Ночная прогулка под летним, тёмлым дождём

Гррруммм... огласил ночь своим могучим голосом гром, напрочь перекрыв последние аккорды Элиса Куппера. Ян встрепенулся и, приподнявшись на локте, выглянул из-за занавески в окно.

Молчаливо блеснула молния, а затем спустя пару секунд новый раскат прокатился по ещё не успевшему потемнеть небосводу. Юноша в чём был, а спал он без одежды, вынырнул из-под одеяла и метнулся к двери ведущей на улицу.

 — Смотри, Милка, смотри какая красота!

 — Дались тебе эти молнии, — устало отозвалась девушка из спальни.

 — Иди сюда! Гляди! — как мальчишка вскрикнул Ян, когда новая вспышка света озарила его сияющее счастьем лицо.

«Не отстанет ведь!« — подумала Милава и тяжело вздохнув покинула тёплую постель.

В тусклом оранжевом свете кухонной лампы загорелое тело Яна выглядело невероятно притягательно. Девушка даже замерла любуясь рельефом не то чтобы накачанных, но подтянутых ног и ягодиц. Впрочем, и всё остальное тоже было весьма ничего, в конце концов не только же за красивые глаза и подвешенный во всех смыслах язык она его выбрала.

 — Иди быстрее, — бросил он через плечо, — всё пропустишь.

Девушка молча подошла к настежь открытой двери и выглянула наружу. Небо напоминало молоко, только не городское, а настоящее, ещё даже неочищенное, разве что, может чуть потемнее. Сосны слегка покачивались от несильных дуновений ветра и только божественные росчерки света сопровождавшиеся грохотом делали картину особенной.

 — Идём? — вдохновлено вскрикнул Ян, когда очередная молния упала с небес.

Милава в изумлении посмотрела на своего мужчину.

 — Куда?

 — Туда, — разгорячено выпалил юноша, спрыгнув на крыльцо, — гулять!

 — Так дождь же начнётся... , — изумлённо пролепетала девушка, — я рубашку вымочу. И вообще, уйди с улицы, увидят ведь.

Ян засмеялся, будто она сказала, что-то невероятно забавное, а когда звук его голоса слился с очередным раскатом грома, смех превратился в хохот. И не было в нём ничего обидного, Милава вновь залюбовалась своим, в хорошем смысле бесноватым кавалером. В бликах молний он словно сливался со стихией, теряя свои человеческие черты и превращаясь в некое языческое божество.

Отголоски его смеха ещё разлетались по лесу, вторившим парню эхом, когда озарённый, он словно переместился вплотную к девушке и, плотно сжав в объятьях, одарил её горячим, пьянящим подобно глинтвейну поцелуем. Он пил Милаву, как потерявшийся в пустыне, уморённый жаждой человек пил бы свой первый стакан воды после долгого пути. Но его страсть начала вливаться и в неё, заполняя собой тело и пленяя разум.

 — Идём, — мягко, но требовательно сказал Ян лишь только их губы разделились, и, нежно взяв за руку, потянул за собой.

 — Рубашка, — прошептала девушка, всё ещё надеясь, что подобная мелочь сможет изменить судьбу.

Юноша повернулся к Милаве, и на губах его играла добрая открытая улыбка. Он вновь прижал девушку к себе, вновь напоил её страстью, а когда сделал шаг назад, её ночная рубашка бесформенной тряпицей лежала у стройных ног.

Желтый свет кухонной лампы превратил её юное, точённое тело в призрачный, манящий силуэт.

 — Идём, — вновь произнёс Ян и девушка, словно в забытье перешагнула через одежду, протянула ему руки и пошла за своим любимым.

Сосновые иголки шершавым ковром лежали под босыми ногами, но не доставляли неудобств, наоборот — расслабляли. В полутьме ночи держащаяся за руки обнажённая пара казалась каким-то эротическим фантомом, или сказочными персонажами, неожиданно вынырнувшими в реальный мир из чьей-то воспалённой фантазии.

Ян вывел девушка на песчаную дорогу и замер, выбирая в какую сторону пойти, а Милава неуверенно остановилась рядом, боязливо оглядываясь на светлые пятна соседских окон и ища в них удивлённые лица соседей. Но окна были пусты, а юноша уже тянул её в противоположную от деревни сторону.

Чуть влажный песок слегка холодил непривычные к хождению босиком пятки. Впрочем, девушка не могла сказать, что ощущения были неприятными. Да и не обращала она на это особого внимания, так как была поглощена наблюдением за своим избранником, который вдруг превратился в совершенно не знакомого, но невероятно притягательного, «Кого?» — озадачилась вопросом Милава. Назвать его человеком? Но он уже не походил на человека. Тогда кого?

Ненадолго притихшая гроза забушевала с новой силой. Подхваченный небесным буйством, Ян бросился вперёд по дороге, словно соревнуясь с дувшим в спину ветром. Но едва порыв затух, юноша повернулся и вприпрыжку подбежал к любимой, хотя и не взял её за руку, а принялся смеясь прыгать, пританцовывая вокруг неё.

 — Ты прямо как сатир, — усмехнулась очарованная красавица.

 — А ты моя вакханка, — парировал юноша и схватив возлюбленную под руку продолжил приплясывать заряжая девушку своим безумием и весельем.

Милава решила подыграть и приняла приглашение на танец. Уже потом, на следующий день она представила, как это выглядело со стороны.

Стройный молодой юноша с тёмными длинными волосами и не менее стройная, но не тощая девушка, голову которой украшали русые кудри до середины лопаток, танцуют языческий танец нагишом, посреди леса, под аккомпанемент грохочущего неба, посвист ветра и разнотональные скрипы деревьев. Их обнажённые тела то и дело освещаются молниями, а смех их счастья разносится по ночному лесу.

Сама не зная откуда, она начала вспоминать разные движения этой странной пляски. Вот сейчас надо поднять согнутую в колене ногу, а теперь провернуться вокруг своей оси. Милава не понимала кто из них ведёт, но казалось, что само окружение подсказывает танцующим, что нужно делать. Она глядела, как извивается перед ней тело юноши, и как напрягаются под тонкой кожей его мышцы. Как подпрыгивают и опадают длинные волосы, и как искрятся счастливым безумием его манящие глаза.

Девушка чуть опустила взгляд и захлебнулась от возбуждения. Юноша не знал, но Милава часто любовалась его гениталиями когда он спал. Впрочем, и в возбуждённом состоянии пенис её любимого доставлял девушке не только физическое, но и эстетической удовольствие. Сейчас он подпрыгивал в такт движениям Яна, словно подманивая лесную нимфу к себе.

В один из поворотов Милава приблизилась к своему сатиру вплотную и, бросившись ему на шею сама впилась в его губы долгим поцелуем, а Ян, обхватив девушку за талию, закружился вокруг собственной оси, увлекаю любимую за собой.

Рука Милавы соскользнула с шеи юноши и сложившись лодочкой поднырнула под его яички. Девушка не сильно сжала их, а потом поднялась к фаллосу, ощущая, как он начинает увеличиваться в размерах.

Ян словно обезумел. Он одновременно ощущал себя и здесь, в своём теле, и везде вокруг. С самой первой увиденной им молнии, юноша полюбил грозу, но никогда эта любовь не оборачивалась таким форменным безумством, как сейчас.

Он плохо помнил, как вытащил свою девушку из дома, и как вовлёк её в танец.

Великолепное тело Милавы звало его своими изгибами, подчёркнутыми вспышками небесного пламени. Юноша никогда бы не подумал, что она знает столь эротичные танцы, и пожирал глазами каждое её движение.

Аккуратный овал лица Милавы то прятался в тенях волос, то на секунду озарялся, чтобы ещё больше пленить юношу улыбкой, украшавшей губы девушки. Точённые плечики игриво ходили вверх-вниз и из стороны в сторону, начиная волну, которая, минуя талию, раскачивала пышные бёдра его избранницы.

Упругие овалы аккуратной, высокой груди, словно два отражения молодой луны на неспокойной поверхности воды, заигрывали с ним. Но ещё больше манил ровный треугольник пушистых кудрявых волосиков, слегка деформирующийся, когда Милава задирала ножки в лесном танце.

Неожиданно любимая прильнула к Яну и одарила страстным поцелуем. Юноша

наслаждался сладостью её губ, как вдруг ощутил тёплую ладошку девушки у себя между ног. Она в считанные секунды распалила необузданное пламя желания во всём его теле, но Милава так же внезапно, как прильнула к нему, отпрянула назад, усмехнулась и бросилась бежать по дороге прочь от деревни, словно оседлав сполохи молний струящиеся в небе над их головами.

Опешивший юноша пару секунд с восхищением смотрел на удаляющееся очертание её тела, а затем, словно очнувшись, бросился вдогонку. Ему казалось, что настигнуть девушку не составит труда, но даже почти поравнявшись с ней, у Яна не получалось поймать Милаву. Стоило попытаться и вакханка ныряла в сторону, подобно лани за которой гонится хищник, ускользая от своего сатира.

В конце-концов они добежали до перекрёстка лесных дорог на углу которого было сложено кострище и стояла грубо сколоченная скамья из пары лежавших горизонтально брёвен и нескольких прибитых к ним широких досок. Милава попыталась оббежать препятствие, а Ян перемахнул через него и настиг свою добычу. Юноша зарычал от желания, крепко сжимая девушку в объятьях, а затем рванулся губами к её шее и впился в неё поцелуем.

 — Ай, — вскрикнула вакханка.

Назавтра там будет синяк-засос, но сейчас это было не важно.

Милава ощущала как руки любимого с силой сжимали её трепещущее тело, лишая возможности вырваться. Как пальцы впиваются в её аппетитные округлости, а губы Яна рыщут по шее и плечам. От бега всё тело казалось превратилось в одни сплошные вены и артерии перегонявшие разгорячённую кровь.

Но больше всего удовольствия возбуждённому сознанию девушки доставляло ощущение упирающегося в живот фаллоса её мужчины.

Ян грубо развернул Милаву к себе спиной и почти швырнул на землю, впрочем, придержав, чтоб

ы любимая не ушиблась.

Без прелюдии юноша ворвался в её истекающее страстью лоно на всю длину своего перевозбуждённого члена и ощутил, как уперся головкой в непреодолимую преграду задней стенки. Он обхватил тело девушки обеими руками: правой через плечо, а левой подмышку, так, что обе ладони легли на ждущие ласк полушария наливных грудей.

Едва ли сознавая это, Ян сильно сжал их и по кошачьи прикусил небольшую складочку кожи на шее девушки.

Милава чувствовала боль: от ворвавшегося в неё до упора члена, от пальцев сжавших её молочную грудь, от зубов на шее и даже от небольших но острых камушков под коленями, вот только эта боль была не обычной, а какой-то желанной, неописуемо заводящей. Во всём происходящем было столько животного, что в сливающихся воедино на стоянке у кострища людях не оставалось почти ничего человеческого. Он овладевал ей приглушенно рыча сквозь сжатые зубы, а она стонала, подвывала и скулила, утопая в той гамме ощущений, которые испытывала.

Ян рвался вперёд. Поначалу поза не позволяла ему делать размашистых движений, только короткие быстрые фрикции, но затем он выпрямил спину, сомкнул пальцы на талии Милавы и принялся входить в неё на максимальную глубину, затем почти полностью покидая сотрясаемое дрожью похоти тело.

Он сам не ожидал от себя такой скорости с которой проникал сейчас в свою любимую, притом не чувствуя усталости мышц ни спины, ни пресса. Зато Ян ощущал, как в его разуме разливается эйфория.

Милава уже плохо осознавала происходящее. Недавняя боль исчезла растворившись в непередаваемых ощущения инородного, но такого родного тела, бьющегося внутри.

Её руки предательски ослабли и девушка опустилась лицом и грудью прильнув к земле. Её больше не интересовало, что было, и что будет. Сейчас существовал лишь тот огонь, что пылал внизу её живота озаряя всё тело яркими сполохами наслаждения, но что было куда важнее, член Яна стимулировал какие-то точки внутри неё, которые вот-вот должны были...

... Взрыв...

Такого с ней ещё не бывало, обычно она чувствовала приближение оргазма, но на этот раз исступление поразило девушку подобно молнии.

Ян едва удержал любимую, когда она вдруг забилась в экстазе оглашая лес дикими стонами, всхлипывая под ударами его фрикций. Юноша и сам был на грани, выжимая из своего тела максимум возможностей. Через десяток движений его семя тугими струйками ударило в матку Милавы. Железная хватка пальцев на талии девушки ослабла и оба любовника почти одновременно обессиленные рухнули на землю, покрытую пеплом и сажей: она на живот, а он на спину. Их сердца бешено колотились — легкие оглашали окрестный лес хриплыми вздохами.

Милава пришла в себя первой и, подползя к своему избраннику, положила голову ему не грудь, прижавшись к Яну всем телом. Юноша нежно обнял её за плечи.

 — Как хорошо, — тихо шепнула она.

Он лишь погладил плечико девушки в ответ.

Раскаты грома, далёкие и глухие перекатывались над их головами, когда Ян слегка приподнялся и огляделся. Шея Милавы прижимала его предплечье к земле, но юноша аккуратно вытащил руку и сел. Любимая в полузабытье неги не обратила на его движения никакого внимания.

Парень огляделся и затем обратил свой взор на возлюбленную. На казавшемся белым в ночной полутьме теле разводами расплылась грязь кострища и песок, но это только украшало резную фигурку. Сатир облизнул палец и, едва касаясь мягкой кожи девушки повёл, его вниз от её губ, вдоль шеи к ложбинке между грудей, оставляя за собой хорошо различимый след очищенной кожи. Милава встрепенулась от его действий и призывно вытянулась в струну, а затем и вовсе изогнула спину подставляя свою грудь его ласкам.

Ян прильнул к левому сосцу и принялся нежно посасывать его, лаская правую грудь любимой пальцами. Прямо перед его глазами, под тонким слоем грязи, но белом полуовале был виден отчётливый след его неистовой хватки, отпечатавшийся полосками покраснения. Девушка томно вздыхала, ощущая его касания и сама, нащупав левой рукой подрагивающий ствол пениса юноши, принялась его стимулировать.

Ещё какое-то время они ласкали друг-друга, а затем Ян поднял Милаву на руки и аккуратно перенёся, уложил на доски съимпровизированной кем-то скамейки. Вакханка призывно распахнула бёдра и поманила его нежной улыбкой. Юноша припал на колени и принялся окутывать её тело страстными поцелуями, то опускаясь ниже, то возвращаясь к её зовущим губам.

Милава вновь нащупала фаллос своего избранника и, подтянув за него юношу к себе, направила желанную плоть в своё лоно. Ян мягко проник внутрь едва ли погрузив в сокровенные глубины головку, после чего подался назад, вышел и вновь вошел в свою любимую. На этот раз он был аккуратен и нежен.

Вакханка обхватила его стан ногами и, не то притянула его, не то сама приподнялась, заставляя сатира проникнуть в себя. Руки девушки оплели шею Яна и теперь она едва ли не повисла на нём.

Сатир начал двигаться, зарываясь лицом в кудри возлюбленной, а Милава, постанывая от удовольствия двигалась ему навстречу. Прямо перед её глазами расстелило свою черноту небо. Ломаная змейка молнии прокралась по небосклону прямо над слившейся воедино парой и тут же огласила лес невероятным по своей мощи громовым раскатом, а сразу же следом за ним с небес, как из ведра обрушился тёплый, летний ливень.

От неожиданного звука тело Милавы сжалось подстегнув взрыв Яна. Он задрожал и не смог удержаться. Горячее семя вновь оросило нутро девушки.

 — Что ж ты... — прошептал он на ухо любимой с наслаждением и одновременно с досадой в голосе.

Крупные капли расслабляющим массажем опускались на его спину.

 — Не переживай, любимый, — так же шепотом ответила она и, перекатившись, оседлала юношу.

Его фаллос всё ещё находился в ней и Милава принялась медленно двигать бёдрами, играя мышцами своего влагалища, чтобы не дать ему опасть. Молодой организм поддался на эти уговоры и кровь вновь хлынула в вожделенный орган, придавая ему стойкости. Омываемая струями дождя и озарённая вспышками молний Милава, словно валькирия принялась скакать на своём избраннике.

 — Как хорошо, как же хо-ро-шо, — вскрикнула она.

Всё тело девушки превратилось в одну сплошную эрогенную зону. Каждая капля впивавшаяся в её бархатную кожу доставляла приятные ощущения. Кончики её собственных волос струившихся по плечам, заставляли трепетать. Чего уж говорить о умелых руках её сатира, ласкавших, словно наэлектризованные груди...

Но больше всего ощущений дарило ей естество юноши. Каждый раз когда вакханка с размаху нанизывалась на него, загоняя в себя на максимальную глубину, она ощущала вспышки, которые будто молнии пронизывали её тело от низа живота, до самого мозга. Тело уже плохо слушалось, движения стали ломанными и Милава вновь перекатилась на спину, увлекая за собой Яна.

 — Бери меня, — взмолилась она, — бери меня, любимый!

Юношу не надо было просить дважды. Распалённый видом её скачки, он легко задал темп своим движения и принялся овладевать своей любимой.

 — Ты моя, — прошептал он на ухо девушки.

 — Вся без остатка, — ответила она, заключая избранника в крепкие объятья руками и ногами.

 — Ты принадлежишь мне, — прохрипел он и чуть прикусил мочку её уха.

 — Да, — вскрикнула она, — Да!

Поощрённый её словами, Ян начал постепенно ускоряться, перебарывая и отдаляя новый оргазм, который уже приготовился спалить его.

 — Только не останавливайся, только не останавливайся, — молила, постанывая, Милава и юноша ощутил как её лоно начало конвульсивно сокращаться.

 — Я люблю тебя, — прошептал он в самое её ухо.

 — И я-а-а... , — начала было отвечать девушка, но слова её утонули в крике счастья.

Конечности Милавы вытянулись в струны, подрагивая от сковавшего их напряжения, тело изогнулось дугой и так, распластанная словно звезда, девушка вознеслась на самый недосягаемый из всех возможных пик экстаза, охватившего всё её тело.

Мышцы её влагалища с невероятной силой сжали фаллос избранника и, словно пасту из тюбика, выдавили его наружу, впрочем, юноша ничуть не сожалел об этом, наслаждаясь зрелищем мечущейся перед ним в исступлении любимой. Он положил ладонь на раскрытую раковину её промежности, намереваясь продлить те ощущения, что владели сейчас телом Милавы, но она с силой сжала его запястье, останавливая.

В буре овладевших ей чувств, девушка потеряла счёт времени. Волны наслаждения гуляли по её телу, словно она была океаном. Стоило одной исчезнуть, как где-то в глубине тут же рождалась другая, и её бег по телу вновь заставлял разум озаряться невероятными ощущениями блаженства.

Тёплый лучик солнца скользнул по прикрытым веками глазам и Милава проснулась. Дневное светило весело подмигивало ей через окно их небольшого дома и ветви сосен стоявших за ним. Девушка потянулась и поразилась тому сну, что приснился ей этой ночью. Оглядевшись она не обнаружила Яна рядом, но вылезать из постели не хотелось.

 — Любимый?

Ответа не последовало.

Девушка попыталась припомнить детали своего сна, но он скрывался в какой-то белой пелене. Единственное, что Милава отчётливо запомнила, это те феерические ощущения, что владели ей.

«Как жаль, что это был сон», — подумала она и отбросила одеяло намереваясь вылезти из постели.

По её белой коже замысловатыми узорами струились полоски размытого пепла и песка, а в волосах ещё оставались длинные сосновые иголки, и казалось каждая мышца её тела заболела, когда вакханка попыталась сесть.

«Неужели это действительно было?»