Морская ракушка

Трюм, пленница, корабль, пираты,

Нелепо склеенный сюжет.

Сколь ни устраивай дебаты –

Никто не сможет дать ответ.

Ведь культ девичьих гениталий,

Что правит нами изнутри,

Он вне времён и вне реалий.

Исток фантазий попурри...

Свернувшись калачиком, девушка лежала в углу какой-то клетки из металлических прутьев. Внизу жёсткий деревянный пол из старых потемневших досок. Снаружи доносилось завывание ветра и шум волн, бьющихся о борт старого деревянного корабля. Пол, стены и потолок трюма, в котором находилась пленница, ощутимо раскачивались и стонали под натиском разыгравшейся стихии.

На торчащем из стены крюке висел фонарь, сквозь его закопчённые стёкла пробивался тусклый свет огарка свечи. Марина лежала и равнодушно наблюдала, как несчастный светильник болтается из стороны в сторону, слушала как скрипят и даже хрустят испытываемые бурей на прочность деревянные балки и переборки видавшего виды морского судна. Она лежала на боку, укутавшись с ногами в длинный балахон, служивший ей одеждой. Было одиноко, холодно и жутковато из-за бушевавшего за бортом шторма.

Неожиданно сверху послышались какие-то звуки. Звякнули ключи на увесистой связке, лязгнул старый замок, скрипнули петли большого люка, ведущего в трюм. По деревянным ступенькам крутой лестницы застучали чьи-то шаги. Долговязый верзила-матрос с туповатым лицом подошёл к клетке и стал искать ключ от навесного замка. С третьей попытки ему это удалось.

— Вставай, пошли! Капитан тебя к себе требует! – надменно произнёс он, обращаясь к Марине.

Девушка послушно встала на ноги. Грязный и истрёпанный балахон висел на ней, как мешок, прикрывая босые ноги до самой щиколотки. Дверь клетки распахнулась со страшным скрипом. Матрос ждал, когда заключённая покинет свою камеру.

Едва девушка переступила порог, он тут же довольно грубо подтолкнул её в спину, направляя к лестнице, ведущей наверх. Она запуталась ногами в своём длинном одеянии и едва не растянулась навзничь. У самых ступеней конвоир обогнал её и стал подниматься первым, видимо опасаясь, что она может рвануть и попытаться удрать, едва ступив на палубу.

Пронизывающий холодный ветер что было сил трепал балахон и лохматил русые девичьи волосы. В лицо сыпались мелкие солёные брызги от разбивающихся о судно огромных волн. По палубе от борта к борту с грохотом каталось брошенное кем-то ведро. Вообще, там творился настоящий бардак: кругом валялись какие-то тряпки, бочонки, ящики и непонятно что. Корабль явно походил на пиратский. Марина подняла голову, и сомнений не осталось – на флагштоке развивался «Весёлый Роджер».

— Капитан, я привёл её, как Вы приказали... – подобострастно пролепетал матрос, заглянув в дверь каюты.

Через секунду он втолкнул Марину внутрь, остановив почти на пороге, а сам поспешил закрыть за ней дверь. Посреди каюты стоял круглый стол, на нём лежала капитанская треуголка, какая-то старая морская карта, циркуль и полутораметровый кусок толстой просмолённой верёвки, при помощи такой на старых кораблях натягивали паруса. У дальней стены стояла кровать, на ней возлежал главный пират.

— Куда пошёл?! А ну-ка... Вернись и стяни с неё это! – скомандовал он матросу.

Конвоир тут же снова нарисовался и молниеносно выполнил приказ. Марина и опомниться не успела, как оказалась совершенно голой. Верзила продолжал стоять в дверях, мять в руках сорванное с девушки одеяние и, криво улыбаясь, не мог отвести взгляд от её аккуратной попки.

— Теперь давай её сюда! – бывалый пират медленно встал с кровати, сдвинул на край стола карту и треуголку, освободив место, а верёвку взял в руки.

Сунув скомканный балахон подмышку, рослый детина схватил девчонку за голые плечи своими холодными лапищами и подвёл к столу. Затем толкнул в спину, принуждая нагнуться и лечь на него животом. Он еле сдержался, чтобы не потрогать её нежные белые булочки, но не решился, побоявшись навлечь на себя гнев своего предводителя...

— Ну! И чего встал?! Теперь пошёл вон! – потребовал капитан хриплым басом.

Матрос удалился, хлопнув дверью. Марина осталась наедине с пиратом. Он стоял рядом молча ещё с минуту, похлопывая себя по руке сложенной вчетверо, грубой – толщиной почти в палец – верёвкой. Голова у девушки была повёрнута набок, и она могла сейчас видеть бóльшую часть каюты.

Как ни странно, этот нехитрый интерьер казался ей каким-то очень знакомым, будто бы она уже бывала здесь. Огромный дубовый стол, задвинутая в дальний угол довольно широкая капитанская кровать, стоящие рядом высокие сапоги, висящий на гвозде выцветший морской китель и сундук с наваленным сверху каким-то барахлом.

На самом деле, это были воспоминания о прочитанной давно, ещё в школьные годы, книге. В рамках летней программы внеклассного чтения Марина прочла роман о морских приключениях, который впечатлил её настолько, что она по сей день порой вспоминает описанные в нём события.

По ходу сюжета там коварный пират похитил в порту совсем юную принцессу, которая пришла на причал, чтобы проводить в плавание своего возлюбленного. И когда они были уже в открытом море, приказал привести девушку к себе в каюту и долго допрашивал, пытаясь выведать, куда направилась шхуна её друзей. Но она была непреклонна и ничего ему так и не сказала, стоически выдержав все выпавшие на её долю испытания.

Разумеется, никакого сексуального подтекста там не было и не могло быть – ведь это была детская книжка. Но фантазия Марины почему-то не на шутку разыгралась именно вокруг этого эпизода. Она не раз представляла себя в роли той хрупкой принцессы, оказавшейся посреди океана в окружении вульгарных и бесчестных пиратов. Она часто думала и о том, что ещё там могло происходить с принцессой, но автор книги столь целомудренно опустил это в своём повествовании...

Пират сделал наконец пару шагов в сторону пленницы. Оказавшись у её обнажённой попы, он положил на неё свою шершавую ладонь и принялся вероломно лапать то левую булочку, то правую, периодически оттягивая их в стороны и заглядывая внутрь. Он довольно больно сжимал нежную плоть своими сильными пальцами, девчонка жмурилась, но даже не пискнула. Она решила, что раз принцесса в том романе выдержала всё, значит, и она тоже должна!

Прекратив мять ей попку, он обмотал сложенную в несколько слоёв пеньку в один оборот вокруг своей могучей руки так, что получилось вполне пригодное для порки попы орудие. Массивные петли из толстой и тяжелой, пропитанной смолой, грубой верёвки свисали вниз и были готовы, рассекая со свистом воздух, с размаху ошпарить безропотно подставленные для наказания белые булочки.

Марина по-прежнему стояла босыми ногами на полу, расставив их на ширину плеч. Её голова и живот оставались плотно прижаты к дубовой столешнице. В такой позе её гладкие белоснежные полупопия округлились и сами собой немного разошлись в стороны. Девушке было очень стыдно и страшно. Она на миг зажмурилась и приготовилась принять своим голым задом первые порции экзекуции. Бедняжка уже даже представила, как грубая пенька, что в руках у пирата, сейчас со звоном отскочит от её никогда раньше не поротой попки, оставив после себя ярко-розовые отпечатки на чувствительной коже.

Но пират не спешил, он лишь поднёс ворсистую пеньку к её попе и несколько раз провёл ею снизу-вверх вдоль ложбинки меж ягодиц. Грубые, но тонкие ворсинки касались тыльной стороны бёдер, щекотали Марине булочки и края половых губ. Она ощутила холодную тяжесть просмолённой пеньки при этом скользящем прикосновении к своим обнажённым прелестям. С содроганием она ждала момента, когда это щекотание прекратится, а пенька взовьётся в воздухе, чтобы успеть снова зажмуриться перед началом порки.

Эээххх... – прокряхтел грустно пират, выпрямился и поковылял в сторону своей кровати.

Марина неподвижно лежала животом на столе, выпятив голую попку в сторону двери. Капитан оказался теперь спереди от неё. Она украдкой смотрела на него, не зная, чего ожидать дальше. Про себя она отметила, что он не так уж и стар, как ей поначалу показалось. Просто длинная растрёпанная шевелюра и неухоженная борода с усами серьёзно старили его. Но на самом деле ему было лет сорок пять – не больше. Впрочем, возможно, по меркам тех времён он был уже и старик.

— А ну, подойди-ка сюда!.. – потребовал капитан, бросив на край стола верёвку и усаживаясь на своё ложе.

Марина послушно выпрямилась. Пошатываясь от качки, обошла большой стол и остановилась в шаге от пирата. Он без тени стеснения сверлил взглядом её голый безволосый лобок. Пухленькие вареники половых губок оказались прямо перед ним, они выглядели очень аппетитно. В этот момент пират, вероятно, захотел попробовать их на вкус, так как облизнулся и очень шумно сглотнул слюну.

Маленькая ладошка стыдливо прикрыла причинное место. Пират закрыл глаза, поцокал языком и неодобрительно покачал головой. Бедняге снова пришлось показать ему свою оголённую письку. Около минуты он, не произнося ни слова, рассматривал ничем не прикрытую красивую девичью промежность.

— Теперь сядь! – прохрипел морской волк после паузы.

— Как? Куда?.. – не поняла девушка.

— Куда-куда... на корточки сядь! Да ноги не сдвигай, я рассмотреть тебя там хочу!

Пленница опять подчинилась приказу. Расставив колени в разные стороны, она присела, свесив попку почти над самым полом. Взору капитана предстали теперь скрытые до этого малые губки и розовая бусинка клитора. Эти трепетные прелести бесстыже выглядывали из раскрытой киски.

Девушка представляла, как той юной принцессе так же пришлось раздвигать здесь ножки и показывать пиратам свою голую, нежную и наверняка такую аппетитную щелочку. Эти мысли неожиданно очень возбудили Марину, и она сама пристально смотрела вниз, себе меж бёдер.

Сидеть долго на корточках было трудно – из-за качки. Приходилось всё время балансировать, чтобы удерживать равновесие. Спустя некоторое время пират молча поманил девушку рукой к себе, требуя встать и ещё больше приблизиться. Она поднялась и робко сделала в его сторону полшага. Теперь он, продолжая сидеть на кровати, дотянулся рукой до её локтя и решительно притянул к себе почти вплотную. Её стройные ножки оказались между его расставленных коленей, а красивая пися – всего в десятке сантиметров от небритой мужской физиономии.

Рассматривая её прелесть почти в упор, капитан то прикусывал, то облизывал свои губы. Он мог видеть, как тоненький слой прозрачной смазки выступил по кромке, вдоль которой смыкались круглые валики абсолютно гладких половых губок молоденькой принцессы. Ни с чем не сравнимый запах её увлажнившейся от возбуждения девичьей устрицы дурманил мужской рассудок.

Не выдержав, он ухватил её двумя пальцами прямо за мягкие, выступающие вперёд складочки. Мужчина сначала ощутимо сжал белоснежные полумесяцы, выдавив наружу скопившуюся между них прозрачную смазку, затем принялся мять и тереть губки одна о другую.

Невзирая на шум волн, бьющихся за бортом, в каюте было довольно тихо, и вскоре послышалось характерное хлюпанье. А из сочной щелки выступило ещё больше смазки. Часть её попала на мужские пальцы. Они теперь легко скользили, продолжая потирать и массировать две тёпленькие, смоченные похотливыми выделениями, сладкие безволосые мармеладки.

Марина, прижав к груди подбородок, внимательно наблюдала за действиями капитана. Ей сейчас было очень стыдно, но она не смела перечить ему и, откровенно говоря, побаивалась его. Несмотря на этот стыд и страх, её отчего-то непреодолимо манило к этому неотёсанному и вульгарному морскому псу. Инстинктивно хотелось отдаться ему без остатка и позволить делать со своим телом всё, что он пожелает.

Неожиданно корабль качнуло сильнее обычного сначала в одну сторону, затем в другую. Треуголка, лежавшая на столе, свалилась на пол. Марина тоже не устояла на ногах. Сначала её повело вбок, а потом она невольно плюхнулась капитану прямо на левое колено своей голой попкой.

Через секунду она попыталась было встать, но, встретившись с пиратом взглядом, поняла, что он с этим не согласен. Немного погодя девушка неожиданно осмелела и, сидя на пиратском колене, широко раздвинула бёдра, упершись своим коленом мужчине в промежность.

Рукой она принялась сдавливать и потирать свои влажные половые губки подобно тому, как только что делал ей этот суровый мужчина. Пират, не отрываясь, следил за движениями её тонких пальчиков и проскальзывающих меж них скользких лепестков и пухленьких складочек, образующих девичью щель.

Сознание девушки вдруг странным образом помутнело. Она не потерла сознание, но внезапно почувствовала себя как-то необычно. В голову стали приходить странные, будто чужие, мысли, воспоминания, фантазии и ассоциации.

— Хм! А она у меня... на морскую ракушку похожа. Правда?! – неожиданно задорно для самой себя вдруг произнесла Марина.

Мужчина ничего не сказал в ответ. Он сначала стиснул до скрежета зубы, потом поднял свой суровый взгляд, вздёрнул кверху одну бровь и едва заметно улыбнулся.

— А ты мне нравишься! – сказал он, – А я ведь... выпороть тебя хотел за твоё сегодняшнее поведение! Вон – и пеньку уже для попы твоей приготовил. Была бы ты пацаном, высек бы при всей команде! Но решил пожалеть...

— Пожалеть?.. Меня?..

— Да нет, команду. Как представил, что с этими недотёпами будет, когда булки твои голые увидят...

— И что же с ними такого может случиться? – лукаво поинтересовалась гостья, демонстративно лаская пальчиком клитор.

— Ничего хорошего... С ума, наверное, сойдут! А отдать им тебя я тоже не могу... Бунт может начаться.

— Так может... и не надо тогда вообще меня сегодня пороть?

— Да я вот думал, что надо. Но ты... Ты мне дочку мою сейчас напомнила.

— Правда? И чем же? – изображая саму наивность, поинтересовалась бесстыжая девчонка.

— Она делала так же, как ты вот сейчас...

— Ка-а-ак? – делано удивилась собеседница.

— Я как выпороть её соберусь за проступок какой, попу ей уже оголю... Так она её от меня прячет, все передом повернуться норовит, да пыпырочку свою напоказ выставить. А она у неё хорошенькая, губки пухленькие, гладенькие, очень они мне створки ракушки морской напоминают... Думает, будто я засмотрюсь, отвлекусь, забудусь, да и не стану по попе её наказывать...

— И Вы что же?..

— Ну... Поначалу-то нет, этот со мной номер не проходил. Я клал её себе на колени, да шпарил по бесстыжей заднице рукой, верёвкой, линейкой деревянной, тапком... – что под руку попадёт!

— Ух!.. Она кричала, вырывалась, наверное? – Марина невольно запустила в себя указательный палец на всю длину, а большим продолжила охаживать розовую горошинку клитора.

— Ещё как! Но я её не выпускал, драл ей попку, пока как следует не зарумянится... Да-а-а... Так поначалу и было...

— А что потом?

— А потом... Потом она упорхнула от меня – вот что было потом... Эх-эх-эх... Где-то сейчас моя девочка?..

— Скучаете по ней, да?..

— Так! Всё! Хватит!!! Здесь я капитан, и только я задаю вопросы!

Пират явно не хотел развивать эту тему. Впрочем, никаких откровений Марине и не требовалось. Непонятным образом в её сознании всплывали всё новые воспоминания. Они проносились мимолётными картинками и яркими вспышками, хаотически сменяя друг друга.

То перед глазами возникала сцена «допроса» той юной принцессы из книги. Она лежала на спине на этой самой кровати полностью покрытая грузным телом пирата, только её стройные белые ножки были вскинуты вверх и мерно раскачивались в такт его грубым и резким толчкам.

Он долго и жёстко пытал её молоденькую киску своим здоровенным членом, и никто не мог прийти бедняжке на помощь. У принцессы уже не было сил даже на то, чтобы кричать, всё, что вырывалось у неё из груди – это сдавленные приглушённые стоны...

То вдруг Марина сама оказывалась в образе девушки, которую пират называл своей дочкой. Она лежала поперёк отцовских коленей и смиренно впитывала голой и уже изрядно порозовевшей попой «папино воспитание». Но когда пират рассказывал про то, как наказывал дочь, он умолчал о других пикантных гранях их отношений, возникших после наступления её совершеннолетия. И там явно не обошлось без инцеста.

Проводя долгие месяцы в плавании вместе с дочерью, он частенько приходил по ночам к ней в каюту. Не знавшая иного воспитания, кроме отцовского, несмышлёная девчонка не находила в этом ничего противоестественного. Она с нескрываемым удовольствием показывала папе всё, что полагалось скрывать от посторонних мужских глаз.

Именно он дал такое меткое прозвище – «Морская ракушка» – сначала её киске, а потом и самой дочери. Ей очень льстило, когда он называл её так на людях, поскольку в этом был скрыт некий интимный оттенок, о котором было известно лишь им двоим.

Как правило, события всегда развивались по одному и тому же сценарию. Вечером она ложилась в свою кровать и притворялась спящей, а отец сидел в своей каюте далеко за полночь, склонившись над картами. Наконец, он задувал свечу, неслышно ступая, подходил к двери, медленно открывал её и какое-то время стоял на пороге. Заслышав мерное сопение, плавно, словно тень, приближался к девичьей постели и садился на край.

Попасть в каюту девушки было можно только через небольшую малозаметную дверь в каюте капитана, но никак не снаружи. Так он ограждал её от возможных посягательств со стороны команды, поскольку знал, что спать она всегда ложится нагишом. Он сидел в изножье кровати дочки молча несколько минут, будто убеждаясь, что она крепко спит, хотя они оба знали, что это вовсе не так. Она подыгрывала ему, нарочно сопя курносым носиком, при этом всегда к его приходу заранее переворачивалась на спину и будто невзначай раскидывала «во сне» широко в стороны бёдра.

И вот он поворачивался, медленно приподнимал обеими руками край одеяла, всё больше оголяя безмятежно разведённые красивые стройные ножки. Одновременно второй слой одела накрывал целомудренно лежащие поверх первого слоя руки дочери. В конце концов вся верхняя часть её тела по самую шею вскоре оказывалась укрыта сложенным вдвое одеялом, а нижняя – совершенно оголена.

Девушка, конечно, слышала о существовании трусиков, но никогда их не надевала, тем более перед сном. Она была совершеннолетней, и на её лобке и половых губках давно начали расти упругие кудряшки, но она регулярно сбривала их папиной опасной бритвой.

Он не просил её об этом, она делала это сама. Потому что видела, как его заводит вид и вкус её голенькой безволосой письки. А ещё потому что ей самой нравилось воспринимать отцовские ласки, чувствуя себя рядом с ним всё ещё маленькой беззащитной девочкой.

Пирату доставляло огромное удовольствие застать дочь «спящей» под одеялом в такой развратной позе. Он подолгу рассматривал её ничем неприкрытые прелести, освещённые тусклым светом палубного фонаря, который с трудом пробивался сквозь крохотный иллюминатор под самым потолком.

Гладко выбритая половая щелочка этой юной плоскогрудой прелестницы выглядела крайне аппетитно и явственно напоминала морскую ракушку. Пара округлых белоснежных складочек ощутимо выдавалась вперёд от лобка, плотно смыкаясь в форме маленького пузатого бочонка. Мясистые девичьи валики надёжно прятали от случайного наблюдателя тонкие внутренние губки и маленький розовый пупырышек клитора.

Эти два красивых полумесяца ограждали в течение дня от случайных прикосновений интимный внутренний мир живущей внутри ракушки нежно-розовой девичьей устрички, сохраняя её невероятную чувствительность к ласкам. Они же таили в своих пухленьких стенках развитые половые железы, обильно источавшие скользкую и немного тягучую смазку.

Вволю насладившись зрелищем, отец склонялся над промежностью своей девочки. Положив огромные ладони ей на бёдра, прикасался поросшими грубой щетиной губами к её трепетной и немного увлажнённой изнутри безволосой прелести. Его огромный язык тут же проникал меж податливых половых губок и устремлялся так глубоко в розовые недра, как это позволяла сделать её девственность.

К этому моменту истомлённая ожиданиями ласки пися дочери неистово сочилась прозрачной и скользкой смазкой, которая окутывала мылкой пеленой усатые губы отца и его и без того влажный язык. Он с упоением раздвигал им створки своей любимой Морской ракушечки и с наслаждением вылизывал сладко-солоноватые густые девичьи соки. Она щедро потчевала ими своего единственного мужчину, раздвигая перед ним ножки и подставляя под его поцелуи свою целочку.

Сама девчонка при этом, конечно же, не спала. Она с замиранием сердца ждала момента, когда такой большой, горячий, заботливый и нежный папин язык снова умело приласкает мягкую и податливую, словно густой розовый кисель, тёплую «улиточку», живущую у неё между ног.

Половинки её «раковины» были сейчас широко распахнуты, девчонка млела от каждого нового движения меж своих похотливых створок. Такие балующие, постыдные и волнительные ласки её девственной киски не шли ни в какое сравнение с любым другим удовольствием, которое она могла себе только представить.

Умелый мужской язык медленно, но верно всякий раз доводил девчонку до оргазма. Чем ближе к финалу, тем труднее ей было изображать из себя спящую, но она никогда не смела открывать при этом глаза и тем более что-то говорить. Она украдкой изо всех сил сжимала в своих маленьких кулачках края одеяла, которым была укутана.

Когда же низ её животика начинали пронизывать всё более нестерпимые сладостные спазмы, а попка пульсировала всё сильнее, в каюте всё же раздавались еле слышные тоненькие попискивания и судорожные выдохи. Девичьи пальчики отчаянно мяли и заламывали в разных направлениях зажатую меж них плотную ткань.

В момент оргазма обе широко расставленные ножки рьяно тряслись мелкой дрожью, хаотично елозя голыми пятками по простыне. Это могло продолжаться порой несколько минут, в течение которых пират не выпускал изо рта буквально брызжущее горячей смазкой межножье своей отчаянно бьющейся в бурном оргазме дочурки...

Марина будто бы сама только что в деталях испытала все эти ощущения. Сладострастное послевкусие от мастерского исполненного куннилингуса перемешалось в сознании с горьковато-смрадным привкусом пережитой сцены инцеста.

Ей показалось, что прошло всего несколько секунд. От этой лавины впечатлений она на время отключилась от и не помнила, как оказалось лежащей на спине поверх живота развалившегося на кровати пирата. Её ноги были широко раздвинуты, а обе пиратские руки бесцеремонно орудовали в её громко и ритмично чавкающей смазкой промежности.

— Ну что, очухалась? Я уж думал, до утра тебя не добужусь! – делано возмутился пират.

— Ой... Сама не знаю, укачало, должно быть... – поспешила оправдаться девушка.

Ему явно понравилось дрочить хлюпалку своей беспомощной пленницы, лишившейся на время чувств. Марина, опомнившись, попыталась вскочить, но он её удержал. Вместо этого он встал с кровати сам, а её сначала поднял, словно куклу, на руки, а затем довольно грубо и властно швырнул на постель лицом вниз. В следующую секунду схватил руками за попу и приподнял вверх, поставив перед собой раком.

Судя по характерному шороху и звону гигантской пряжки на падающих вниз мужских штанах, заложница поняла, что сейчас начнётся самое настоящее изнасилование. Пытливой натуре так хотелось узнать, что ещё пережила в этой каюте та несчастная книжная принцесса, похищенная в порту. И вот теперь всё стало ясно: пират будет долго и жёстко её ебать – по-другому и не скажешь.

Именно в этом и будет заключаться основной этап сегодняшнего допроса. Поэтому всё, что ей оставалось – сгруппироваться, устроиться поудобнее и покорно принять в себя от этого брутального, своенравного и искушённого самца всё, что он захочет в неё засадить, а потом и ещё извергнуть.

Сильные мужские руки снова схватили Марину за попу, но на этот раз лишь для того, чтобы развернуть к себе поудобнее. Он надавил рукой ей на лопатки, приказав тем самым приникнуть головой к матрасу, чтобы попа оказалась как можно круче вздёрнута кверху. Потом отодвинул стоящее на простыне правое колено девушки подальше от левого. Теперь её влажная и нежная норка широко раскрылась и была готова к «процедуре дознания».

Ухватив пленницу за талию, пират поднёс пурпурную головку ко входу в девичью щель и потянул на себя её попу. Горячее эрегированное естество стало неотвратимо заполнять розовую пещерку. Чувство распирания нарастало. Казалось, если так пойдёт дальше, он заполнит не только влагалище, но и живот, а потом пройдёт через грудь и окажется в горле.

Однако очень скоро заполняющее движение внутрь прекратилось, и пухлый мужской живот прижался к блестящим от пота и смазки ягодицам девушки. Марина не могла видеть орган капитана, но, судя по ощущениям, он был у него необычно толстым, хотя и довольно коротким.

Несмотря на внешнюю тучность и неповоротливость пирата, он оказался довольно ловким и умелым любовником. Вскоре его движения обрели ритм и безоговорочно подчинили себе всё тело Марины. Член его был в самом деле коротким, но необычайно толстым.

Он напоминал крупную продолговатую картофелину. При такой длине он не мог достать до отдалённых чувствительных зон в женском теле, зато мог крайне сильно и необычно ярко стимулировать великое множество нервных окончаний, расположенных поблизости от самого входа в райские врата.

Надо сказать, капитан прекрасно знал про эти свои особенности и умело ими пользовался. Его залупа по форме и размеру напоминала небольшой помидор, при этом была мягкой, и в меру упругой. Каждый раз, когда он почти полностью выводил своё орудие из пленницы, а потом снова проталкивал в его Марину, головка сначала сильно расплющивалась, накрывая и сминая своей горячей плотью внешние половые губки. А затем выдавливала из-под себя скользкие от смазки девичьи валики в разные стороны. И теперь принималась сминать и расплющивать под собой ещё более чувствительные малые губки и клитор молоденькой бесстыжей красотки. Лишь после этого налитая кровью огромная пиратская елда целиком просачивалась в девичье тело.

Пират не задавал Марине никаких вопросов и ничего от неё не требовал. Он просто молча со знанием дела методично орудовал в ней своим толстенным органом. Марина же, как ни старалась оставаться равнодушной и просто молча, стиснув зубы, выносить все выпавшие на её долю испытания, очень скоро уже не могла сдерживать эмоций. Едва заметные волны мелких судорог пробегали то и дело по её шее, спине и попке, особенно в момент начала очередного всезаполняющего проникновения огромной головки в её узкую мокрую дырочку.

Не раскрывая рта и зажмурившись, девчонка протяжно поскуливала, всякий раз, когда горячая пиратская залупа сначала растекалась, словно слизень, накрывая вход в её пещерку, а потом неотвратимо и так предательски приятно вползала внутрь, дразня и лаская перевозбуждённые розовые лепестки и стенки девичьей норки. Вслед за ней вторгался толстенный ствол возбуждённого юной красотой пиратского елдака. Он был лишь немного тоньше головки и нещадно растягивал безволосые створки, властно распирал своей твердью нежную плоть.

Голова, плечи и руки девушки лежали на простыне. Широко расставленные колени были поджаты немного вперёд, под живот. Пират крепко удерживал её за послушно выпяченную перед ним вверх белую попку, не давая шансов отстраниться и избежать очередного плотного, сопровождаемого тугим скольжением, вторжения во влажную щель. Он действовал как настоящая секс-машина. Не издавая ни единого звука, хорошо отточенными движениями планомерно доводил свою пленницу до исступления, но сам кончать, судя по всему, не собирался.

Закрыв глаза и беспрекословно подчинившись ритму толчков, Марина сквозь не проходящий звон в ушах слышала лишь собственное дыхание и монотонные звонкие шлепки упитанного пиратского живота по оголённым ягодицам. Она не знала, чего он от неё добивается и даже не помнила, в чём именно провинилась, и за что он изначально собирался высечь ей попу грубой пенькой... Лёгкое забытьё вновь овладело девушкой, внезапно она ощутила себя в роли книжной принцессы, которую пытал у себя в каюте жестокий пират.

Всё было почти так, как и сейчас: пленница располагалась на кровати точно в такой же позе. А пожилой флибустьер, размашисто покачивая голым задом, шпилил её сзади. Его сильные руки впивались в предварительно подрумяненную поркой девичью попку. Он поставил её на кровать так же, как и Марину сегодня, но прежде чем ввести в неё член, отхлестал нежную попочку той самой пенькой, взмахнув ею в воздухе с оттяжкой с десяток раз. Несколько слоёв грубой просмолённой верёвки больно обжигали то одну мягкую белую булочку, то другую.

На белоснежной попочке юной принцессы один за другим проступали ярко-красные следы. Они буквально на глазах разрисовывали её маленький задик причудливым узором. Розовое колечко девичьего ануса сжималось при каждом ударе всё туже, а мягкие булочки звенели и содрогались под продолжающейся поркой. Злобный морской разбойник постоянно повторял свой вопрос о том, куда направилась шхуна. Но допрашиваемая не проронила ни звука, и это вывело его из себя.

Тогда он отбросил пеньку и принялся грубо и размашисто сношать беззащитную девчушку в её сладенькую, но уже не девственную письку. Пират не переставал настойчиво задавать один и тот же вопрос. Движения капитана в принцессе были куда более резкими и сильными, чем сейчас в Марине.

Его толстенный, похожий на картофелину, елдак был вовсе не похож на нежный и ласковый член возлюбленного принцессы, жизнь которого она защищала сейчас своим молчанием. Огромный пиратский хер жёстко драл молоденькую пиздочку голубых кровей, до основания врываясь в неё и невыносимо распирая изнутри.

Это продолжалось довольно долго. Неизбежно возникшие упоительно-сладостные спазмы, стали растекаться по всему телу. Они смешивались с саднящими ощущениями в истерзанных малых половых губках и тупой болью в нещадно растянутой пиратским дрыном норке. А до синяков впившиеся в бока мужские пальцы и вовсе никак не давали принцессе сосредоточиться на отголосках возбуждения и кончить.

Через какое-то время невнятный, смешанный с муками, оргазм всё же настиг принцессу. Она издала едва уловимый стон и тихонько затряслась всем телом. Но морской пёс и не подумал прерывать свой допрос. Не дожидаясь, когда судороги отпустят кончающую под ним девчонку, он подхватил её обеими руками, перевернул на спину, положив ей под попу высокую подушку. После этого закинул себе на плечи девичьи лодыжки, навалился сверху и продолжил изнасилование.

Теперь его проникновения во всё ещё трепещущую от предыдущего оргазма молоденькую киску стали ещё более глубокими и частыми. Склонившись прямо над её лицом своей поросшей длинной щетиной физиономией, пират продолжал выпытывать у несчастной интересующие его сведения. Но девчонка изо всех сил стиснула зубы, не мигая смотрела ему прямо в глаза и героически молчала, принимая раз за разом в себя его безобразно толстый член. Лишь пара босых девичьих ног мерно раскачивались за плечами у яростно пялящего её злодея.

Прошло немало времени, пока мужчина, не меняя позы, и не останавливаясь ни на секунду, довёл своим неопадающим членом девушку до второго, третьего и такого нестерпимо мучительного четвёртого оргазма. После него уже давно не способная ни говорить, ни шевелиться, ни даже стонать, принцесса обмякла и окончательно лишилась чувств...

Марина пришла в себя в тот момент, когда волны её собственного оргазма уже охватили всё тело. Они зарождались где-то внизу живота и разливались в разных направлениях, словно током пронизывая все девичьи внутренности. Пират же продолжал как ни в чём не бывало монотонно долбить её своим толстым и твёрдым, как картошка, членом.

Всё, что произошло дальше, было для Марины уже чем-то вроде дежавю. Дождавшись, когда тело зверски выебанной им девчонки как следует забьётся в сладострастных судорогах, морской пёс подхватил её, перевернул на спину и уложил попкой на большую подушку...

Два огромных волосатых мужских яйца энергично ударялись и елозили вверх-вниз по потной Марининой попке. Ноги девушки лежали на плечах у капитана пиратского корабля. А он сам всей своей тушей навалился сверху. Пират старался с каждой фрикцией засадить в девчонку свой кол как можно резче и глубже.

Её выпяченная вверх за счёт подушки щелка была сейчас безропотно подставлена под самые глубокие проникновения. Девичьи ягодицы широко раздвинулись, и тугое тёмно-розовое колечко то полностью расслаблялось, то вновь сжималось и судорожно подёргивалось, откликаясь на эхо недавно испытанного оргазма.

— Ты знаешь, что будет дальше?!. – пират старался заглянуть Марине прямо в глаза.

Марина с трудом приподняла веки, встретившись взглядом с капитаном, как это делала книжная принцесса во время своей экзекуции. Его нос почти касался её носа. От него несло перегаром, рыбой и табаком. Марина ничего ему не ответила, потому что и не могла знать ответа на этот риторический вопрос.

— А я тебе расскажу... – мужское тело колыхалось, так как он не переставал при этом долбить свою пленницу, – Я буду драть тебя в твою мокрую хлюпалку, пока мозоль там тебе не натру. А ты будешь лежать подо мной, течь и кончать... Ты будешь кончать пока мне это не надоест. Ты думаешь, что это так легко и приятно, но ты ошибаешься! Все вы поначалу так думаете... Но ты кончишь подо мной второй раз... третий... А потом ты станешь умолять меня прекратить, но я не остановлюсь... Потом начнёшь звать на помощь мамку, но мамка не придёт. А вот я буду здесь и буду дальше тебя ебать... И в конце концов я заебу тебя до уссачки... Поняла меня?!. До уссачки! Да-да... у тебя от моей ебли отнимутся ноги, и ты обоссышься прямо подо мной! А я буду всё ебать и ебать тебя прямо в твою писающую пизду...

Конец его монолога Марина уже почти не слышала. Возможно, неутихающий за окном шторм и качка сделали своё дело, а может, по другим причинам, но шум в ушах снова усилился, и сознание отчего-то опять переключилось на образ пиратской дочки. Ведь её опустевшая теперь каюта находилась где-то совсем поблизости, за тонкой перегородкой...

Стройная коротко стриженная девушка, уединившись в своей тесной коморке, стояла обнажённой напротив большого зеркала. Перед ней на табурете располагалась миска с тёплой водой, кусок мыла, чистое полотенце и опасная бритва. В руке был помазок, при помощи которого она наносила густую пену сначала себе на лобок, а потом, поставив одну ногу на край табурета, и на свои красивые пухленькие половые губки.

Плотная мыльная шапка, состоящая из тысяч пузырьков, полностью скрыла под собой бугорок Венеры и прочие девичьи прелести. Она взяла в руки согнутую буквой «L» отцовскую бритву и принялась медленно и неторопливо соскабливать пену у себя между ног, сбривая кончики тонких волосков. Острое лезвие бесшумно и мягко двигалось по лобку и паре мягких округлых девичьих валиков, оставляя после себя идеально гладкую и нежную, как у младенца, кожу.

Девушка приподнимала и ставила на край табуретки то левую ногу, то правую. Она стараясь максимально тщательно подбрить себя там для папочки, который наверняка оценит старания дочки и будет сегодня дольше и нежнее обычного лизать, целовать и посасывать её сладкую щелочку. Не забывала она и про редкие волоски, которые росли у неё в попке. На них она тоже потратила немало времени и сил и теперь ощупывала сквозь остатки мыла пальчиком свой идеально гладенький розовый анус.

В последнее время отец стал уделять всё больше времени и внимания ласкам именно в этом месте. Поначалу девушке было только щекотно и даже неуютно, но постепенно поцелуи в попку стали доставлять какое-то особое удовольствие. Отцовский язык так приятно и ласково крутился у плотно сжатого входа в заднюю норку своей дочурки, а когда она её чуть расслабляла, немного углублялся внутрь, заставляя буквально трепетать от наслаждения.

Думая обо всём этом и предвкушая скорый папин визит, пиратская дочка смыла с гладко выбритой киски остатки мыла и насухо вытерлась большим полотенцем. Её красивая девчачья писечка была немного розовой от горячей воды и бритья и от этого выглядела ещё более привлекательно и возбуждающе.

Набухшие и румяные створки её «морской ракушки» плотно смыкались спереди, надёжно скрывая внутри чувственное тельце живущей внутри нежно-розовой девичьей улитки. А пара округлых белоснежных булочек сзади таила в тёплой глубокой ложбинке благоухающую чистотой туго сжатую розоватую звёздочку. За ней скрывался вход в тёмную, узкую и так страстно жаждущую ласки норку.

Отставив табурет с бритвенными принадлежностями в сторону, девушка сделала шаг назад, чтобы увидеть своё отражение в большом зеркале в полный рост. Она покрутила бёдрами, несколько раз присела, расставив ноги и сделала пару волнообразных движений тазом, имитируя движения какого-то развратного танца, который однажды увидела в одном из восточных портов. Потом повернулась спиной и оглянулась назад, раздвинув руками полупопия. Она хотела рассмотреть, насколько аппетитным выглядит её задик со стороны.

От всего этого возбуждение всё больше овладевало молодой похотливой девчонкой. Ей уже давно хотелось приласкать себя и поскорее кончить украдкой от отца прямо сейчас. Но она знала, что он на неё за это ужасно рассердится и обязательно накажет, как делал это уже много раз. Пару недель назад, например, она даже и не дрочила вовсе, а просто лежала в кровати и тёрла уголком одеяла себе там, когда он вошел.

Это было так томительно-приятно и сладостно... А он вместо того, чтобы всосаться в тёпленькую, налитую сладко-солоноватыми тягучими соками устричку своей Морской ракушки, страшно разозлился. Он сел на кровать, уложил голозадую дочь животом вниз себе поперёк коленей и долго хлестал узким кожаным пояском от её нового платья, которое сам же недавно ей подарил.

Нежная юная попка после этого горела и ныла несколько дней, не давая забыть о пережитом уроке целомудрия. Но подрочить щелочку всё равно нестерпимо хотелось. И сейчас тоже ужасно хочется. Однако девчонка решила не испытывать судьбу и не рисковать. Ведь на карту были поставлены сладкие и страстные папины ночные поцелуи, вместо которых она могла опять схлопотать ремнём по заднице. Поэтому она плюхнулась спиной на свою кровать и решила подремать, чтобы скоротать время, пока отец за стеной корпит над своими картами и потягивает ром прямо из бутылки.

Суета, возня и какие-то крики разбудили капитанскую дочку спустя некоторое время. Отец был явно не один в своей каюте и явно был чем-то недоволен. Спустя пару минут стало ясно, что он допрашивает пленницу – ту самую принцессу, что его люди притащили сегодня на корабль перед самым отплытием.

Пират задавал ей вопросы про её друзей и про шхуну. Сначала он только кричал и топал ногами, но вскоре к его возгласам добавился характерный свист и звук ударов. Этот свист был хорошо знаком выросшей на корабле девчонке, она сто раз его слышала. Так свистит в воздухе просмолённая пенька, когда ей замахиваются, чтобы ударить по подставленной для наказания голой спине или попе.

Опасаясь навлечь гнев отца и на себя тоже, юная пиратка поначалу притаилась и неподвижно лежала в своей постели. Но кроме требовательного голоса отца и свиста пеньки не было слышно других звуков. Ей было непонятно, как такая хрупкая с виду принцесса может вытерпеть отцовскую порку, даже не пикнув? Уж она-то не понаслышке знала, что чувствует маленькая голенькая попка, получающая один за другим обжигающие удары с его тяжёлой руки. Вскоре любопытство взяло верх, и она решилась незаметно приоткрыть дверь, разделявшую её каюту и отцовскую, и хоть краешком глаза посмотреть, что же там происходит.

Девушка тихонько свесила босые ноги с кровати и на цыпочках направилась к двери. Она шла очень медленно и вдруг останавливалась на полпути, потому что шум за стенкой внезапно стих. Но от этого стало только интереснее. К моменту, когда тонкие пальчики коснулись дверной ручки, извне стали доноситься уже другие звуки.

Это был скрип отцовской кровати. Дочь хорошо знала, как скрипит эта кровать, когда отец по ночам на ней ворочается. Но сейчас всё было иначе. Размеренный ритм этих скрипов недвусмысленно говорил о том, что теперь на кровати определённо происходит нечто иное.

Догадливая девушка всё поняла и тут же представила, как сотрясается под отцовскими толчками обнажённое тело юной принцессы. От осознания этой мысли сердце у неё заколотилось, низ живота потяжелел от возбуждения, колени задрожали, к горлу подступил ком, а из глаз брызнули слёзы ревности. Ей захотелось немедленно распахнуть дверь, ворваться к отцу в каюту и что-то сделать.

Но что? Что она будет делать? Прогонит пленницу прочь, а сама займёт её место? Или отстранит отца с болтающимся в воздухе стоячим хреном и, схватив просмолённую пеньку, продолжить пороть мерзавке задницу? Или просто встанет рядом и будет молча смотреть, как её любимый папа наслаждается сладенькой писькой молоденькой особы голубых кровей?.. Мысли путались, и никакого стройного плана в голове так и не появилось. А вспомнив, что она, вообще-то, сама стоит сейчас совершенно голая, пиратка и вовсе раздумала открывать дверь.

Вместо этого она опустилась на колени и прильнула глазом к замочной скважине. Ключа в ней не оказалось. Взору начинающей вуайеристки открылась такая картина: пленница стояла раком по диагонали отцовской кровати, уткнувшись лицом в матрас и вытянув руки вперёд. Пират, стоя на полу, крепко вцепился ручищами в её маленькую исполосованную пенькой попу и, навалившись сверху на неё животом, совершал своим задом размашистые волнообразные движения. С каждым из них его толстый член втискивался в узенькое неразработанное влагалище.

Позабыв про стыд и страх быть выпоротой за рукоблудство, дочь старого корсара, сидя на корточках и наблюдая за актом самого настоящего изнасилования, запустила левую руку между ног и принялась яростно себя ублажать. От увиденного её всё ещё девственная гладко выбритая щелка буквально истекала скользкой смазкой. Каждое прикосновение, скольжение и покручивание пальчиком на перевозбуждённом клиторе и в створе малых половых губ отдавалось невероятным блаженством и наслаждением.

Она уже не смотрела в замочную скважину, а просто с упоением дрочила, закрыв глаза и представляя, как умело движется голый зад отца и как болтаются у него между ног огромные яйца. Через несколько минут раздались сдавленные еле слышные стоны принцессы. После этого мерный скрип кровати сменился какой-то суетой. Вскоре снова послышался голос отца, монотонно повторяющий один и тот же вопрос о том, куда направляется шхуна.

Когда разомлевшая наблюдательница снова посмотрела сквозь дверь, пленница лежала уже на спине под пиратом. Её голова была запрокинута назад, а ножки задраны высоко вверх. Мужчина обхватил её за бёдра и теперь сверху жарил своим огромным органом. При каждом новом толчке девичья голова безвольно колыхалась, а пара маленьких грудок тряслась как пудинг, описывая сосками в воздухе круги.

Впитав очередную порцию возбуждающего зрелища, молодая пиратка решила вернуться к себе на кровать, чтобы там с бóльшим комфортом придаться самоублажению, прислушиваясь к звукам, доносящимся из отцовской каюты. Проворные пальчики, сменяя друг друга, умело охаживали охочий до ласки девичий похотник и растирали сочащуюся из девственной розовой норки прозрачную смазку по створкам «морской ракушки».

Несколько раз сопение принцессы под пиратом переходило в тоненькие всхлипы, а потом в едва различимые протяжные стоны. Было ясно, что умело обработанная бывалым донжуаном девчонка в очередной раз кончает под ним. Только на третий раз звуки её оргазма заставили затрястись всем телом в сладострастных конвульсиях и тело юной наследницы флибустьера.

Она вытянула вперёд свои белые ножки, прижав их одна к другой. В тёплой и скользкой щелочке остался только один средний пальчик, которым она мягко, но сильно давила себе на ощутимо набухший и пульсирующий клитор. Голова оторвалась от подушки, низ живота пронизывали молнии, а попка судорожно сжималась, вторя разливающимся по всему телу такому сладкому и бесстыдному торжеству удовлетворённой девичьей похоти.

Потом она какое-то время лежала неподвижно на спине, сведя и вытянув ножки. Положив руку на свой лысенький лобок, она плотно сжимала и переминала пальчиками свои пухлые губки, выдавливая из них всё еще текущие тёплые соки. Они увлажняли снаружи гладкие мясистые валики и делали их невероятно скользкими. Это неторопливое скольжение по обнажённой плоти доставляло непередаваемое наслаждение.

Немного отдышавшись и придя в себя через пару минут, девушка поняла, что действо по ту сторону двери всё ещё не закончилось. Пленница, которая до сих пор вела себя очень тихо, начала теперь громко плакать и умолять прекратить эту затянувшуюся пытку сексом. Но пират был непреклонен. Он стал ещё чаще повторять свой вопрос, забивая свой одеревеневший толстенный кол все глубже в изнемождённую уже несколькими оргазмами подряд пиздёнку принцессы.

Не совладав с изумлением и любопытством, пиратская дочь снова подошла к двери и на этот раз чуть приоткрыла её. Как заворожённая она смотрела на финальную часть этого изощрённого истязания. Несчастная принцесса, запутавшись в своих волосах, из последних сил металась по кровати в надежде хоть на секунду отстранить свою бедную письку от пялящего её толстенного, как бревно, и твёрдого, как сталь, мужского фаллоса.

Насильник же наоборот усиливал натиск и с лёгкостью парировал все попытки своей жертвы увернуться. Он широко раздвинул и прижал к животу её бёдра, а сам буквально забивал в измученное влагалище свой озверевший член, будто сваю. Раз за разом он пришпиливал лежащую под ним девочку к кровати.

В какой-то момент принцесса на мгновение затихла, а потом издала долгий гортанный стон, переходящий в крик. В этот момент из её щелки прямо в живот пирату ударил сначала робкий и короткий, а потом более сильный и продолжительный горячий фонтанчик. Старый морской пёс в ответ грозно зарычал и начал извергать в глубь девичьих недр толстыми струями тягучую густую сперму...

Марина почувствовала, как затряслось в судорогах теперь уж и не упомнить, какого по счёту, оргазма. И это было не удовольствие, а настоящая пытка. Всё тело было измождено неистовой и продолжительной еблей. Низ живота отзывался тупой болью, а щелку ужасно жгло. Казалось, огромный хер и впрямь натёр там ей мозоли.

В тот момент, когда стрелы очередной неизбежной сексуальной разрядки начали разлетаться от истерзанных чресел по всему телу, жёстко изнасилованная девчонка поняла, что не в силах сдержать откуда ни возьмись нахлынувшие позывы. И из её широко распахнутой промежности вырвалась горячая струя, которая ударила прямо в потный мужской живот.

Как Марина ни старалась, она уже не могла прекратить это бесстыдство. Она не ощущала своих ног, но великолепно чувствовала, как пират тоже кончает в неё. Она осознавала, что только что описалась перед ним от столь жёсткой долбёжки, и от этого почему-то испытала сильное облегчение. Такое с ней произошло впервые, но ведь он и говорил, что именно этим всё и должно сегодня закончиться.

Пират же от этого явно возбудился и с довольным рыком стал в изобилии закачивать из своих огромных яиц в писающую девчушку горячее семя. Мощные струи густого белёсого киселя всё били и били в глубине её хрупкого тела. Липкая сперма давно заполнила узкое влагалище. С каждым новым толчком огромной залупы она выдавливалась наружу и волнами растекалась по безволосому лобку и половым губкам.

Мужчина продолжал рычать и кончать, сверля взглядом залитые его кончиной лобок и межножье описавшейся под ним молодой пленницы. Он продолжал заталкивать в неё своё орудие, наслаждаясь тем, как из изнасилованной девчонки вытекают мутно-белые потоки и продолжает бить ставший теперь едва заметным золотистый фонтанчик.

Отвернув в бессилии голову вбок, Марина уже хотела закрыть глаза, но перед тем, как провалиться в блаженное небытие, успела рассмотреть силуэт молодой коротко стриженной обнажённой девушки, которая стоит за чуть приоткрытой дверью. Выпучив глаза, незнакомка смотрела на Марину и одной рукой непроизвольно дрочила свою гладкую щелочку. Она у неё была начисто лишена волос и в самом деле походила на невероятно красивую морскую ракушку...