Одна ужасная ошибка

оnе Hеlluvа Mistаkе от Hооkеd1957

*******************************************

– Эй, мистер, не мог бы ты нам помочь? – обратилась ко мне девочка, когда солнечным субботним утром я сидел на скамейке в парке неподалеку от своего дома.

Я поднял голову и увидел, что в полуметре от меня лежит фрисби (пластиковый диск для бросков), а в пятнадцати метрах от него находятся две молоденькие девочки. Даже не задумываясь, я схватил диск, вскочил на ноги и сделал точный бросок в сторону той, что окликнула меня.

– Ого, неплохо для старичка, – воскликнула в ответ та.

– Старичка? – поморщившись, спросил я.

Я знал, что она – девочка, но мне-то всего сорок четыре года. Неужели я и впрямь выгляжу настолько старым?

Девочка поняла, что расстроила меня, и, стараясь быть милой, попыталась нанести немного мази на мою рану.

– Ну, не так уж и стар для чьего-нибудь дедушки, – с улыбкой сказала она, в то время как другая кивнула и тоже улыбнулась мне.

– Чьего-нибудь дедушки? Брось мне фрисби обратно. Я покажу вам, что это вы – старики, – энергично сказал я, мое тело выпрямилось и отреагировало на то, что я воспринял как вызов.

Девочка бросила мне фрисби обратно, я выхватил его из воздуха за спиной правой рукой, а затем быстрым броском сбоку с большого пальца перебросил другой девочке.

– Вау, очень круто. А можешь сделать это еще раз? – прокомментировала первая девочка.

Я показал второй, чтобы та бросила диск обратно мне. Она сделала это, и на этот раз я отступил на шаг назад и перехватил бросок между ног. Выпрямился и бросил первой девочке приемом, который я называю «воздушной подушкой»: фрисби сначала полетел вниз, а затем поднялся и полетел к ней. Обе девочки смотрели на меня так, словно я только что спустился на Землю с другой планеты.

– Неплохо для старика, да? Вы, дамы, не хотите научиться игре с фрисби по-настоящему? – спросил я.

Обе кивнули и подбежали ко мне. За минуту я превратился из старика в Крысолова из Гаммельна.

Я опустился на одно колено и около двух минут объяснял и демонстрировал захваты при выполнении нескольких бросков, а также то, как заставить диск вилять в обоих направлениях. Затем попросил их отойти примерно на десять метров, и в течение десяти минут мы занимались бросками. Я несколько раз поймал диск между ног и за спиной, а один раз даже подбросил его высоко в воздух, после чего аккуратно подхватил одной рукой, когда тот опустился к земле.

– А ты не можешь и нас этому научить? – спросила первая девушка, худенькая длинноволосая блондинка с веснушками на носу.

– Могу, но сначала, думаю, вам надо научиться большую часть времени осуществлять обычные захваты. Вы упускаете диск столько же раз, сколько и ловите.

Мы несколько минут работали над поимкой. Как я это делал, когда тренировал бейсбольную лигу много лет назад: сосредоточился на том, чтобы девочки концентрировались на том, чтобы видеть фрисби на всем пути до попадания к ним в руки. Внезапно ловить фрисби стало намного легче, и все стало веселее.

Мы поиграли еще минут двадцать, пока у девочек не кончилось терпение и они не захотели залезть на качели. Я вспомнил, что это характерно для семилеток, и не обиделся.

– Спасибо, мистер. Сейчас мы пойдем на качели, – сказала вторая девочка. – Ты часто сюда приходишь? Будешь ли здесь на следующей неделе?

Честно говоря, я понятия не имел, что буду делать на следующей неделе, но поскольку у меня больше никогда не было планов что-либо делать, то сказал, что приду на следующей неделе и научу их «интересным трюкам». Они поблагодарили меня за уделенное время и убежали на качели.

Возвращаясь в свою квартиру, я про себя улыбался. Мне всегда нравилось тренировать детей, и, честно говоря, прошло много времени с тех пор, как я заводил новых друзей любого возраста.

В следующее субботнее утро я снова сидел на скамейке, когда двое подростков, которых, как мне сказали, зовут Энджел и Джеки, вернулись, чтобы еще немного поиграть во фрисби. Вместо старомодных мешковатых серых треников, в которых был на прошлой неделе, я одел спортивные шорты и футболку, искренне надеясь выглядеть для этой парочки немного моложе.

Мы еще немного поработали над ловлей, и когда я был вполне удовлетворен тем, что вижу, мы начали отрабатывать более сложные трюки. Они обе поняли, что «сложнее» означает «жестче», хотя я все равно слышал много смеха и хихиканья. Мы играли около сорока пяти минут, после чего они попрощались и убежали на качели, но не раньше, чем спросили, приду ли я в следующую субботу.

Я не ожидал, что в следующую субботу девочек будут сопровождать взрослые, но, вероятно, рано или поздно мне бы следовало этого ожидать. Если бы моя маленькая дочь в течение последних нескольких недель встречалась в парке с «каким-то стариком», я бы тоже пришел познакомиться с ним.

Я решил, что женщине около тридцати лет, когда она направилась прямо ко мне. Также предположил, что она – мать светловолосой девочки, так как у нее тоже были светлые волосы, собранные в высокий хвост, спадавший до плеч. Она тоже была худенькой, весом, наверное, с пятьдесят килограмм и ростом метр шестьдесят три, может метр шестьдесят пять. Я постарался не отсвечивать, когда она подошла.

– Я – Мэдди... Мэдисон Вебер. Мама Энджел, – сказала она, протягивая мне руку. – Просто хотела познакомиться с «фрисби-парнем», о котором девочки говорят уже несколько недель.

– Роб Дрейк, фрисби-парень, к вашим услугам, – сказал я, пожимая протянутую руку и глядя прямо в пару ярко-голубых глаз. – На самом деле тот факт, что взрослый человек пришел проверить, как обстоят дела, меня успокаивает... я сам – отец двоих детей.

Я увидел, как она скептически оглядела мою левую руку в поисках обручального кольца, но не увидела его.

– Твои дети где-то в парке? – спросила она, видимо, пытаясь сумничать.

– Моим детям сейчас девятнадцать и семнадцать лет, – ответил я. – Одна учится в колледже, другая – старшеклассница. Младшая живет с матерью.

Она поцокала языком. Было видно, что ей стало немного легче от того, что ее младшенькая находится в моем присутствии.

– Что ж, тогда оставлю вас. Приятно было познакомиться, фрисби-парень, – сказала она, собираясь уходить.

– Что, не останешься играть? Я любого могу научить играть во фрисби, – с надеждой сказал я.

Я же не слепой. Я заметил, что на ней тоже нет обручального кольца.

Ладно, признаю, это не было фразой века. Я и впрямь не слишком много практиковался в течение двух лет после развода. Она одарила меня кривой ухмылкой, практически кричавшей: «зашквар», но потом остановилась и повернулась ко мне.

– Уверена, что меня ты научить не сможешь. У меня в теле нет ни одной спортивной косточки, – сказала она.

В этот момент в разговор вступила ее дочь, согласившись с Мэдди.

– Никто не спутает маму с Майком Траутом, – хихикнула Энджел.

Две девочки держались рядом, пока я обучал Мэдди основам игры во фрисби. Затем мы разделились и играли вместе около пяти минут. Точнее, играли трое, одна из нас была жалкой. Когда эта жалкая особа сломала ноготь, то на сегодня с ней было покончено.

– Черт, я только в четверг сделала маникюр, – заныла Мэдди.

– Да ладно, мам. В парке не принято ныть, – по-детски нараспев сказала Энджел.

– Маленькая всезнайка, – сказала женщина. – Вы, ребята, продолжайте. А я пойду домой, починю этот ноготь.

Она кивнула мне и повернулась, чтобы уйти. Я с трудом сглотнул, но ничего не сказал... абсолютно ничего.

Мы с девочками играли во фрисби около сорока пяти минут. Я умею работать в режиме многозадачности, могу играть во фрисби и корить себя за то, что не смог лучше повести себя с явно одинокой женщиной.

Идя домой, я продолжал корить себя за то, что не смог обратить на себя внимание женщины. Конечно, говорил я себе, мне бы этого не потребовалось, если бы моя жена, с которой я прожил девятнадцать лет, не изменила мне три года назад, из-за чего я развелся. С тех пор у меня было ровно... ноль свиданий.

***

Женившись на Трейси Уилкинс после двух лет знакомства, начавшегося, когда мы были старшекурсниками в университете штата Мичиган, я никогда не думал, что когда-нибудь снова пойду на свидание. Как мне казалось, у нас был идеальный брак, две прекрасные дочери. Трейси была красивой женщиной, когда мы познакомились, и три года назад в возрасте сорока одного года была все еще красива, по крайней мере, по моему мнению. У нее – русые волосы длиной до середины спины, зеленые глаза и... ну, по правде говоря, грудь размером почти с арбуз, все еще гордо возвышавшаяся на ее грудной клетке, даже после того как за несколько лет до этого она выкормила двоих детей.

В течение последующих двадцати одного года я не раз задавался вопросом: и как только мне посчастливилось заполучить эту богиню? В колледже я изучал бизнес, а она – журналистику, и мы могли бы никогда не встретиться, если бы не обязательный для нас обоих предмет – маркетинг. Нас было пятнадцать человек, и не будет преувеличением сказать, что все семь парней просто обалдели, когда она вошла в аудиторию в первый день.

Было видно, что женщина знает, что она красива, но, похоже, ей удалось найти общий язык со всеми в классе, а это уже неплохо, учитывая, что молодые женщины – одни из самых злобных существ на земле, особенно в отношениях друг с другом. Мы настолько сдружились, что через месяц я пригласил ее на свидание, и она согласилась.

Вскоре после этого у нас начались эксклюзивные отношения, а через год после окончания университета мы поженились.

Идеального брака не бывает ни у кого, но я считал, что наш – чертовски близок к нему, и именно поэтому не придал значения, когда Трейси сказала, что у нее и ее коллеги и подруги Кэрол есть билеты в первый ряд на самого горячего молодого певца планеты на вечер, когда состоится последний семинар по маркетингу, который они должны были посетить от своей компании через месяц.

О том, что Трейси и Кэрол собираются на семинар, я знал уже несколько недель, но новость о концерте была новой. А поскольку я родился не позавчера, то знал, что билеты на такое горячее шоу должны быть куплены в первый же день их появления в продаже, а это, если верить Интернету, было за месяц до того, как она рассказала мне о своей поездке.

В то время как мне было просто интересно, мои дочери были просто вне себя от ревности. Нельсон Ролло – 25-летний бывший рэпер и модель, полностью перешедший в поп-музыку и гребущий деньги горстями как «следующий Марк Уолберг». У него есть пресс и большие бицепсы, о чем знают все, потому что он редко надевает рубашку, когда выступает.

– Мама, а почему ты не могла купить четыре билета и взять с собой Хейли и меня? – заныла Бекка.

– Потому что это – командировка, дорогая, и я не собиралась брать с собой тебя и твою сестру, чтобы перед концертом вы три дня просидели в гостиничном номере. Концерт состоится в пятницу вечером, а в субботу утром мы с Кэрол уже полетим домой, – сказала ей моя жена.

– С каких это пор ты стала такой большой поклонницей этого рэп-парня? – спросил я жену.

– О-о-о... Я вроде как слежу за ним уже некоторое время, – сказала она, не глядя мне в глаза.

Ах, я был доверчивым дураком. Даже не задумывался об этом. В конце концов, она никогда не вызывала у меня сомнений.

Как обычно, и в среду, и в четверг она звонила домой около девяти вечера, и мы говорили о том, как прошел день на семинаре. Когда заканчивали разговор в четверг вечером, я сказал, чтобы она была «осторожна» в пятницу вечером на концерте. Она знала, что на «языке Роба» это означаюет «свести флирт к минимуму», поскольку меня не будет рядом, чтобы проследить за ней.

– О, да ладно, Роб, на концерте будут тысячи молодых женщин. Никто не обратит на Кэрол или меня ни малейшего внимания, – сказала Трейси.

– Кэрол меня не волнует, а вот ты, напротив... волнуешь, – сказал я. – Любой, у кого есть пара глаз, посмотрит на тебя второй раз... и, возможно, третий.

– Да ладно, Роб. Ты же знаешь, что я никогда тебя не брошу, – заявила она.

– Знаю, но мне всегда не по себе, когда я – не с тобой, – ответил я.

***

Кто, блядь, звонит кому-то в субботу утром в 6:15? Бывший друг, вот кто, – подумал я, услышав звонок мобильного телефона, лежащего на тумбочке рядом с моей кроватью. Дети спали в своих кроватках, и я знал, что это – не Трейси, потому что то была не эта счастливая мелодия, которую я установил для ее звонков. Кто бы это ни был, ему или ей надо оторвать уши, если причина для звонка не будет действительно веской.

– С Молли все в порядке? Кто умер? – спросил я своего лучшего на свете друга Карла Франклина, когда, ответив на звонок, увидел на своем экране его имя.

Я услышал сглатывание, прежде чем он начал быстро и громко говорить со мной.

– С Молли все в порядке. Никто не умер. Ты сидишь? – спросил он.

– Вообще-то лежу. Что случилось? – спросил я, смятение одержало верх в моем мозгу.

– Сначала возьми ноутбук, потом включи телевизор. Сделай это прямо сейчас! – быстро проинструктировал меня Карл.

– О, черт, Карл, я не хочу смотреть вонючие кошачьи мемы в шесть, блядь, пятнадцать утра в субботу! – заорал я.

– Заткнись и слушай меня, – сказал он, его голос вдруг стал серьезным, как при сердечном приступе.

– Я знаю, что ты не очень хорошо знаком с хHаmstеr, так что, послушай, – сказал он. – Зайди на этот сайт и прокрути страницу вниз. Искать долго не придется...

– Что за хрень? Какого черта я смотрю? – закричал я в телефон, когда нашел... ЭТО.

Я уставился на него. То есть, я УСТАВИЛСЯ НА ЭТО. Мой желудок забурчал. Я закрыл рот и прикрыл его рукой, но вскоре не смог сдержать рвоту... Блевотина вытекала сквозь пальцы и через нос. Я начал задыхаться.

– Роб! Роб! Робби! Ты в порядке? Ты еще здесь, приятель? – закричал он.

Я побежал в ванную и схватил полотенце, чтобы привести себя в порядок, включив громкую связь. Затем вернулся в спальню и снова схватил компьютер.

– О Боже, мать твою, – тихо пробормотал я.

– Вот именно, – тихо ответил Карл.

Невероятно, но на экране передо мной был фото моей жены... МОЕЙ ЖЕНЫ... в явном полуоргазме, сидящей верхом на этом гребаном мальчике-певце где-то после вчерашнего концерта.

Слова подвели меня. Подвело меня и рациональное мышление. Я хотел, чтобы сердце тоже отказало, чтобы не переживать того, что будет дальше.

Карл что-то говорил, пока я пролистывал четыре фотографии, на которых моя жена занималась сексом с другим мужчиной. Похоже, этот певец был женат, и миссис Кид Сингер подстерегла его и мою жену в номере отеля после концерта и сделала несколько фотографий. В ярости она попросила кого-то разместить их на сайте, где разрешены откровенные фотографии.

Полагаю, это называется «вирусным». На сайте, который обычно фокусируется на видео, были размещены четыре фотографии, и менее чем за восемь часов каждая из них набрала более миллиона просмотров. Блядь. Блядь. Блядь. БЛЯДЬ!

– Эй, ты еще здесь? – наконец услышал я голос Карла.

– Да, – ответил я.

– Так с ним это действительно она? – спросил Карл.

– Да. Вчера вечером после семинара по маркетингу она и ее подруга Кэрол были на его концерте, – сказал я. – Я знал, что она собирается на концерт. Только не знал о...

– Это все есть в социальных сетях, – сказал Карл. – Не совсем те фотографии, что ты видишь здесь, потому что социальные сети не могут их публиковать, но в Fасеbооk есть фотография Нельсона Ролло и фотография лица твоей жены в середине... ну, ты понял; объявления о скандале.

– Это будет... черт, это уже... кошмар, – ответил я. – И представляю, что с каждым днем будет только хуже. Как ты об этом узнал?

– Просматривал свои записи в Fасеbооk, когда увидел сообщение о скандале... и мне показалось, что на портретной фотографии я узнал Трейси. Я не мог в это поверить, зашел на сайт и... там – она, – сказал он. – Мне очень жаль.

– Да, мне тоже, – сказал я.

***

В следующую субботу Мэдди опять появилась в парке, якобы для того, чтобы посмотреть, как Энджел, Джеки и я играем во фрисби. Она принесла с собой дорожную кружку с кофе и сидела на скамейке, попивая его и наблюдая за нами троими, пока девочки не убежали качаться на качелях. Я подошел к скамейке и сел. Наверное, чтобы спасти меня от самого себя, Мэдди начала разговор.

– Ты, должно быть, живешь совсем рядом, если все время ходишь сюда, – сказала она.

– Да, я живу примерно в полумиле к западу, – сказал я, указывая в направлении своей квартиры.

– А мы живем в полумиле к востоку, – сказала она, указывая в противоположном направлении. – Мы с тобой почти соседи. Но если бы не девочки, играющие во фрисби, я бы, наверное, никогда не встретила тебя. Ты когда-нибудь задумывался о случайностях в жизни?

– Раньше я много чему удивлялся, – ответила я, – сейчас же не удивляюсь ничему. С тех пор как...

– Понимаю. Ты просто оцепенел. Со временем это пройдет, знаешь ли. Я была в оцепенении около полутора лет, – сказала она.

– Тебе изменил твой бывший? – спросил я, слегка шокированный.

– Насколько знаю, нет, – ответила Мэдди. – Я оцепенела после того, как он погиб в автокатастрофе. Он был алкоголиком, был пьян и как бы выехал на своей машине под колеса полуприцепа.

– Прости. Как давно это случилось? – спросил я.

– Пять лет назад. Энджел было два года, она была совсем маленькой, – сказала она. – Так что, она вообще никогда не знала своего отца, хотя сейчас, когда я оглядываюсь назад, это, возможно, и к лучшему.

Я в замешательстве поднял брови. Она опустила глаза, чувствуя себя неловко и выглядя так, словно на несколько секунд погрузилась в раздумья, прежде чем что-то решить. Накоенц, она вздохнула.

– Знаешь, когда ты молод и устраиваешь вечеринки почти каждые выходные. Именно этим занимался Эйвери... мой покойный муж... именно этим мы занимались в колледже. И он продолжал это делать после колледжа, хотя на самом деле мы не могли себе этого позволить, если собирались накопить на дом и когда-нибудь завести детей. Я пыталась уговорить его остановиться, но он просто не мог бросить пить. Наверное, это называется запоем. Насколько знаю, в будние дни он практически не пил.

– Забеременев, я совсем бросила пить, и перестала ходить на большинство вечеринок, потому что мне не стоило находиться рядом с курящими, травкой... и прочими вещами. Он ходил один, хотя я была не в восторге от этого.

– После рождения Энджел я уже не могла ходить на них. Кто-то должен был оставаться дома и присматривать за ребенком. Знаешь, денег на няню не было. Но это не мешало Эйвери гулять. Он оставался дома, пока Энджел не исполнилось три месяца, а затем снова начал развлекаться.

– Судя по тому, что говорили наши друзья, не думаю, что он спал с кем-либо за моей спиной, но по-прежнему много пил и иногда курил травку. Однажды вечером он не вернулся домой, а около двух часов ночи появилась полиция. Это было пять лет назад.

Она всхлипнула, и я увидел в уголках ее глаз слезы, но было видно, что она старается не дать им пролиться.

– Прости. Ты – первый, которому я рассказала эту историю, не считая семьи и друзей. Это не то, чем я горжусь, но мы такие, какие есть – Энджел и я.

– Она мне кажется замечательным ребенком. Как и другая – Джеки. Не такая общительная, но обе кажутся милыми, – сказал я.

– Джеки – соседский ребенок. Она живет через пару домов от нас. Хорошие родители. Ее отец, Майк, иногда помогает мне с мелкой работой по ремонту, – сказала Мэдди.

– Знаешь, ты совсем не такой старый, каким тебя выставила Энджел, – продолжила женщина. – По тому, как она тебя описывала, я думала, что тебе пятьдесят пять или шестьдесят. Может быть, пенсионер. А тебе сколько... сорок пять максимум?

– Почти в точку! – сказал я. – Но думаю, что для семилетней девочки любой кто старше ее матери будет... старым... старым-м-м-м, с тремя или четырьмя «м».

Мы оба захихикали. Я посмотрел в ее голубые глаза. Сейчас или никогда.

– Эээ... эээ... эээ... вот дерьмо, – пробормотал я, совершенно разозлившись на себя.

Я увидел в ее глазах... жалость. Да чтоб меня!

– Да. Я пойду с тобой на свидание, – сказала она с улыбкой на лице.

– Эээ... пойдешь? А как ты поняла?.. – заикнулся я.

– Женская интуиция, – сказала она с лучезарной улыбкой.

Я рассмеялся так, словно с моих плеч свалилась вся тяжесть мира.

– Я... я даже не смог спросить тебя в прошлый раз, – сказал я.

Она искренне рассмеялась. Это было... почти лирично.

– Ты и в этот раз даже не смог спросить, но, как минимум, дал мне подсказку, – сказала она.

– Да, – стыдливо признался я.

– Так... когда и где? – уверенно спросила она. – Уверена, что эту часть разговора ты выучил назубок.

– Как насчет вечера следующей субботы? В южной стороне города есть небольшой французский ресторанчик. Вроде как элитный, – сказал я. – Каков твой адрес? Я заеду за тобой в шесть, если, конечно, не захочешь встретиться со мной здесь, в парке. С неприятным персонажем, каким я являюсь.

Она улыбнулась в ответ и назвала свой адрес.

***

После того как в субботу утром Энджел, Джеки и я, как обычно, минут сорок пять побросали фрисби, девочки, прежде чем убежать на качели, подошли ко мне.

– Значит, ты – с моей мамой, да? – спросила Энджел. – У нее было не слишком много свиданий, с тех пор как умер мой отец. Тебе лучше быть с ней очень милым, знаешь ли.

– Обещаю, Энджел. Я буду очень милым, ладно? – сказал я, пытаясь сдержать смех.

– Только без всех этих поцелуев, – выступила Джеки, вызвав гогот у обеих девочек. – Мои родители постоянно так делают. Фу.

– Не думаю, что тебе стоит об этом беспокоиться, – сказал я, внутренне надеясь, что, возможно, я ошибаюсь.

Наверное, мне следовало просто подъехать к подъезду и посигналить, как это делали парни моих дочерей, когда они встречались, но я знал, что так нехорошо, поэтому намеренно вышел из машины и подошел к двери Мэдди, не удивившись, когда открыла Энджел.

– Ух, ты выглядишь совсем иначе чем сегодня утром, – выпалила Энджел.

Мы проговорили несколько минут, прежде чем в комнату вошла Мэдди в темно-синем платье с небольшим декольте и длиной до середины бедра. На ней было совсем мало косметики и губной помады, и она хорошо начистила перышки.

Едва я успел отъехать от подъездной дорожки, как Мэдди заговорила:

– Итак, от своей дочери я слышала, что ты - не любитель целоваться с девушками, – сказала она. – Есть ли что-то еще, что я должна о тебе знать?

Я чуть не задохнулся насмерть, ведя машину. Мне потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя.

– Я сказал не совсем это. Именно девочки предупредили меня, что я не должен пробовать с тобой «всякие там поцелуйчики». Мол, родители Джеки, по всей вероятности, делают это постоянно, и это - «фу», – сказал я.

Она рассмеялась своим лирическим, искренним смехом.

– Не могу дождаться, когда расскажу это Марти и Грейс. Они просто упадут от смеха, – сказала она. – Стало быть, хочешь сказать, что ты не против «этих поцелуйчиков»?

– Вовсе нет, – сказал я.

Войдя в ресторан впервые за почти три года, я словно попал в машину времени. Придержав дверь для Мэдди, я вошел вслед за ней, но потом резко остановился. Мэдди услышала, что я остановился, и обернулась.

– Мы не обязаны делать это, Роб, – тихо сказала она.

Я потряс головой, чтобы прогнать мысли.

– Нет, со мной все в порядке, Мэдди. Пришло время отпустить прошлое... все прошлое, – сказал я.

Анри, метрдотель, встретил меня как старого друга, и у него хватило интеллигентности попросить меня представить мою спутницу, когда мы рассаживались. Я заметил пару человек, которых давно не видел, и оба они вежливо кивнули мне. Я увидел, что Мэдди заметила, что я здесь не совсем чужой.

Сразу после того как нам подали вино и салаты, Мэдди, похоже, стало немного неловко. Я знал, что так и будет, но мне не хотелось ничего ей объяснять.

– У меня что, платье расстегнуто, что ли, Роб? Все постоянно поглядывают сюда, – прошептала она, наклонившись вперед.

– Ты и впрямь не понимаешь. В самом деле? – спросил я.

***

Блядь! Блядь! Черт! В ближайший час должны были проснуться девочки, и я никак не могу уберечь их от надвигающегося удара. Кроме того, в полдень мне нужно встретить Трейси в аэропорту и не убить ее.

Сидя на кухне и попивая приготовленный кофе, я всерьез задумался о том, удалось бы мне избежать наказания за убийство, если бы я жил в Техасе. Техасские присяжные всегда казались более здравомыслящими, чем присяжные в любом другом штате.

Я еще раз взглянул на фотографии на своем компьютере. Блядь, они все еще были там.

Наверху послышалось шевеление, затем раздался леденящий кровь вопль, который, вероятно, был слышен за два штата. Затем последовали крики обеих девочек и быстрые шаги по лестнице.

– БОЖЕ МОЙ, ПАПА, ТЫ ВИДЕЛ?.. – кричала Хейли, влетая в кухню и замерев, когда увидела мое лицо. За ней по пятам следовала Бекка и фактически столкнулась с ней, когда Хейли остановилась.

Обе посмотрели на мое лицо и разрыдались, каждая взяла себе по моему плечу, чтобы поплакать. Вынужден признать, что и я присоединился к ним.

– Что нам делать, папа? – наконец, спросила Бекка.

Я посмотрел на них самым искренним взглядом, несмотря на то, что мое сердце разрывалось на миллион кусочков.

– Ну, первое, что вы обе должны сделать, – продолжать любить ее, – тихо сказал я. – Вы ведь знаете, что она вас любит, и вы обе знаете, что любите ее, несмотря на глупость, которую она совершила. Она будет нуждаться в этой любви больше чем когда-либо, потому что я не думаю, что смогу остаться с ней в браке.

Обе девочки вздохнули.

– Понимаем, папа. Правда, понимаем, – сказала Хейли, – но разве ты не можешь дать ей еще один шанс? Разве не все заслуживают прощения одной ошибки?

– При более благоприятных обстоятельствах я бы, наверное, согласился с тобой, Хейли, но это на самом деле плохо. Она нарушила наши свадебные клятвы... и разбила мне сердце. Я больше никогда не смогу ей доверять, – скрипуче сказал я.

– Эти фотографии отвратительны, папа. Никогда бы не подумала, что мама будет блудить от тебя, – сказала Хейли.

– Ты знаешь, что он гораздо ближе к нашему возрасту, чем к маминому, – вклинилась Бекка.

– Это прекрасно, – тихо сказал я, не задумываясь об этом до сего момента.

– Хочешь, мы поедем с тобой в аэропорт, когда ты будешь ее встречать? Это поможет? – спросила Бекка.

– Нет. Спасибо, что спросила, Бек. Я сам ее заберу и обещаю, что не причиню ей вреда... по крайней мере, физического, – сказал я.

– Ты же понимаешь, что следующие несколько недель в школе нас будут просто убивать, – заметила Хейли.

– Да, наверное, ты права, – ответил я. – У меня нет для тебя на это хорошего совета. Может быть, поскольку фотографии размещены на сайте «только для взрослых», их увидят не слишком много ваших подруг.

– Но вся эта история с Нельсоном, его женой и мамой – на первом месте в Fасеbооk, Instа и везде, – сказала Бекка.

***

Трейси выглядела ошеломленной, заметив, что я стою в аэропорту и жду ее, но тут же опустила глаза, чтобы не смотреть на меня прямо. Она подошла ко мне, словно собираясь наброситься с приветственным поцелуем, но увидев выражение моего лица, остановилась.

– Мне очень, очень жаль, Роб, – прошептала она.

– Жаль за измену, жаль того, что причинила мне боль, или прости того, что тебя застукали в образе самой большой в мире шлюхи? – спросил я тем же шепотом.

Ее глаза быстро поднялись, затем снова опустились. Так и не ответив на мой вопрос, она передала мне свою сумку, и мы повернулись, чтобы идти. Я заметил, что несколько человек в толпе сурово смотрели на Трейси, а кое-кто поднял свои телефоны и делал снимки. Черт. Начинается.

– Не знаю, что тебе сказать, – наконец, произнесла она через пять минут после начала поездки. – Я знаю, что то, что ты видел, выглядит довольно плохо...

– Довольно плохо? – спросил я, делая пальцами воздушные кавычки. – Все начинается с «эпически плохо» и дальше становится только хуже, детка. Покупая билеты, ты уже планировала нечто подобное? Ты появилась в первом ряду в джинсовой жилетке, расстегнутой до половины. У тебя было больше декольте, чем сисек у большинства женщин! Боже мой, Трейси, он же – чертов ребенок, чуть старше наших дочерей. Эти фотографии когда-нибудь попадут в Интернет, и их увидят твои внуки. Как ты можешь даже начинать объяснять это нашим дочерям... или твоим родителям?

– Боже мой! О своих родителях я даже не подумала! Я никогда больше не смогу смотреть на своего папу, – заплакала она.

– Ты даже не захочешь знать, сколько просмотров уже имеют эти фотографии, – прорычал я. – Как же нам преодолеть это, Трейси? Лично я не вижу пути вперед.

– Нет, не говори так, Роб, – сказала она. – Это – всего одна ошибка... из всего времени, что мы были вместе. Разве все наше время, проведенное вместе, не имеет значения?

– Ты права, детка, это – всего лишь одна ошибка... но – чертовски большая ошибка, о которой знает весь мир. С таким же успехом ты могла бы вытатуировать на лбу ярко-красными буквами слово «шлюха». Если бы только в середине вашего второго траха не появилась его чертова жена. Наверное, я и весь остальной мир ничего бы не узнали, и у тебя было бы самое лучшее воспоминание в твоей жизни. Черт, да у тебя, наверное, и сейчас оно самое лучшее в жизни, не так ли?

Периферийным зрением я заметил, что она стала пунцовой. Черт. Я прав. Я слышал, как дышу, словно товарный поезд.

– Он очень хорош собой, у него фантастическое тело, нечто вроде молодого Марка Уолберга. И он еще ребенок. У него есть выносливость, – тихо признала Трейси.

И учитывая, что ты размахивала у него перед носом этими дынями, черт возьми, было совершенно очевидно, что он пригласит тебя за кулисы. Кэрол тоже пошла? – спросил я.

– Да, она пошла со мной и тоже познакомилась со всей группой, – сказала она, – а мы с Нельсоном ушли в другую комнату.

– Кэрол тоже с кем-то переспала?

– Да. Она говорила, что пару раз потрахалась с барабанщиком. Они были в другой комнате, когда к нам с криками и руганью ворвалась жена Нельсона, – рассказала Трейси.

– Ты не можешь винить ее, детка. Ты скакала на ее муже как на жеребце...

На несколько минут снова наступила тишина. Очевидно, она не собиралась отвечать на мой самый ожидаемый вопрос, не заданный напрямую.

– Почему, Трейси? Разве я больше не делаю это для тебя? По крайней мере, скажи, почему ты считаешь, что должна мне изменять, – сказал я.

– Я... э-э... я сделала это, потому что могла, Роб, – сказала она. – Он великолепен. И я просто знала, что он может быть моим. Моим. Его жена прекрасна, но я знала, что смогу заставить его захотеть меня. Можешь себе представить, какую силу это мне дало. Мне. Никому сорока двух лет.

– Но ты вряд ли была никем, особенно для меня. Для меня ты была всем. Тебе не требовалось привлекать звезду, чтобы доказать мне это. Я всегда знал, что ты для меня особенная. А я что, нечто незначительное? – сказал я.

***

Мэдди сидела в шокированном молчании, пока я заканчивал рассказ о своем горе.

– О, пожалуйста. В самом деле? – практически шептала она.

– Да, в самом деле, – ответил я. – Не могу поверить, что раньше ты об этом не слышала. Думал, что в городе все знают об этом: местная женщина переспала со звездным певцом и разрушила его брак со звездной актрисой. Скажешь, что я встретил единственного человека в городе, который не пользуется Fасеbооk... или чем там еще на этой неделе?

– Я – мать-одиночка с маленьким ребенком. У кого есть время на социальные сети? Меньше всего меня волнуют глупые политики и самодовольные актеры. Когда у меня появляется свободное время, я смотрю спорт или читаю историческую литературу, – сказала Мэдди.

– Вот почему тебе кажется, что на меня украдкой смотрят люди... потому что так оно и есть. Они смотрят на меня с жалостью и презрением... и хотят увидеть, кто настолько глуп, чтобы быть с таким слабаком как я, – тихо сказал я.

– По-моему, ты расплачиваешься за грехи своей бывшей жены, – сказала она. – А что думают обо всем этом твои дочери?

– Сначала они были в ужасе от того, что сделала моя жена, но постепенно ей удалось убедить их в том, что она имеет право на свой момент... на разрешение на нарушение правил или норм поведения... и что я просто веду себя как недалекий, эгоистичный ублюдок. Думаю, она так часто повторяла им, что в развале семьи виноват я, что они начали в это верить. Отношения с моими девочками, мягко говоря, натянутые. Изменила она, но они злятся только на меня. Должен признать, что я не до конца понимаю женской логики. Черт, да я не уверен, что вообще понимаю женский разум.

– Похоже, ты прекрасно понимаешь Энджел и Джеки, фрисби-парень, – рассмеялась Мэдди.

Мы хорошо поужинали. По правде говоря, это было, пожалуй, лучшее свидание после развода. Тем более что оно было единственным.

***

Компания Трейси даже попыталась уволить ее, после того как ее фотографии попали в Интернет, ссылаясь на поведение, наносящее ущерб имиджу фирмы. Когда в тот день я пришел домой с работы, она была в бешенстве,.

– По дороге из офиса я позвонила Леону Стэнгу. Он уверен, что я вернусь на работу до конца завтрашнего дня, иначе у этих ублюдков будет чертовски серьезный иск о незаконном увольнении, – сказала она, говоря мне, что ее вывели из офиса под охраной.

– Нашего главного исполнительного директора не уволили, когда у него был роман. Почему должны уволить меня? – возмущалась она.

– Потому что его реальные сексуальные фотографии не попали в Интернет на всеобщее обозрение, – безучастно ответил я, прежде чем повернуться и пойти наверх переодеваться.

– Нет, меня уволили, потому что я – женщина, – крикнула она мне вслед. – А что насчет поддержки твоей жены?

– А что насчет того, чтобы не изменять мужу? – поинтересовался я, спускаясь по лестнице.

Видимо, совет директоров компании, в которой работала Трейси, испугался ее аргументов, потому что к обеду следующего дня ее адвокат восстановил ее на работе. Когда я вернулся с работы, она уже расхаживала по кухне, а девочки сидели за кухонным столом и увлеченно слушали рассказ о ее победе.

– Я совершила ошибку. Ошибки бывают у всех. Девочки, нельзя позволять людям пинать вас, когда вы падаете, – говорила она.

Я не сказал ни слова, лишь недоуменно покачал головой и пошел наверх переодеваться.

***

С тех пор как Трейси вернулась домой, я спал в гостевой комнате. Целую неделю мы не разговаривали об этом. Думаю, она пыталась меня измотать, полагая, что если я не кричу об этом, то в конце концов сдамся, и все, как она надеялась, просто исчезнет. Я же надеялся, что она будет невероятно раскаиваться и, может быть, даст мне повод с ней не разводиться. Но на самом деле, казалось, что ее разврат ее устраивает.

В тот вечер ее комфорт закончился. После ужина я дал девочкам немного денег и сказал, чтобы те развлекались в кино, пока мы с мамой будем пытаться решить наши проблемы. Обе посмотрели на меня с полным пониманием и быстро убрались.

Через несколько минут я вошел в гостиную комнату, где Трейси что-то смотрела на экране, и выключил телевизор.

– Хочешь об этом поговорить, да? – надулась она.

– Стой. Ты изменяешь мне, унижаешь меня перед всей страной и разрушаешь брак какого-то придурка, но считаешь, что имеешь право злиться?! – выкрикнул я.

– Я совершила ошибку. Попросила прощения. Я не могу отменить трах с этим парнем. Чего ты хочешь от меня, чтобы я надела влясяницу и посыпала голову пеплом? – бросила она в ответ. – Я не собираюсь всю оставшуюся жизнь вымаливать прощение и тихариться. Я должна жить. Если у кого-то с этим проблемы, то ему не стоит со мной дружить. Я воспользовалась шансом, выпадающим раз в жизни. У меня была прекрасная ночь секса. Если бы не ворвалась его жена, ты и весь остальной мир ничего бы не узнали. Я не собираюсь ни встречаться с ним, ни становиться его очередной женой. Это была потрясающая одноразовая сделка. Забудь об этом, – причитала она.

– А как насчет того, что моя жена, с которой я прожил девятнадцать лет, только что проявила полное неуважение ко мне и к нашим брачным клятвам... на глазах у всех. Очевидно, ты меня не уважаешь...

– О, пожалуйста, – вмешалась она, – просто твое хрупкое эго уязвлено, потому что твоя сексуальная жена пошла и трахнулась с каким-то дадцатипятилетним Адонисом, и теперь все об этом говорят. Тебя и половину гетеросексуального мужского населения, наверное, корежит, глядя на мои фотографии. Просто смирись с этим.

Я знаю, что мой рот был открыт в шоке, когда она закончила свою речь. Я ожидал раскаяния, но вместо этого получил в лицо выстрел из старого дробовика «хрупкого эго».

Я распорядился, чтобы ее обслужили неделю спустя. Все прошло примерно так же, как и наш разговор.

– Никакого развода не будет, Роб. Просто задеты твои чувства. Ты знаешь, что любишь меня. Я все еще люблю тебя. Ты же не хочешь до конца жизни сидеть в крошечной квартирке в полном одиночестве? – кричала она, после того как ее обслужили у нас дома.

На каком-то этапе девочки перешли от возмущения поведением матери к принятию его и, возможно, даже к некоторой гордости за ее поступок. Я подслушал, как Хейли по телефону говорила одной из своих подруг, что хотела бы, чтобы вместо матери с Нельсоном была она. Мой отцовский ген был раздавлен.

Проблема заключалась в том, что Трейси была наполовину права. Я все еще любил ее, но то неуважение, что проявляла она ко мне, и отсутствие доверия, которое я теперь испытывал, с каждым днем разрушали это чувство. Мое хрупкое эго умерло в тот день, когда эти фотографии появились в Интернете. Благодаря этим фотографиям я каждый день получал множество ударов. Кто твои настоящие друзья, познается, когда дело доходит до драки.

Трейси не могла – или не хотела – понимать ситуацию с моей точки зрения.

– То, что тебя трахнули, вовсе не значит, что должны и меня, – сказал я в завершение одного из наших многочисленных споров, предшествовавших разводу.

Как это ни удивительно для меня, девочки решили остаться с матерью, поэтому дом остался за Трейси до тех пор, пока Бекка не поступит в колледж, затем его нужно будет продать, а прибыль разделить поровну. Остальные финансовые вопросы просты. Мы оба хорошо зарабатывали, так что, все делилось 50 на 50. Адвокат Трейси пытался выторговать для нее более выгодные условия, но мы живем в штате без вины... и еще был такой маленький вопрос, как ее публичная измена.

Я и в самом деле оказался в крошечной квартире, но полностью из-за своего решения. Большая квартира мне была не нужна, потому что со мной не было девочек, не было друзей, и было очень мало социальной жизни.

***

– Стала бы ты встречаться со мной, если бы узнала мою историю до того, как мы встретились впервые? – спросил я Мэдди пять лет назад за несколько недель до нашей свадьбы.

Она прищурилась и сморщила носик, что говорило о том, что она думает, как сформулировать ответ. Мы договорились всегда говорить друг другу правду, даже если ответ не всегда приятен. Однако, в отличие от меня, Мэдди иногда проходит через множество умственных упражнений, пытаясь сделать правду хотя бы приятной.

– Наверное, нет, – призналась она. – Меня едва не стошнило, когда ты рассказал свою историю, а потом я залезла в Интернет и проверила ее. Все выглядело так... стремно.

Я сардонически усмехнулся. Она так старалась быть милой. Как много людей употребляют слово «стремно», – подумал я про себя.

– Не думаю, что у меня хватило бы сил встречаться с тобой, зная, что все за тобой следят как ястребы, ожидая... Не знаю точно чего, но помню, что за тобой следили. Наверное, все ждали, что ты сойдешь с ума или что-то в этом роде. Думаю, именно этого я и ожидала, – сказала она.

С Мэдди мне повезло. После того как я рассказал ей о своей ситуации, она, насколько я знаю, полезла в Интернет, чтобы проверить. К счастью, она достаточно доверяла тому, что видела от меня, чтобы продолжать встречаться со мной, несмотря на всю негативную рекламу, связанную с моей заблудшей женой.

Конечно, мне помогла ее семилетняя дочь, с которой я подружился по линии фрисби за несколько недель до встречи с Мэдди. Я научил Энджел и ее подругу Джеки в местном парке бросать и ловить фрисби несколькими разными способами, и Мэдди, как хорошей матери, пришлось прийти познакомиться с «фрисби-парнем», о котором говорили обе девочки.

Очевидно, я заполнил пустоту в жизни Энджел, и знаю, что она определенно заполнила пустоту в моей жизни. Она была отчасти дочерью, отчасти самонадеянным юнцом. Если я делал небольшой проект в доме Мэдди, она была моей маленькой помощницей. Если я подшучивал над Мэдди, она была моим соучастником. Она была рядом со мной, когда я шел к холодильнику, чтобы перекусить, и научилась и полюбила есть такие деликатесы, как остатки холодного горошка с соусом барбекю.

Перед тем как сделать предложение ее маме, я спросил у Энджел, хочет ли она, чтобы я стал ее папой.

– Чтобы ты был моим настоящим папой, а не просто иногда приходил? – спросила она.

– Твоим настоящим папой, что означает, что если ты не будешь меня слушаться, то именно мне придется шлепать тебя по попе, – сказал я с очень серьезным видом.

– Ты сделаешь такое со мной? – спросила она, внезапно утратив уверенность.

– Если я поступал так с другими своими дочерьми, то почему мне не поступать так же и с тобой, если ты станешь моей дочерью? Я не хочу тебя обманывать.

– Ну... Думаю, если ты так поступал с другими своими дочерьми... Тогда, наверное, я должна тебя слушаться, да?

– Моя девочка! – улыбнулся я. – Теперь, когда с этим покончено, посмотрим, что скажет твоя мама.

Я удочерил Энджел вскоре после того, как мы с Мэдди поженились. А через два года после свадьбы у нас в семье появился еще один ребенок – Марк Филлип Дрейк.

***

Наверное, я не могу винить своих старших дочерей за то, что они пытаются воссоединить своих родителей, но постарался как можно мягче объяснить им, что этого не будет. Их мать проявила о мне неуважение самым ужасным образом, и я никогда больше не смогу ей доверять.

– Она ни с кем не встречалась, с тех пор как вы развелись, папа. Я почти уверена, что ее приглашали. Даже если парни не видели тех фотографий, – сказала Бекка, сильно покраснев. – Она просто ждет, когда ты вернешься.

После развода мы с девочками никогда не были так близки. Изредка они заходили в гости, но редко оставались на ужин. Праздники стали еще одним источником грусти. На первое Рождество после развода Трейси купила мне подарок. Девочки принесли его мне, когда мы встречали Рождество днем.

– Я не могу с этим смириться, девочки. Мы не вместе. Я ничего ей не покупал, – сказал я.

– Уверена, что она все равно хотела бы, чтобы подарок остался у тебя, папа, – сказала Хейли.

– Хорошо, передай ей спасибо, – сказал я, положив подарок на прилавок рядом с кухонным столом.

Подарок я так и не открыл, а через несколько дней сдал его в «Гудвилл».

***

Девочки были разочарованы, узнав, что через три года у меня появилась серьезная девушка, но Мэдди и Энджел покорили обеих, когда мы встретились в ресторане. Поначалу Энджел показалась немного собственницей по отношению мне, но к концу обеда между ней и моими девушками возникло общество взаимного восхищения. Позднее обе девушки отметили, что им видно, насколько сильно привязана ко мне Энджел.

– Эта девочка думает, что луну повесил ты, папа, – сказала Хейли.

Обе девушки были на моей свадьбе с Мэдди, и были в восторге, когда я удочерил Энджел.

Через год я вел к алтарю Хейли и не мог нарадоваться. Энджел была цветочницей, а Бекка – подружкой невесты. Больше всего мне понравился мой новый зять, Эван Льюис.

Во время церемонии я сидел между своей бывшей и нынешней женой. Моя бывшая была почти жутко тихой, что, как мне показалось, было мне на пользу.

Мы с Мэдди много танцевали на танцполе, и несколько раз за вечер я танцевал с Хейли и Беккой. Знаю, что Трейси танцевала с несколькими мужчинами, но я был слишком занят, чтобы беспокоиться о ней. Однако примерно в середине вечера ко мне пробралась невеста и попросила в качестве одолжения станцевать один танец с моей бывшей. Должен признаться, что я заскулил, когда между мной и Мэдди встала Хейли.

– О, Боже, Хейли, это что, обязательно?

Мэдди шлепнула меня по руке, Хейли кивнула, и я встал, подошел к Трейси и пригласил ее на танец. Двадцать лет исчезли с ее лица, когда она поднялась, взяла меня за руку и повела на танцпол.

– Думала, ты будешь игнорировать меня весь вечер, – сказала она, когда мы закружились по паркету под медленную музыку. – Мы – родители невесты, знаешь ли. Должны сегодня праздновать вместе.

Она посмотрела на мое неулыбчивое лицо.

– Хорошо-хорошо. Можешь этого не говорить. Я знаю, что это – моя вина, что мы не празднуем вместе, – сказала она.

– Неужели я был настолько плох, что тебе понадобилось сделать то, что ты сделала? – тихо спросил я.

– Нет, я была просто оторванный от реальности сукой. Увидела возможность и воспользовалась ею. Ты ни за что не должен был узнать. Ни за что. Потом появилась его жена, и я вдруг стала самой большой шлюхой на планете. Но я думала, что, может быть, ты простишь мне один раз, раз уж ты меня так любишь. Наверное, это был перебор.

– Совсем чуть-чуть, – сказал я.

– Но, похоже, это пошло тебе на пользу. Она прекрасна... и так молода, – сказала Трейси.

– Не такая уж большая разница, как у тебя с тем парнем. Ради Бога, Трейси, этот тупой ублюдок был ближе по возрасту к нашим дочерям, чем к тебе.

Она сильно покраснела.

– Знаешь, мои родители до сих пор относятся ко мне немного странно по этому поводу? И я не уверена, что не оставила у Хейли шрам на всю жизнь, переспав с ее влюбленностью. Знаешь, она представила мне Эвана только после того, как они встречались уже около шести месяцев... и даже предупредила меня, что если я сделаю хоть шаг к нему, она меня убьет, – сказала Трейси. – Знаешь, как это было стыдно?

– Или то, что ко мне до сих пор подходят молодые люди, когда я нахожусь на улице, и спрашивают, не лягу ли я с ними в постель? И даже не тонко намекают. Ко мне подходили, когда я стояла в очереди в «Макдоналдс». Вы ведь – это она, не так ли? Может, займемся этим? Ну, пожалуйста?

Она заикалась, произнося последнюю фразу. Я видел, как ее глаза наполняют слезы. У меня ничего не было к ней, хотя в тот момент мне было за нее очень больно. Я отвел ее обратно к столу, за которым мы сидели. Мэдди увидела слезы и бросила на меня неприязненный взгляд. Трейси поймала его и быстро вскочила.

– Он не виноват, Мэдди. Это я виновата. Предалась воспоминаниям. Тогда это было глупо. Это глупо и сегодня. Не совершай моей ошибки, никогда. Он – хороший человек. Он заслуживает хорошей женщины... сегодня, завтра и в будущем, – сказала она.

– Звучит как мудрый совет, – сказала Мэдди.