись следователи, я пролистал пару страниц.

– Всякий раз, когда новый следователь приходит в отдел, он просматривает все имеющиеся открытые дела свежим взглядом, ну, вы знаете, я сам приходил к вам в прошлом году. Мы надеялись, что вы, возможно, сможете вспомнить какие-то детали ваших перемещений в то утро... Но, как вы знаете...

– Мы изучили...

Я быстро передумал и сказал не то, что собирался:

– Мы изучили всех, кто мог иметь на вас зуб, но там ничего не было. Мы даже зашли настолько далеко, что связались со страховыми компаниями, чтобы выяснить, не было ли это... Но единственный крупный полис в вашей жизни не носил подозрительного характера. Вы брали всего два много лет назад, чтобы покрыть свою ипотеку и... ну, тот же стандартный полис, который брал и я в своей собственной жизни, чтобы позаботиться о семье в случае чего-либо непредвиденного.

– Сэр, офицерам, занимавшимся этим делом в то время, абсолютно ничего не могли сделать. Они были вынуждены прийти к выводу, что это – просто случайное ограбление. Мне жаль, но должен признать, что если не появятся какие-то дополнительные доказательства, свидетельствующие о том, что это не так, то я очень сомневаюсь, что дело когда-либо раскроется.

Внимательно прочитав отчет, мне стало по-настоящему жаль этого человека. Три ранения, что он получил, были серьезными, и если бы оружие было большего калибра, то одно, нанесенное ему в голову, наверняка оказалось бы смертельным. Как бы то ни было, в течение трех лет он оставался в коме на аппарате жизнеобеспечения, и врачи уверяли, что он никогда из нее не выйдет. На самом деле через восемь месяцев и по решению суда аппарат жизнеобеспечения был отключен. Но Питер Томас удивил шарлатанов, продолжив дышать. Однако те сказали, что при такой малой мозговой активности... Ну, врачи думали, что он останется в коме навсегда. А даже если он и очнется, то, вероятно, будет не многим больше чем кочан капусты.

В свое время была предпринята попытка получить постановление суда, разрешающее отключить Питера Томаса от аппарат жизнеобеспечения, однако в этом было отказано. Однако нигде в досье не указывалось, кто именно подавал заявку на получение постановления, и не было никаких указаний на то, кто или какая организация возражал против него. К сожалению – с точки зрения полицейского – при таком сценарии редко бывает момент: «А-га!». В прениях с обеих сторон зачастую участвуют самые разные люди. Члены семьи, врачи и даже руководство больницы – или, если быть более точным и скрытым за большим количеством болтовни, их бухгалтеры – и все могут повлиять на решение подать заявку на такое постановление.

По прошествии двух лет даже его семья, казалось, потеряла надежду на то, что Питер Томас когда-нибудь придет в сознание. Навещая своего мужа в больнице, его жена, по-видимому, подружилась с человеком по имени Уильям Боуман.

Жена Боумана была госпитализирована в той же больнице с острой печеночной недостаточностью, вызванной чрезмерным самостоятельным приемом параацетиламинофенола. Это – рутинные таблетки парацетамола для таких как вы и я, и наиболее распространенная причина печеночной недостаточности в Великобритании и многих других странах, которые я могу себе представить.

Судя по всему, это не было попыткой самоубийства или что-то в этом роде; по общему мнению, жена Боумана была немного ипохондриком и... Ну, скажем так, слегка деликатная психически, и в то же время она была довольно уязвимой натурой. Было установлено – да, офицеры по делу Томаса рассматривали все возможные варианты, даже на этой поздней стадии, – что передозировку парацетамола жена Уильяма Боумана получила случайно.

В папках не было ничего, что указывало бы, когда именно между Уильямом Боуманом и миссис Томас завязался роман, и нет никаких указаний на то, что Уильям Боуман и миссис Томас даже знали о существовании друг друга, до того как столкнулись в учреждении длительного ухода. Однако после того как скончалась жена Боумана, он и миссис Томас начали поддерживать связь: Боуман часто сидел с миссис Томас у постели мужа во время ее долгих бдений.

В конце концов, случилось неизбежное: они полюбили друг друга. Миссис Томас развелась с мужем, а затем вышла замуж за Уильяма Боумана. Офицеры по делу Томаса еще раз пристально взглянули на Боумана и миссис Томас, но не смогли найти ничего, что указывало бы, что один из них знал о существовании другого, пока у миссис Боуман первой не случилась печеночная недостаточность.

Откуда я все это знаю? Потому что все это было в досье Питера Томаса. Только потому, что мы официально сочли нападение на него ограблением. Это не следует понимать как намек на то, что мы закрыли глаза на все остальные возможные сценарии.

Прошло еще восемнадцать месяцев или почти два года, прежде чем мистер Томас вопреки всем медицинским заключениям вышел из комы. После получения этой новости в течение нескольких часов у его постели были офицеры. Но начнем с того, что Питер Томас страдал острой амнезией и очень мало помнил о своей взрослой жизни. В течение следующих месяцев к нему постепенно вернулась большая часть воспоминаний.

Я был рад, что не был связан с ним по этому делу, когда он в деталях вспомнил о своем браке, и... Черт возьми, он, очевидно, знал, что его жена с ним развелась в то время как он был в коме, еще до того как вспомнил, что они были женаты. Сообщить ему об этом факте «имел удовольствие» док. Но разве я не был рад, что меня не было рядом во время этого разоблачения?

***

– Итак, видите, мистер Томас, если только откуда-нибудь не появится свидетель или какие-либо новые улики. Или вы не восстановите некоторые воспоминания о том, что именно произошло в то конкретное утро, я сожалею, но очень сомневаюсь, что мы когда-либо добьемся дальнейшего прогресса в этом деле.

Я вроде как надеялся, что на этом интервью и закончится. Но у Питера Томаса было странное выражение лица, которое заставило меня спросить:

– Вы ведь больше ничего не вспомнили?

– Нет, однако думаю, что нашел кое-какие доказательства... Что ж, полагаю, вы могли бы сказать, что на самом деле я нашел свидетеля, – улыбнулся мне в ответ он, а затем выражение его лица стало мрачным.

Питер Томас взял свой портфель и положил себе на колени. Открыв его, он достал фотографию в рамке и протянул мне, чтобы я посмотрел.

Я был слегка удивлен, обнаружив, что на фотографии изображены его дочь и ее муж в день их свадьбы. Мне даже показалось, что я вспомнил, что видел ее раньше, когда посещал их дом, знакомясь с делом Томаса.

Когда берешься за нераскрытое дело, стандартная процедура заключается в повторном опросе всех возможных свидетелей, просто чтобы убедиться, что ничего не было упущено из виду.

– Ваша дочь и ее муж. – сказал я, чтобы Питер Томас понял, что я узнал его дочь. – Очень красивая молодая леди.

– Спасибо. Что вы думаете об украшениях, что на ней?

– Дорогие, настоящие бриллианты, не так ли?

– Да, моей жены. По крайней мере, пятьдесят штук по сегодняшним ценам.

– Впечатляет, надеюсь, что они в надежном месте?

– У меня в доме был спрятан второй сейф для их хранения. Кулон я купил своей жене на пятую годовщину нашей свадьбы.

– Счастливица, моя жена бы убила за такой кулон.

На лице мистера Томаса снова появилось странное выражение.

– На нашу десятую годовщину я заказал подходящие серьги!

– Очень впечатляет. Они, должно быть, стоили целое состояние!

– Да, стоили. Но не так много, как ожерелье, которое я сделал к нашей пятнадцатой годовщине. Тиара, что на моей дочери, на самом деле является ожерельем, прикрепленном на проволочный каркас. Когда ее носят как ожерелье, к нему можно прикрепить кулон с помощью небольшого зажима. Или, как вы можете видеть, кулон можно носить отдельно на отдельной цепочке.

– Очень легко прикрепляется, и, должно быть, его сделал опытный мастер, – прокомментировал я.

– Конечно, маленький человечек, у которого мастерская на Монк-стрит. Коулман, вы его знаете?

– Я о нем слышал, мистер Томас. Но с моей зарплатой моя жена вряд ли когда-нибудь найдет что-либо из его вещей в своей шкатулке с драгоценностями, – с улыбкой ответил я.

– Вполне понимаю, и мне очень жаль. В любом случае, эти украшения, что на моей дочери, – мои свидетели!

– Прошу прощения?

Я понятия не имел, что имеет в виду Питер Томас.

– Ну, видите ли, сержант. Моя жена одолжила это украшение нашей дочери, чтобы та могла надеть его в день своей свадьбы. Как вы знаете, за эти годы я неплохо устроился, и у моей жены было много других украшений, которые она могла надеть, но все равно не могла затмить невесту в день ее свадьбы, не так ли?

Я кивнул в знак согласия с Питером Томасом, хотя понятия не имел, куда он меня ведет. Иногда лучше позволить людям рассказать обо всем по-своему.

– К сожалению, прежде чем вернуть украшения, моя дочь, должно быть, попыталась прицепить кулон обратно на ожерелье и слегка повредила зажим, что крепит его. Я заметил это, когда взял набор, чтобы взглянуть. Знаете, приближалось наше двадцатилетие, и, полагаю, мне было интересно, не сможет ли Коулман добавить к набору что-нибудь еще.

– На самом деле глупая идея; весь ансамбль и так слишком претенциозен. Было не так много случаев, когда моей жене это сходило с рук. Хотя Лидии он нравится... Нет, не стоит множить зависть!

– Извините, сэр, но я и в самом деле не понимаю, к чему вы ведете, – пришлось мне признаться в конце концов.

– О нет, извините, сержант. Я еще не показал вам вот эту фотографию.

Питер Томас достал из своего портфеля вторую фотографию в рамке и протянул мне. Я сразу понял, что это – фотография его бывшей жены и Уильяма Боумана в день их свадьбы. Более того, на ней были те же украшения, что и на ее дочери на первой фотографии. За исключением кулона, который свисал с ожерелья.

– Вы знаете, что с тех пор как вышел из больницы, я живу на южном побережье. В наши дни я редко приезжаю в город и, следовательно, не очень часто бываю дома у дочери. Обычно она приезжает повидаться со мной вместе с мужем и детьми примерно раз в месяц или около. Но несколько месяцев назад они купили новый и гораздо больший дом. У меня появилась причина приехать в город, чтобы повидаться со своим адвокатом, дабы обновить завещание, поэтому я воспользовался возможностью навестить их без предупреждения.

– Причина, по которой я был в доме дочери, на самом деле значения не имеет. Важно то, что моя дочь не ожидала моего приезда и, следовательно, как обычно, не убрала эту фотографию Лидии и ее нового мужа, как делала всегда перед моими предыдущими визитами. Моя дочь была дипломатом и знала, что, увидев фотографию Лидии с ним, я, возможно, расстроюсь.

Питер Томас внезапно замолчал и некоторое время молча смотрел на фотографию улыбающихся лиц своей жены и Боумана.

– Очень красивая, не правда ли, сержант?

Я должен был с ним согласиться.

– Но, к сожалению, также довольно тщеславна, и, возможно, это приведет к ее падению.

– Простите, мистер Томас?

– Ожерелье, сержант. На этой фотографии кулон прикреплен к нему. Я же говорил вам, что зажим был сломан!

***

– Входите, миссис Том... Простите, миссис Боуман, не так ли? Присаживайтесь, пожалуйста?

– Сержант, почему меня так грубо вызвали сюда вот так? Ваши офицеры без нужды поставили меня в неловкое положение на моем рабочем месте, – ответила она, явно раздраженно.

– Приношу свои извинения, миссис Боуман, но недавно появились определенные доказательства покушения на жизнь вашего первого мужа.

Она была хороша, отдаю ей должное! Однако нельзя было ошибиться в мгновенной вспышке опасения, промелькнувшей на лице леди, прежде чем она выстрелила в меня в ответ:

– О чем вы говорите? Питер был случайно застрелен грабителем, в то время меня в этом заверили офицеры.

– Судя по имеющимся у них в то время доказательствам, это был наиболее вероятный сценарий, миссис Боуман. Однако никогда не знаешь, когда известные доказательства... или даже внезапно появившийся новый свидетель поведут нас в другом направлении. Или кто-то рассматривался в прошлом, даже несколько раз, но мы не осознавали его значения, – ответил я.

– Я не понимаю.

– Уверен, что очень скоро поймете, миссис Боуман.

Я протянул руку и нажал на диктофоне кнопку «Пуск». Затем вслух для записи назвал себя и мужчину-офицера, сидящего рядом со мной (делающего заметки), а также время и дату, затем попросил миссис Боуман представиться перед микрофоном. Должен сказать, что за считанные мгновения она превратилась из очень воинственной женщины в довольно встревоженную.

Покончив с формальностями, я показал миссис Боуман копию фотографии, на которой она запечатлена со своим вторым мужем в день свадьбы, и попросил ее подтвердить, что все так и было на самом деле.

– Да, конечно, так! Что все это значит, сержант? – ответила она.

– Всего лишь несколько незаконченных дел, которые недавно привели нас в некоторое замешательство, миссис Боуман. Именно это я сейчас и должен прояснить, вот и все. Итак, правильно ли я полагаю, что все украшения, что есть на вас на этой фотографии, купил ваш первый муж?

– Да, на разные годовщины свадьбы.

– И что это – те же самые украшения, что есть на вашей дочери здесь, на этой фотографии?

Я показал миссис Боуман копию другой фотографии, которой снабдил нас мистер Томас.

– Да, все верно, – заверила она меня.

– Скажите, миссис Боуман, у вас случайно не было причин носить какое-нибудь из этих украшений в течение трех месяцев между свадьбой вашей дочери и тем временем, когда был застрелен мистер Томас.

– Нет, моя дочь вернула их, и они были положены обратно в мой сейф с драгоценностями. Питер установил сейф. У него была паранойя из-за того, что однажды вечером нас могут ограбить, когда нас не будет.

– Вы вообще надевали его между свадьбами вашей дочери и вашей с Уильямом Боуманом?

– Ну, да, после развода. Я почти никуда не ходила, пока мой муж лежал в больнице. Возможно, несколько раз я надевала кулон и серьги, когда мы с Уильямом встречались после развода. Но впервые надела весь комплект целиком я на нашей свадьбе. Я и впрямь не понимаю, к чему вы клоните с этими вопросами, сержант?

– Ну, видите ли, миссис Боуман, у меня проблема. Я несколько раз просматривал документы, и нигде не упоминается, что у вашего мужа был при себе или где-то рядом футляр для с этими украшениями, когда его нашли лежащим на той лестнице в тот день. Но это привлекло мое внимание к тому, что сразу после одиннадцати утра Питер Томас забрал ожерелье и подвеску у ювелира Коулмана на Монк-стрит, у человека, который первоначально сделал его. Очевидно, ваша дочь повредила застежку или что-то в этом роде, и Питер Томас за несколько дней до случившегося отнес ожерелье в магазин Коулмана для ремонта. Мистер Коулман очень прилежно ведет дела, миссис Боуман, особенно когда дело касается алмазах на тридцать тысяч фунтов стерлингов. В его файлах есть копия квитанции с отметкой времени и датой.

– Вопрос, который я должен задать вам, миссис Боуман, заключается в том, каким образом вы снова стали владелицей этих драгоценностей? Есть мнение, что у мистера Томаса был портфель, который он нес в то утро, когда на него напали. Один из помощников Коулмана отчетливо помнит, как мистер Томас укладывал драгоценности в портфель и запирал его. Однако нет никаких записей о том, что на месте преступления был обнаружен портфель; по-видимому, преступник украл все ценное, что было у вашего бывшего мужа с собой в тот день. Итак, миссис Боуман, не могли бы вы объяснить, как часть содержимого портфеля Питера Томаса попала в ваше распоряжение?

Миссис Боуман сильно побледнела и хранила молчание. Я не ожидал, что она полностью сломается и во всем признается. Но у меня было такое чувство, что, если я надавлю чуть сильнее, она может это сделать. Хотя всегда существует опасность, что я передавлю, и она, как любят выражаться американцы, набросится на меня с адвокатом. Тем не менее, у меня было мало веских доказательств, чтобы я мог надеяться, что женщина расколется. Так что, я выбрал обвинение в убийстве.

– Лидия Боуман, я арестовываю вас за покушение на убийство вашего мужа Питера Генри Томаса. Вы имеете право ничего не говорить. Но это может повредить вашей защите, если вы не упомянете при допросе то, на что позже станете ссылаться в суде. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас.

На самом деле я очень сомневался, что Лидия сама нажимала на курок. Обвинять ее в преступлении было рискованной уловкой, но я подумал, что она может сработать. Мне повезло, и Лидия почти мгновенно раскололась.

– Нет, я не стреляла в него, это был...

– Это был кто, Лидия? Уильям Боуман? – предположил я.

– Да, это была идея Уильяма. Думаю, что он также убил и свою жену.

Я не ожидал намека на то, что Боуман, возможно, убил свою жену, но с логической точки зрения это имело смысл.

– Понимаю, но, чтобы все выглядело как ограбление, ему пришлось забрать портфель, и только позже вы обнаружили, что в нем были также и ваши бриллианты.

– Да. Я понятия не имела, что Питер брал их с собой и зачем.

– Никто из вас не знал, что Питер в то утро ходил за драгоценностями, не так ли? Вы даже не знали, что ваша дочь повредила застежку. Питер думал, что тайком отнесет его в ремонт так, чтобы вы даже не поняли, что ваша дочь его повредила.

– Нет, Билл нашел шкатулку с драгоценностями позже, когда пошел положить в портфель кирпич ради тяжести. Он собирался выбросить его в реку.

– И он не мог заставить себя выбросить на ветер тридцать тысяч фунтов.

– Я бы ему не позволила!

– Вы знаете, что Уильям Боуман сделал с пистолетом?

– Нет, понятия не имею. Хотя...

– Хотя что, Лидия?

– У Билла где-то есть хранилище. Квартира зарегистрирована не на его имя, и он платит арендную плату наличными. Понятия не имею, что он там хранит.

Найдем ли мы пистолет в этом хранилище, остается только гадать. Но я почти уверен, что мы все равно получим обвинительный приговор по второму признанию миссис Боуман.

Жизнь продолжается.