Оля

По коридору прошла Элла. Оля по шагам знала, когда мимо её кабинета проходила сотрудница их центра. Она приоткрывала дверь в свой кабинет. Всё дело было в духах Эллы. Она привезла их из Турции, где местные алхимики составили по её заказу такой купаж... И вообще Ольга обострённо чувствовала запахи, особенно те, которыми пахли мужчины.

Работала она в одной из центровых клиник Москвы, семейным психологом. В её кабинет не зарастала народная тропа людей не бедных, так как бедные свои семейные вопросы решают по-другому, и в другом месте.

Всякие мужчины, совершенно разные и непохожие на свои вторые половины женщины, так же посещали её кабинет. Но все они несли с собой запахи духов, цветочных и терпких, тонких и душных, лёгких и не очень. По ним Ольга безошибочно определяла тип пациентов, срок их воздержания, темперамента и вообще есть ли у супругов совместная постель, наличие любовниц и любовников. Определяла даже сумму задолженности в банке, и имеется ли утаенный от жены счёт в офшоре. Обоняние и данное ей Богом и папой образование московского университета, не давали сбоев в диагнозах и прогнозах, давая ей совершенно гарантированный доход, так как богатые, как водится, всегда плачут.

В минуты отдыха от пациентов (будущий муж часто называл их клиентами), Ольга, как и многие девушки, общалась с мужчинами. Но однажды ей в друзья, В Контакте, решил записаться некий Андрей. Всё бы было ничего, вот только слово за слово, пошли вопросы, а кто же стоит за аватаркой и так флиртует? Тут-то и пришла от Андрюши целая группа фото... И какие это были фото! На звёздном одеяле лежал мужчина совершенно обнажённый, с попой как орех, возраста старше её лет на 20-ть, фигурой в её вкусе, плотного телосложения, с руками, как у Геркулеса, татуировкой в стиле Бэкхема, членом её размера... И этот наглец, не долго думая заявил, что хочет быть её другом и имеет желание трахнуть её на полу в позах, от описания которых Оленька полезла в трусики, срочно прикрыв на замочек дверь в кабинет.

Через неделю она приехала в Питер, где на разбитой, суетливо-челночной Балканской площади они и встретились. Эта сволочь вывалилась из какого-то рычащего рыдвана времён третьего рейха, без цветов, в заштопанных джинсах и потёртых зелёных башмаках. А самое главное, что ей, девочке из попы которой торчала золотая семейная ложка, сразу дал понять, что она хоть и не совсем в его вкусе, но раз уж приехала, то ебать он её будет. Но самое страшное было в том, что выеб её, этот Андрюша так, что зачастила Оленька в Питер с завидной регулярностью, несмотря на то, что еблись они на надувных кроватях в его недостроенной питерской однушке на Ржевке, в которой и двери-то в туалет ещё не стояло, была только ванная, а стены были покрыты только штукатуркой, да местами шпатлёвкой. Но дрянь эта, мужского пола пользовался духами GUссI Guilty Blасk роur Hоmmе, от которых девочка, чувствуя их запах и его член в киске, теряла рассудок и разум. Это и была та банановая кожура, на которой подсказывались и не столь одарённые девушки. Видя такое дело, что мужчина ей нравится, а сердце, которое билось у неё между ног перестало иметь покой, и, как психолог, понимая, что в народе это сакральное чувство называют любовью, обратилась она в московское Справочное, там где справочки о человеке выдают безошибочные, с выпиской по долгам в банках и именами, адресами любовниц, со всевозможными справками из вендиспансеров, наркодиспансеров и учреждений по здравости ума и психики... Получив такую справочку с фото приложениями и напутствие от старых друзей, которые такие справочки выдают, а так же комментарии по данной ей инфе, что «смотри мол сама, надо ли тебе Это», погрузилась Оленька в раздумья...

— Всё бы неплохо, и долги не очень, не более, чем у уважающих себя людей..., в размере его годовой зарплаты, и диспансеры всяческие в пациентах его не держат, и с психами он вроде разошёлся судьбой, но вот кобель..., кобель отменный и со стажем, – о чём представленные фото говорили, на которых очевидней очевидного видно, что после того, как провожал её любимый Андрюша на поезд Питер – Столица, через полтора часа, ебал он на тех же надувных матрацах совсем других баб... Думала, рассматривая непристойные фото Оленька о своём избранном, утирая с глаз слёзки платочком, оплакивая своё разбитое, девичье сердце.

Но столичных рыбок потому акулами и зовут, потому, как навыки в том, как мужчину в чувство привести и от баб назойливых отвадить, при том, как его к стойлу семейному привязать, да так, чтоб мужчина того и не заметил, передаются им с генами потомственных мамок-москвичек. Андрюша и оглянуться не успел, как барышни его питерские, унося ноги скрылись в тумане, едва успев откланяться, а в постели его осталась единственная и несравненная девушка по имени Оля. Вдыхала она запах его разгорячённого мужского тела и GUссI с таким сладострастным желанием, с такой любовью и с таким умением ночами нализывала его фаллос, давала так изощрённо, крича и царапая кожу на его спине и ягодицах кончая, готовая трахаться сутками, что местные девицы-красавицы, бледно выглядели в его глазах на её фоне, и все мирские заботы ушли вслед за ними. И тогда растаяло мужское сердце, и понял старый Казанова, что нет никого ближе и роднее ему на свете, чем эта девчушка с большими зелёными глазами, на 20 лет его моложе, так любящая его, как понял он и то, что влюбился в неё, и хочет, чтоб она стала его женой и родила ему малыша, милого и желанного.