Мэри Палмерин. История Евы

«Story of Eve» by Mary Palmerin
Перевод: Алик Костин, 2018

Мэри Е. Палмерин автор серий мировых бестселлеров Монстры, Красный рынок, Искупление Райз. В настоящее время проживает в Индиане с мужем и двумя маленькими мальчиками. Любит писать грубые эмоциональные истории, которые шокируют читательские чувства. Когда она не занята писательством, она обычно погружена в хорошую книгу. Мэри любит проводить время со своей семьей и друзьями, прогулки, кулинария, искусство, татуировки, красное вино, путешествия, и всё, что заставляет её смеяться. Она живет по мантре "carpe diem!" — лови момент!

Мэри Палмерин
История Евы

Глава 1. Беззащитная

Женевьева Фостер была типичной девушкой среднего Запада — веселой, милой и наивной. Но в Женевьеве, более известной всем как Ева, была скрыта совершенно иная девушка. Она просто не знала об этом. С потерей своей матери, ещё свежей в ее сердце, Ева почувствовала необходимость покинуть родной дом в небольшом городке в Северной Индиане. У неё не было других родственников, отец её был неизвестен.
Мать растила её одна и делала это правильно. Её отец был бизнесменом, который положил глаз на маму в тот переполненный страстью уикенд в Нью-Йорке двадцать шесть лет назад. Она была стюардессой, и после тех семидесяти двух часов, что она провела с будущим папой Евы, её жизнь переменилась навсегда. Он бросил её опустошённой и физически, и эмоционально.
Мама тогда выбрала Уэйкфилд, чтобы вырастить дочь. Жизнь Евы протекала нормально. В школе она была членом клубной команды, участвовала в диспутах, редактировала стенгазету и потратила годы на занятия классическим балетом (Ева в свои двадцать шесть лет всё ещё хранила старенькие пуанты, не желая расставаться с прекрасными воспоминаниями, которые они ей навевали).
После окончания школы Ева получила степень младшего корреспондента. В двадцать один год она устроилась на работу в Рупор Уэйкфилда, еженедельную газету своего городка, которая выходила каждую пятницу. В ней публиковались основные местные новости, начиная от результатов баскетбольных матчей школьных команд до арестов, рождений и смертей. Работа была однообразной, но Ева справлялась с ней пять лет без нареканий.
Всё изменилось, когда Мэгги, её мать, проиграла свою многолетнюю битву с раком груди. Ева навсегда запомнила, как держала в последний день мамину бледную руку, боясь поранить истончённую, как бумага, кожу. Под конец мать прошептала между тяжёлыми вдохами:
— Мечтай... мечтай и живи ради меня, моя дорогая доченька.
Прошло сорок девять дней с тех пор, как Ева слушала эти слова. Она работала, писала, читала, спала — и так день за днём. Она жаждала озарения, стремясь отрешиться и придумать себе уникальную сказку. Но разум её был пуст. Больше всего Ева хотела перемен, острых впечатлений. Вы знаете, как люди говорят? Осторожнее со своими желаниями!
— Проклятые кудри! — Раздражённо выругалась она, расчёсывая длинные каштановые локоны, и нервно поглаживая беспокоящий её живот.
На самом деле Ева была красивой молодой женщиной, но не выглядела таковой. Она была из тех девушек, на которых обычно не обращают внимания, которые посвящают всё своё время каким-то событиям, мероприятиям, своей работе. Писательство было её первой любовью, то, чем она занималась всегда, сколько себя помнила.
Мало что изменилось со школьной поры. Жизнь её была, как повторяющаяся скучная запись. Но все это круто изменилось буквально за тридцать минут, как только она села в огромный Boeing 747, вылетающий из Индианаполиса, штат Индиана, в шумный и суетливый Лондон, Англия. В туалете аэропорта она внимательно посмотрела на себя в грязное зеркало и прокляла за выбор гардероба. Какой дурак обувает высокие танкетки на девятичасовой рейс? Вот чёрт! Одна надежда, может хоть кто-то так обратит на неё внимание.
Хотя, кого я обманываю? Я никто из ниоткуда, обычная американка. И пытаюсь выделиться, только как чучело!

Она добавила чёрной туши на ресницы, окружённые тёмными глазницами, намазала губы светло-розовой помадой и тряхнула головой, ненавидя мушку на левой щеке.
— Ради тебя, мама. Надеюсь, я не пожалею об этом. Carpe Diem, верно? — Шепнула она себе прежде, чем схватить свой старенький рюкзачок в цветочек и выйти из туалета.
(Carpe diem — буквально «хватай день» — крылатое латинское выражение, означающее «лови момент». /Прим. переводчика/)
— Пассажиры, внимание! Загорелся знак «пристегните ремни». Мы готовимся к посадке в аэропорту Хитроу. Сейчас 9:10 утра по лондонскому времени... — Стюардессы в последний раз побежали с услугами по салону.
В животе порхали бабочки. Она могла бы всю жизнь прожить скучно и спокойно. Никогда в самых своих смелых мечтах она не думала, что возьмет такой творческий отпуск, или как там его ещё назвать. Она скорее считала свою шестимесячную поездку в Британию средством преодоления возрастного кризиса — четверть жизни. Ей необходимо было сбежать для вдохновения. Писательство всегда было её страстью, но в последнее время это превратилось в тусклое мерцание гаснущей свечки. Она не могла этого допустить.
И вот, холодным январским утром она готовилась к посадке в Хитроу с тем, чтобы начать с чистого листа, совершенно не представляя, во что это всё выльется.
— Еще чаю? — Спросила стюардесса, женщина средних лет с довольно приличным лондонским акцентом.
Ева боялась, что она не сможет понимать большинство британцев. Они говорили намного быстрее, чем американцы. Но, к её удовольствию, у неё пока не было никаких проблем (Ева провела много времени на YouTube, изучая и анализируя диалекты Великобритании. Она предпочла бристольский и Йоркширский акценты. Мужчины, которые так говорили, заморочивались на облегающих коротких штанишках, как у неё, называя из леггинсы!)
— Да, пожалуйста, — ответила Ева.
* * *
Самоуверенность была буквально написана у неё на лбу. Она прогоняла лезущие в голову хаотичные мысли и печатала на своём MacBook Pro, потягиваая так полюбившийся в последнее время горячий напиток.
Джеймс сидел там же в Costa (сеть популярных кофеен в Великобритании /прим. переводчика/), и его взгляд ни на миг не отрывался от прекрасной шатенки. Лицо её было таким ангельским и безупречным. Глаза выделялись, как два чёрных оникса. Он мог поклясться, что никогда не видел таких глубоких и пленительных глаз. Она морщила бровки, когда сталкивала с кончика носа свои райбаны (оригинальные стильные очки фирмы Ray-Ban /прим. переводчика/).
Ааах, она так погружена в свои мысли, тычет в клавиши длинными пальчиками. У неё есть что сказать.
Он изучал каждую её деталь от причёски до родинки на левой щеке. Его взгляд опускался к плечам, любуясь осанкой, которой так не хватает многим женщинам в наши дни. Затем ниже к обтягивающей блузке, упираясь в два восхитительных холмика. Он подумал, а какого цвета на ней сейчас бюстгальтер, белый или, может быть, слоновой кости. Она должна быть очень вкусной, её нектар слаще сахара. Он был уверен, что она не местная. Она определенно из настоящих янки.
Слюнки текли от мыслей, которые крутились в его голове. Они были полны желания и страсти. Но нет, не сейчас, ещё не время. Надо подождать, посмотреть, потерпеть...
Ева потеряла счет времени и направились ловить такси, чтобы вернуться домой в свою новую квартиру. Она потратила четыре часа в этом чертовом Costa впустую. Горячая ванна и что-нибудь сладенькое, сласти на новом её жаргоне, будут сейчас в самый раз. Как говорила мама: "Нет ничего, чего бы не смогла поправить шоколадка.”
Спустя два часа, Ева вылезала из большой ванны на чугунных лапах, оборачивая лиловый халатик вокруг мокрого тела, по изящным изгибам которого вода стекала лужицами на пол. Растрёпанные волосы были тёмными от влаги. Она вышла на цыпочках из ванной в студию с кроватью, бельевым шкафом и двумя огромными окнами. Кожа вдруг покрылась мурашками, и между ног возникло непривычное трепетное ощущение.
Что за чёрт?!
Она посмотрела налево в окна и заметила мужчину, который пялился на неё из квартиры через дорогу напротив. Она должна была умереть от отстыда, верно? Да, но порой даже самые хорошие девушки хотят быть испорченными. Она не застеснялась. На самом деле, что-то замкнуло в её голове. Она бесстыдно стояла мокрой перед посторонним знойным двадцати с чем-то летним мужчиной с тёмными волосами, и один только чёрт знает какими глаза — отсюда не видно.
Она сделала несколько шагов к окну, и её маленькие руки потянулись к пояску, удерживающему хлопковую ткань на и её обнаженном теле. Сердце лихорадочно билось и выскакивало из груди, но движения были автоматическими, она не могла их контролировать и не хотела останавливаться.
Мужчина стоял, засунув руки в карманы брюк, и хитрый оскал корёжил его симпатичное лицо. В глазах Евы появилась решимость. Она была хищницей, засёкшей свою жертву. Она контролировала ситуацию и готовилась к нападению. Она положила себе в рот средний палец и медленно пососала, халатик чуть разошёлся спереди, обнажив молочную кожу на груди.
Оскал мужчины стал шире, брюки стали теснее.
Ева стряхнула халатик с тела и осталась полностью обнаженной перед совершенно незнакомым мужчиной. Она хотела, нет, она жаждала его. Она никогда раньше не испытывала такого потрясения. Это было что-то прямо из какой-то грязной книги, которую она готовилась прочесть. Но это была реальность, её жизнь, её решение, она бы прокляла себя, если бы повела, как деревенская замухрышка. Сейчас или никогда!
Она позволила своей руке коснуться ключицы. Из груди вырвался пронзительный стон. Только от этого у неё в животе уже всё перевернулось сто раз.
Мужчина начал расстегивать рубашку, пока не расстегнул все пуговицы, после чего позволил себе обнажить грудь, ни каменную, ни пухленькую, в самый раз.
Ева закрыла глаза и представила, что её руки — это его, и эти руки пробрался к одной из грудок и сжали её, она откинула голову назад, всё больше и больше с каждым мгновением испытывая щемящее страстное желание.
Но когда она открыла глаза, мужчина на той стороне исчез. Разочарование заменило эротизм в момент, и Ева осталась неудовлетворённой. Подбородок её упал, она проклинала себя. Она чувствовала себя глупо. Возможно, это был просто сон. Да, действительно, это должно быть было видение. Кроме того, какой мужчина ей бы заинтересовался? (Обратите внимание, что последнюю мысль подсказывал её рациональный ум, потому что она оценивала внимание многих мужчин и при этом просто никогда не замечала его на себе).
Глаза Евы вплотную приблизились к стеклу, и тут она увидела его снова. Облегчение пронеслось от живота к бёдрам. Она снова стала распутной, притягательной для мужчины. Он что-то держал в правой руке. Ева не могла понять, что. Да, и ей было всё равно. Она была готова продолжить шоу.
* * *
Джеймс поднял свою новую камеру Fujifilm X100S. Он никогда раньше не делал такого, но было бы позором не запечатлеть такую красоту. Он хотел, нет, он должен был запомнить этот момент навсегда. Что-то в той обнаженной женщине заставило просто взбеситься его желанию. Как будто вся душа (как и брюки) горела в огне. Он никогда не жаждал никого так сильно, как эту стерву, что притягивала его взгляд.
Итак, он воспользовался шансом...
«Клик»! Хорошая девочка. Ей нравится...
«Клик»! «Клик»! «Клик»!
Джеймсу требовалось немедленная панацея. Его твердеющая длина болезненно возрастала с каждым кликом. Сердце колотилось так, что он был уверен, оно сейчас выскочит из груди. Пот проступил на коже, живот свело от ожидания, тоски и вожделения. И от страха перед наказанием за плохое поведение.
О, как прекрасно! Ну, еще одно фото. Бьюсь об заклад, она восхитительна и безупречна на любой самый утончённый вкус. Делишес!
«Клик»! «Клик»!
* * *
Движения Евы были плавными и изящными, тоненькие руки играли с её сверхчувствительной кожей. Мурашки по поверхности поверхности, а грудь набухала больше и больше. Дыхание девушки участилось, когда незнакомец поднёс к лицу фотокамеру.
Ах, так? Ты хочешь, чтобы я играла плохую девочку? Я покажу тебе, на что способна плохая девочка.
Пальцы Евы скользнули по ее тугому животику, пробуждая блаженство. Она промокла сильнее, чем была после ванны. Она собиралась вытираться, но моментально растерялась от этого безымянного мужчины. Мистер Таинственный ошеломил и опьянил её.
Она жаждала разрядки и её пальцы нашли место. Она отчаянно пыталась держать глаза открытыми, но с каждым взмахом ресниц веки становились всё тяжелее и тяжелее. Она позволила себе без оглядки предаться удовольствию, дотянувшись до своего бутона и дразня его так, как ей нравится. Она точно демонстрировала мистеру Таинственный шоу, которое тот не забудет уже никогда.
Разряд, поразивший её, исчез так же быстро, как и налетел. Ева открыла глаза и достала из себя свои пальчики, покрытые доказательством дикого возбуждения. Внутри всё дрожало и протестовало. Она испугалась, что, кажется, зашла слишком далеко. Она затрясла головой, ругаясь под нос и кляня себя за такое поведение.
Но она не чувствовала здесь вины, никакого сожаления. Ни за что! Ей хотелось уже большего.
И тут раздался глухой стук от входной двери. Она стремительно бросилась натягивать халатик обратно и прильнула к дверному глазку. О, мой Бог! Ради всего святого! Этот красавчик стоял на пороге с камерой на шее. Он меня разоблачил! Я не могу этого сделать. Я просто не могу!
— Миледи, меня зовут Джеймс. Я живу напротив, — раздался смазливый голос с хрипотцой.
Черт возьми! Это определенно не лондонский говор. Спасибо, YouTube! Может, Йоркшир? А может, мне его спросить?
Минутку, — сказала Ева, уверенная, что её голос дрожит так же, как и тело. Carpe Diem, черт возьми! И она открыла дверь, роняя халатик, голая, мокрая и полностью готовая для Джеймса.
— Хотите компанию, может быть, еще несколько снимков? — Спросил он с дьявольской ухмылкой на колючем лице.
Ева не позволила своему рту отвечать словами. Она затащила Джеймса в квартиру, закрыла дверь и прижалась им к его жаждущим губам.
Лондон определенно оценил её справедливо. Помимо прочего остались фотографии и воспоминания в доказательство.

Глава 2. Раздетая

— Раз, два, три, четыре, пять... Возьми себя в руки, Ева, — ругала она себя. Её ошеломил вид женщины перед собой.
Ева внимательно разглядывала себя в запотевшее зеркало, протирая скудные остатки тумана. Круглые щеки горели почти вишневым цветом. Когда-то бледно-розовые губы теперь опухли и потемнели — свидетельство восхитительного нападения, которое произошло всего за несколько минут до этого.
Она стояла голая в своей ванной. В ногах была такая тяжесть, как будто они застряли в бетонных блоках, и сдвинуться было невозможно. Ева не могла поверить, что это она в своей собственной квартире в Лондоне, вдали от сельской Индианы, голая, мокрая и распутная с незнакомым мужчиной. Очень развратная штучка. Мимолетные воспоминания настигли её, и она могла поклялсться, что чувствует его дразнящие губы.
Сердце в груди забилось сильнее, когда она услышала легкие шаги, приближающиеся сюда, куда она сбежала, испугавшись, когда почувствовала, что реальность выбивает ветер из её головы. Она не понимала, какого черта она делает, или почему он хочет ее. Было много чего, что она не могла постичь. Возможно, это было просто частью её проблемы. Она слишком много задумывается обо всем. А иногда в жизни надо просто делать, и всё.
Ее тело изменило ей снова — грудь стала набухать со звуком каждого приближающегося шага. Соски напряглись, приятная дрожь между ног ощущалась горячим пламенем. В животе всё перевернулось, затрепыхалось и сжалось, когда она услышала, как босые ноги Джеймса остановились перед дверью.
— Дыши! Carpe Diem! Живи! Мечтай! А потом ещё живи и мечтай, правильно? — Спрашивала себя Ева.
Раздался лёгкий стук в дверь — тонкую деревянную перегородку между ней и её соседом вуайеристом.
— Миледи, хотите чаю? Может быть, печенье, кстати?
Молчание.
— Мисс, если вы хотите, чтобы я покинул Вас, хорошо. Но надо же попрощаться.
Еве как раз нравился этот Северо-британский акцент. Слабый стон вырвался из её жаждущих уст, тёплая жидкость стекала по внутренним поверхностям бёдер. Она сжала ноги вместе, моля о помощи.
Дрожь только усилилась, доводя до безумия. Единственным спасением мог быть только Джеймс.
Решение... Ну же!..
— Тогда я попрощаюсь с Вами, миледи. Это было очень весело. Уверяю Вас, я избавлюсь от этих фотографий. Пожалуйста, не беспокойтесь об этом. Полагаю, просто "пока!" сейчас неуместно. Я желаю Вам безмятежного сна и счастливых сновидений. Прощайте, мисс!
Его шаги становились тише и тише, пока не пропали полностью.
Паника. Раскаяние.
Ева распахнула дверь и бросилась в коридор. Она была женщиной, поставившей себе цель жить без сожалений, и Джеймс должен был стать её первым завоеванием. Она бежала, пока не увидела Джеймса, сидящего на её кровати и пытающегося натянуть носки. Довольно очаровательное зрелище. Она заметила, насколько мускулистыми были его ноги, и мгновенно сфантазировала о том, как бы они ощущались под её руками, когда она сожмёт их, пока он заполняет её рот.
Испуганный голос вернул её к действительности.
— Мисс, у Вас всё в порядке? Я могу уйти, если Вы чувствуете себя некомфортно, или если Вам плохо...
— Джеймс, прекратите!
— Прекратить что?
— Ещё одно слово, и я дам тебе что-нибудь, чтобы заткнуть твой рот и занять язык, пока ты не заставишь меня орать.
Ева вытянулась. Ей понравилось властвовать, и это приятно удивило её.
— Твое желание для меня закон, милая.
Он быстро сбросил черные боксёрские трусы и остался голым во всём своём великолепии перед Евой. Он гордо поднялся. Это не был Адонис, но, тем не менее, вполне симпатичен, и у него висел, как у жеребца. Он был намного больше, чем у других мужчин, с которыми Ева когда-либо спала. (Заметьте, что у Евы было только три мужчины).
Ева подумала, как это вскоре будет потрясающе ощутить его жесткий размер, мучительно и восхитительно растягивающий её. Она почувствовала, как очень знакомая теплота растеклась по бёдрам.
— Можно? — Джеймс спросил должным образом.
— Можно что? — Передразнила она. В этот момент она была пьяна и шокирована.
— Можно я Вас вымою, миледи?
Прежде, чем она успела ответить, его горячий, как огонь, язык припал к её коже. Ей казалось, что в любой момент она может непроизвольно вспыхнуть. Ей обязательно надо чем-то себя наполнить, пока этого не случилось. И она решила взять дело в свои руки, буквально.
Её пальцы пробежались по животу, спустились вниз пока не нащупали его золотистые взъерошенные кудри. Они крепко ухватились за них и потянули в знак того, что его язык больше нужен в других местах.
— Терпение — не Ваша добродетель, не так ли, миледи?
— Не сегодня. Ты знаешь, чего я хочу.
— Попросите, как следует, — сказал Джеймс с жеманной улыбкой.
Ноги опять не слушались её и отчаянно дрожали.
Она не могла ответить, тело её трогали в местах, где раньше не трогали никогда. Она и сама-то едва там себя трогала.
— Пожалуйста! Ещё!
— Ну, тогда я определенно не могу разочаровать леди.
Его язык нашел её тугое отверстие, и Ева была мгновенно отправлена на вершину блаженства, не омрачённого прежними ощущениями. Она отправилась в другую страну, свободную от старых проблем, свободную от прошлого. Ее попала туда, где не могла чувствовать ничего, кроме полного всепоглощающего наслаждения.
Ноги у неё подкосились от того, как ненасытный рот Джеймса продолжал пожирать её. Он поднял её, продолжая тщательно вылизывать языком там, чем привёл Еву в некоторое замешательство. Она обхватила ногами его шею, когда он прижал её к кирпичной стене.
Из груди Евы вырывались громкие вопли, стоны и крики, которые для ушей Джеймса были прямо сладкой симфонией и сводили его с ума, распаляя ещё больше.
Ева потянула за кудри ещё сильнее, чем раньше. Джеймс оценил боль. Это заставило его тоже осознать, что это не сон. Он реально был между ног прекрасной американской женщины, умной и волевой.
Он оторвал свой рот и опустил её на пол, их горящие взгляды встретились. Нет необходимости обмениваться словами, чтобы понять, чего они оба хотят. Джеймс поднял миниатюрное тело Евы, она обвила ноги вокруг его бедер, и стала тереться, жаждя большего.
Их губы встретились, языки влюбленных начали ласкать друг друга в своём танце. Вожделение плотной пеленой висело в воздухе, и он обязательно бы треснул, если бы они не слились в единое целое в обоюдном желании.
Джеймс отнёс её на огромную кровать, аккуратно положил и, не теряя времени, погрузил себя в её скользкую тугую жару. Стоны восторга вырвались из обеих уст в унисон, наступил тот самый момент, которого два незнакомых любовника, живя своими фантазиями, жаждали всё это время.
Пот их смешивался на коже, которая светилась в вечернем лунном свете, от огромных окон, которые послужили вратами к их встрече. Джеймс всё быстрее толкался бедрами в Еву, понимая, что никогда не чувствовал ничего более чудесного. Он почувствовал, как она крепко обняла его, и мгновение спустя ее вопли заполнили крошечную комнату. Джеймс последовал её примеру, знаменуя собственное освобождение внутри женщины, о котором он мог только мечтать.

Глава 3. Сбитая с толку

Ева спала с плотно закрытыми глазами, и её тело было обнажено перед Джеймсом. Только тонкие простыни, цвет которых совпадал с молочным цветом её кожи, прикрывали бёдрами, плотно облегая фигуру и безупречно подчеркивая контуры её тела.
Он пошевелился, не уверенный, правильно ли ей продолжать наслаждаться таким безмятежным сном в его присутствии. Он уже спал со многими женщинами, но по каким-то совершенно неведомым ему причинам эта была другой, и он не понимал, почему. Он не из тех людей, которые были свободомыслящими. Он был учёным, где на всё всегда был ответ. В первый раз, он не искал причину. Сейчас он в точности, как Ева, жил текущим моментом. Все женщины до неё были просто нишами в череде удовлетворений сексуального голода, который просыпался примерно дважды в неделю.
Впервые Джеймс так запал на женщину, которую даже не знал, как зовут!
В голове кружились и распаляли разные мысли, перед глазами мелькали те образы безупречного тела, прижатого к голому кирпичу её квартиры. Он вспоминал, как изогнулись в идеальную дугу её губы в момент, когда плоть её была удовлетворена и душа воспарила в небо от его и только его ласки. Он вспоминал, как она сжималась вокруг него, как молила "ещё, ещё", этот её чертовский американский акцент, который сводил его с ума. То, как она сказала "пожалуйста", заставило его захотеть тут же стать первобытным дикарём.
Он позволил сладким мечтам рассеяться и вновь ощутил себя рядом со спящей красавицей. Ее каштановые локоны были безупречно разбросаны по подушке, губы слегка раскрыты. Слабый всхлип вырвался из её груди, и от этого быстротечного момента Джеймс уже больше не мог вынести.
* * *
Волшебные сказки со счастливым концом прекрасны. Еве снился нежный лепесток розы, парящий в небе. Она была в там, куда никогда раньше не попадала. Тело её пылало от страсти, и всё, о чем она могла думать, был Джеймс. Перед глазами стояло его мужественное лицо, и ей хотелось, нет, ей требовалось больше.
Она проснулась от ощущения его губ на своих. Недолго думая, она обхватила его за шею и прижала к себе, пока их тела не соединились без особых усилий. Его язык ворвался в неё. О-о, этот его язык, как прекрасен он на вкус! Такой сладкий... Он трогал так те места, что она не сомневалась, что вот-вот провалится в сексуальную кому ещё до того, как собственно сам секс даже начнётся!
Ева старалась изо всех сил не думать о ситуации. Она была вдали от дома. Что было домом после всего? У нее не было семьи. Мэгги ушла. У нее не было никаких реальных друзей. Она была взрослой женщиной, которая пыталась жить и найти себя. Но, прежде чем она смогла остановиться, верх взяла рационализация.
Она упёрлась руками в грудь Джеймса, сильно давя в область сердца, чтобы оттолкнуть, но зачем? Потерять что-то еще в своей жизни? И что дальше? Ева устала от того, что мозг предает её тело. Это было несправедливо. Что насчет сердца? Что насчет того, чего хочет её тело? Это потеряло значения, потому что момент был упущен.
Она оттолкнула его, и магнетическая связь исчезла. Джеймс посмотрел глубоко в глаза Евы и нахмурил брови:
— Миледи...
— Перестаньте! — прервала его Ева.
Ева откатилась на другую сторону кровати и обернула вокруг тела простыни, защищаясь от нависшей тяжёлой атмосферы вожделения. Двух влюбленных, которые безупречно танцевали вместе накануне вечером, больше не было. В игру вступил мозг, и она решила пойти с ним, борясь со своим сердцем и телом. Она кляла себя, так как трепет между ног не прекращался. Она знала, что хотела его, но ПОЧЕМУ?
Это слово страшно раздражало потому, что ответа не было. А Ева любила получать ответы. Вряд ли она догадывалась, что Джеймс был таким же. Два новоиспеченных любовника такие похожие и созвучные друг другу, но совершенно неизвестные, незнакомые.
— Пожалуйста, Ева, — сказал Джеймс. В тот момент он п

очти умолял.
Он пытался изо всех сил расшевелить её своим взглядом. Это не сработало. Она сидела на противоположной стороне кровати спиной к нему. Ее голая кожа заставляла крепнуть его плоть ещё больше. Он хотел немедленно всё поправить.
— Поговорите со мной, миледи.
— С каких пор тебе понадобились разговоры? — Парировала Ева.
Джеймс проклял бы себя, если бы позволил ей ускользнуть. Ему было плевать на разговоры, если что. Вожделение, любовь, желание — вот это было, он хотел её, он хотел её сейчас...
Он встал голый и решительно потянулся к ней.
— Вставайте! Ну, давайте, миледи, — сказал он, показывая жестом перед собой.
Дыхание Евы страшно участилось. Она знала, что в этот момент мозг ушёл на задний план, и правление взяло сердце. Она была рада этому, но как долго это будет продолжаться? Она еще раз укорила себя в том, что морочила себя множеством внутренних вопросов, на большинство из которых никогда не будет ответа.
— Будь хорошей девочкой, слушай. Вставай. Давай! Убери простыни. Ева!
"Господи, помоги мне! Я могу самопроизвольно воспламениться. Я хочу ему подчиниться, угодить. Ну, что не так?" — Стучало у Евы в голове.
Глаза выглянули из-под густых ресниц. Она выпрастала правую руку, спуская белую простыню со своей груди.
— Хорошая девочка. Так хорошо слушается, — сказал Джеймс, стоя перед ней с возбуждённой плотью, скрестив руки на груди.
Такое поведение показало его с другой стороны, но ей тоже понравилось.
— Раздевайся, мной! Совсем. Покажи мне своё тело! — Он следил, облизывая губы.
Ева была готова. Она была уверена, что не устоит перед требованиями, выраженными на таком североанглийском диалекте. Слава Богу и и всем архангелам, это быстро, она точно проиграет.
Она подчинилась, откинулась назад, опираясь руками на кровать и медленно развела перед ним ноги. Сердце так колотилось в тесной грудной клетке, что было удивительно, как она не лопнула. Грудь вздымалась в ожидании того, что сейчас будет. Ева ждала новых указаний и ждала большего. Казалось, прошли целые часы, а не минутка, как Джеймс стоял перед Евой, любуясь красотой распущенного цветка. В тот момент он был уверен, что никогда в жизни не видел ничего более изумительного.
— Потрогай!
— С... себя? — Ева заикалась.
Лёгкое замешательство проступило на щеках пунцовым румянцем.
— Да, — сказал он с улыбкой.
Она тяжело сглотнула. Конечности дрожали от прилива адреналина, но она сосредоточилась на поставленной задаче. Ей так хотелось ему угодить. Она забралась пальчиками в рот и крепко их пососала, позволяя им затем выскочить с чмокающим звуком. Джеймс изо всех сил старался оставаться в своей позе, но это становилось все труднее.
Ее рука спустилась вниз по животу и достигла места назначения, о котором мечтали оба любовника. Она начала ритмичные движения, держа глаза открытыми и сосредоточив свой взгляд на нём, демонстрируя, что именно он заставляет её себя так вести.
— Я думаю о тебе, — выдохнула она, ублажая себя так, как можно делать только в глубокой тайне от всех, не только не показывая никому, но даже не в силах рассказать.
Джеймс не выдержал:
— Ложись, Ева, ложись!
Она сделала, как он просил, и раскинула своё тело на постели, на том же месте, где они занимались любовью несколько часов назад.
— Я хочу тебя. Ты дашь мне показать это тебе? — Прошептал он ей в ушко, а затем поцеловал в шею, заставив задрожать аж до кончиков пальцев.
— Да, да, пожалуйста...
Это слово "пожалуйста" с ее американским акцентом привело Джеймса в исступление.
Два новообретённых любовника ублажали друг друга в идеальной синхронности.
Возможно, им надо было раньше ответить на то слово "ПОЧЕМУ".
Почему?
Потому что кто-то всегда следит...

Глава 4. Общая

Ева сидела в Costa, монотонно стуча по клавишам своего MacBook Pro. Незадолго до этого она переехала в Лондон, чтобы покинуть страну, в которой у неё не было ничего, кроме потерь и скуки повседневной жизни. Ей требовалось вдохновение. Ну, она, конечно, получила его через Джеймса, симпатичного парня с североанглийским акцентом, на который девушка распустила слюни.
Ева была счастлива, что у нее наконец появилась свобода писать истории так, как хотела она, а не крошечной газетка Северной Индианы в глуши США. Она глотнула чуть теплый кофе и усмехнулась в экран своего ноутбука, отодвинув его от себя.
"Чёрт, мне нужна сигарета, а я даже не курю", — подумала она, напечатав эту сцену.
Раздражение между ног было восхитительным напоминанием о том, что произошло два дня назад. Она не слышала и не видела Джеймса эти два дня. Это её не беспокоило, но сигналы из розовых шелковых трусиков доказали обратное.
Ева закончила печатать главу, что вселило уверенность в её настроение, и решила воспользоваться случаем. В жизни надо ловить момент, верно? Она собиралась пойти в квартиру Джеймса. Зачем? ПОЧЕМУ? Хотя она была не уверена, но Ева хотела найти ответ до того, как мужчина, которым она не могла насытиться два назад, исчез с её орбиты.
* * *
Джеймс очень редко о чём-нибудь серьёзно беспокоился, но сейчас он переживал и злился на Энтони, своего соседа по комнате. У него не хватало смелости встретиться с Евой уже два дня. Эти два дня были для него мучительными. С любой другой женщиной всё было бы просто, но Ева не была просто любой женщиной. Она была другой. Его тянуло к ней, и те 48 часов, что ее запах, ее изгибы и ее восхитительные мольбы отсутствовали в его чувствах, приводили его на грань безумия.
— Да ладно, приятель. Вокруг полно таких янки-шлюх, — говорил Энтони. Он был, как всегда, самоуверен.
Он перебирал покрывающие весь кухонный стол фотографии, которые сделал пару дней назад.
Гоготнув, он вышел.
Правда в том, что Джеймс не хотел расставаться с этими фотографиями, которые сделал его приятель втихаря, потому что они запечатлели те самые моменты, с которыми он никогда бы не хотел расстаться. Он никогда не трахал женщину так, как трахал Еву. А ещё он не мог побороть себя, помня, как пообещал девушке, что избавится от снимков, которые делал с неё через окно.
Громкий стук прервал его противоречивые мысли.
— Ошиблись. Проваливайте! — Крикнул Джеймс.
— Джеймс? Это Женевьева.
— Черт! — Ужаснулся Джеймс. — Как я могу открыть? Как объясню все эти фотографии?
У Джеймса от звука её голоса, а также воспоминаний двухдневной давности, выросла шишка.
— Минутку, — крикнул он и выдохнул.
* * *
Сердце Евы бешено стучало в её худенькой груди. Она нервно разгладила свою простую розовую маечку и поправила и так уже безупречные чёрные леггинсы. Она ругала себя за потёртые леопардовые Сперри и очки. Ева заправила непослушные волосы за уши и глубоко вздохнула, пытаясь понять, что она собирается сказать сделать, когда Джеймс откроет дверь.
(Sperry Shoes — крупная американская обувная компания. /Прим. переводчика/)
Девушка с рюкзачком Брайтон нервно топталась под дверью, когда послышались тяжелые шаги. Неожиданно она подумала, что ещё не поздно развернуться и убежать. "Да, это то, что я сделаю", — решила она, но только повернулась на каблуках, чтобы уйти, пара сильных рук обняла сзади её за талию.
— Ты куда собралась, Женевьева?
Колени у неё подкосились, и чудо, что она осталась стоять на ногах. Она запрокинула назад голову, опираясь на него.
— Что случилось с миледи? — Спросил он с усмешкой.
Эта нежность повергла её в исступление.
Смешок Джеймса пощекотать ей ухо:
— Я скучал по Вам, миледи.
Ах, как приятно было слышать такие слова. Ева была уверена, что ей дали кусочек рая с этими чувствами. По ней никогда раньше не скучали.
— Я тоже скучала по тебе. Разве ты не пригласишь меня войти? — Прошептала девушка.
— С удовольствием, миледи.
Больше не думая, Джеймс втащил свою новую возлюбленную в квартиру, хранящую секреты его обмана.
* * *
Дверь захлопнулась. Уже пора! Не теряя времени, Ева опустила на пол рюкзачок и быстро стянула топик через голову. Лифчика на ней не было, и перед Джеймсом красовалась восхитительная голая грудь.
— Возьми меня! — Потребовала она.
Она продолжала оставаться спиной к двери в кухню, где на столе были разбросаны сотни их с Джеймсом фотографий в компрометирующих позах. Джеймс впился губами в её рот, рука его обхватила грудь. Ева застонала у него во рту. Он оторвал губы, только чтобы поцеловать грудь, пока она не заполнила его рот целиком.
— О, Джеймс. Пожалуйста! — Умоляла она.
Это чертово слово сводило его с ума. Он приподнял её и развернулся. Ева оказалась лицом к комнате. Ее глаза моментально уставились на ещё одно прекрасное существо.
Это была ошибка, так невозможно! Но она не могла оторвать глаз. Тёмные, лохматые волосы безукоризненно обрамляли суровое лицо. Голубые глаза пронзили её до самого сердца. Фланелевые пижамные штаны очаровательно сидели на стройной талии, и она подумала, как было бы восхитительно проследить своим языком контуры его мышц на рельефном, как стиральная доска, животе. Джеймс продолжал сосать ее, и она крепко обвила его ногами, хватая за волосы и требуя большего.
Она не могла говорить. Громкий вопль, подтверждение удовольствия, вырвался изо рта, когда она почувствовала, как её трусики намокают всё сильнее. Взгляд Евы продолжал упираться в таинственное существо, пока оно не приблизилось и не отступило в сторону.
“О, Боже, помоги мне!” — подумала она.
— Привет, приятель. Могу я вам чем-нибудь помочь?
Его глубокий голос был воплощением рая, найденного и посланного дрожью экстаза к ее пальцам ног. Джеймс подержал Еву еще, потом посадил. Ноги были ватные, она нуждалась в передышке, чтобы осознать, что было ей даровано.
— Проваливай, Энтони! — Выпалил Джеймс.
— Джеймс, давай позволим леди решать. Ведь два лучше, чем один.
У Евы перехватило дыхание, когда греческий бог приблизился к ней.
— Правда ведь, мисс? — Спросил Энтони её.
Ева смотрела на Джеймса, пытаясь расшифровать его мысли. Она была пьяна от присутствия двух великолепных мужчин, которые оба жаждали её. Правильное формулирование мыслей было невозможно для нее в тот момент.
— Джеймс? — Спросила она.
— Да, миледи?
— Как ты меня хочешь?
— Раскинься на моей кровати и развались пошире, пока не попросишь нас остановиться.
Джеймс не мог поверить, как у него вырвалось. НАС! Он раскрыл ей свой секрет, что они делились женщинами. Как он мог теперь убедить её, что она для него другая? Да, он увидел в её глазах, что она хочет Энтони, а он был готов дать и позволить ей все, что пожелает.
— Хорошо, — проронила она.

Глава 5. Вовлечённая

Сердце Энтони забилось в груди. Они делили много женщин, и американки у них были, но никогда у них не было такой, как эта. Мир расцвёл. У видел только её, Еву, женщину, которую он наблюдал в действии, на фото и в своих снах. Настал его час, если бы только она призналась, что тоже хочет.
— Да, — выдохнула Ева.
Энтони, не теряя времени, шагнул к ней, пока его крепкое тело не слилось с идеальным телом девушки. Его полные губы встретились с её, и она незамедлительно раздвинула свои, чтобы позволить языку свободно танцевать под его мелодию, уникальную и прекрасную по-своему. Но как только это началось, пара сильных рук оттолкнула его.
— Отвали, напарник! — Выкрикнул Джеймс.
Энтони почувствовал, как гнев поднимается к лицу, вены на его шее раздулись от злости. Никто не смеет вырывать красивую женщину из его рук.
— Ты слышал леди? Я даю ей то, что она точно хочет, — огрызнулся Энтони.
Два друга смотрели так, как будто пытались убить друг друга взглядом. Оба понимали, что Ева не похожа на других, и ни один из них не собирался сдаваться без боя.
— Действительно, это безумие. Мне надо идти, — вскрикнула она, поднося изящную руку к опухшим губам.
О, как ей нравилась мысль о том, что они одновременно поимеют её оба, но она не была готова к таким поступкам. У было не много мужчин, она не считала себя очень опытной. Она чувствовала, что нужно остановиться прежде, чем всё выйдет из-под контроля.
— Дайте уйти! Мне нужно пописать, — сказала она ещё громче.
Она повернулась, пытаясь вырваться, но две пары рук обхватили её тело. Один крепко держал за талию, а другой схватил грудь таким восхитительным образом, что она прямо растаяла, как масло.
— Подождите, миледи. Прошу прощения за такое. Это определенно было неправильное поведение. Пожалуйста, останьтесь! — прошептал Джеймс ей на ухо.
Она чувствовала, как руки, держащие её за грудь, сжимаются сильнее, и она поняла, что это Джеймс. Она не могла говорить. Ее разум сражался против сердца и тела. А тело было на тропе страстного желания... Джеймс и Энтони.
Она откинулась обратно к ним в объятия.
— Да. Вот так, миледи. Позвольте показать Вам, какого обращения Вы заслуживаете по-настоящему. Хорошо? — Пропел Джеймс.
Джеймс ждал ответа, и если бы Ева действительно хотела, ей пришлось бы найти мужество в своей кроткой душе, чтобы ответить тем простым словом "почему", которое усложнило бы всё в десять раз.
Кончики пальцев Энтони щупали пояс её леггинсов, и Ева чувствовала, что это мучение. Она едва сдерживалась, но никак не могла поймать последнего убеждения в себе, чтобы согласие сорвалось с её языка. Энтони продолжал свой чудесный натиск, его чёрствые пальцы водили по контурам её бёдер, посылая дрожь в самый центр между ними. Она больше не могла, и громкий вопль вырвался у неё изо рта:
— Да! — Зарыдала Ева.
Джеймс взял на себя инициативу и развернул её так, чтобы его глаза могли встретиться с её. Он хотел, чтобы она увидела, почувствовала, поняла связь, которую была между ними до того, как появился Энтони. Джеймс боялся, что если Ева выйдет за дверь, он больше не увидит её снова, поэтому он был готов (и, конечно, в состоянии) сделать всё возможное, чтобы заставить её остаться, даже если это означало разделить её со своим лучшим другом.
Он послал ей свою мальчишескую улыбку, которую она обожала, и положил ладонь на лицо. Он посмотрел ей в глаза, загипнотизировав ее своим обаянием и загадочностью, склонился, пока его губы едва коснулись её и сказал:
— Женевьева, Вы, миледи, самое прекрасное, что я когда-либо видел.
Его язык облизал её губы, прежде чем он нежно прижал к ней свои. Она застонала у него во рту, дающему наслаждение, которого она так отчаянно хотела. Руки Энтони начали там, где остановились — на поясе, но внезапно вдруг очутились в трусиках.
— Так мокро, — заурчал Энтони.
Ева истомилась отдаться, но она целовала Джеймса. Голова кружилась самым изумительным образом, ноги вдруг разъехались в стороны. Два великолепных мужчины, оба желающие ей угодить, вывели её тело на другой уровень.

Энтони усмехнулся, его рука покинула трусики и обняла её за талию.
— Подожди, подожди, Ева. Ты ещё даже не чувствовала такого, — сказал Энтони, обнимая руками за ее талию, гарантируя, что она не упадет.

Губы Джеймса тоже покинули Еву, она стояла между ними, и у неё закружилась голова, она была уверена, что умерла и отправилась на небеса.
— Кровать? — Спросил Джеймс у Энтони.
— Да, приятель. Я держу её, — ответил тот.
Джеймс нахмурил брови на своего друга, показывая, что она у него первая. Она была его и только его, но сейчас не было времени обсуждать такие вещи. Энтони поднял Еву, она прижала своё опьянённое желанием тело к его мускулистой груди. Он улыбнулся Джеймсу, намекая, что женщина, которую они оба собрались ублажать, выказывает своё доверие ему.

Спустя минуту Ева была на широкой кровати вместе с Джеймсом и Энтони, прижимающимися к её спине.
— Ну, ты готова? — Спросил Джеймс в последний раз.
Ева всё ещё была одета. Она перебрала все причины, по которым ей надо уйти. Но тут та же пара рук, что поражала её прежде, прижалась к сладкому месту поверх леггинсов.
— Да, — сказала она с закрытыми глазами.
Она была уверена, что ей снится сон. Никто, как она, никогда не находил свой потерянный рай. А она нашла, и она была прямо между двумя.

Глава 6. Сладкий обман

Ева никогда не думала даже в самых своих смелых мечтах, что она будет в объятиях двух мужчин. Джеймс и Энтони были не просто мужчинами. Джеймс был одним из самых умных и изящных с правильным количеством мужественности. Энтони был красивее самого Адониса, и его улыбки было достаточно, чтобы растопить любое сердце. Джеймс, однако, был редким экземпляром правильного баланса между интеллектом и грубостью. Это было нелегким для большинства мужчин, по крайней мере так представлялось Еве.
Приятное тепло влажно растеклось между ног от сумбура в голове в предвкушении экстаза и неизвестности. Она устала играть в спокойную разменную жизнь и решила копнуть глубже, чтобы найти в себе женщину, которую жаждали бы, хотели... и вот - её хотели двое великолепных мужчин.
Ее размышления были прерваны сильным стискиванием между ног. Ева не могла не позволить громкому стону вырваться из её легких.
- Вам нравится то, что делает мистер Энтони, миледи?
"Иисус Христос и все святые, пожалуйста, помогите мне!" - Подумала Ева.
Она услышала, как Энтони засмеялся, когда крепче ухватился за ее холм. Она приподняла бёдра в навстречу, проклиная барьер своих леггинсов и хлопчатобумажных трусиков. Джеймс наклонился к уху и начал зашептал:
- Женевьева. Ты должна слушаться. Энтони играет не сладко, миледи. Ему нравится...
Прежде чем он успел договорить, Энтони заревел: "Грубо!"
Сердце Евы дрогнуло, она была убеждена, что её тело не сможет подчиняться командам, которые эти два богоподобных существа собирались давать ей. Однако выбора у неё не было. У неё была явная потребность угодить им. Это было непохоже ни на какое другое чувство, которое она когда-либо испытывала. Они были как ин и янь - Джеймс сладкий и Энтони кислый, но вместе они образовывали самую прекрасную смесь, известную женщине.
(Инь и ян — этап исходного космогенеза в представлении китайской философии. Ян и инь служат для выражения единства светлого и тёмного, твёрдого и мягкого, света и тьмы, дня и ночи, солнца и луны, неба и земли, жары и холода, положительного и отрицательного, четного и нечетного и т. д. /Прим. переводчика/)
Она открыла глаза посмотреть на Джеймса в чудесном предчувствии того, что должно произойти, настраиваясь и готовясь взорваться. Он улыбнулся ей и погладил по щеке, готовясь поцеловать со страстью и желанием. Ева чуть отвлеклась, как ее леггинсы были сорваны вместе с трусиками. Глаза её расширились, когда она увидела, как Энтони располагается между ее голыми ногами с коварной улыбкой на лице, явно что-то замышляя. Она никогда раньше не видела мужчины, который бы так выглядел.
- Держись, Ева!
Она захлопала глазами, скривив губы в благоговейном страхе, и наблюдала, как его рот пробирается к ее половому органу. А потом потеряла всякое ощущение происходящего. Ее крики были задушены сразу, как рот Джеймса обрушился на её, и их языки затанцевали вместе, как раньше. Его рука мягко провела по грудкам, накрывая и пожимая их ладонью. Он рассыпал нежные поцелуи по лицу, по шее, каждый дюйм её кожи покрылся мурашками. Ева стиснула постельное бельё кулачками. Она очень сильно хотела выразить свое восхищение мужчинами, доставляющими ей такое огромное удовольствие, но боялась, что, если она заговорит, то нарушит и испортит момент, который казался слишком хорошим, чтобы быть правдой.
Движения языка Энтони становились все жёстче с каждым моментом, Еву подталкивали к пропасти умопомрачения. Джеймс взял её грудь в свой влажный рот и в конце концов она поддалась падению в пропасть по закрученной спирали блаженства без шансов вырваться и убежать. Ноги у неё отнялись, грудь вздымалась вверх и вниз с каждым тяжёлым вдохом, а Энтони, не теряя времени, полез ей между ног.
- Давай, приятель! Впендюрь ей по полной! - Выругался Джеймс.

Волна блаженства моментально схлынула, тон Джеймса пронзил сердце Евы. Она вздрогнула в нерешительности, и моменты волшебства исчезли, не успев начаться. Энтони прочно расположился у неё между ног, сверкая глазами, но ничего делал для. Слова Джеймса разрушили всё чуткое настроение и заставили её сердце рухнуть от разочарования.
Она упёрлась руками Энтони в грудь и попыталась оттолкнуть его. Но он не поддался.
- Детка, разве тебя не учили не начинать то, что ты не сможешь закончить? - Вскипел Энтони.
Ева не поняла, почему её это завело. Такие слова должны заставить женщину поскорее делать ноги, но не её. Мужчины сражались друг с другом в перетягивании каната, её эмоции тоже - уйти или остаться.
И вот Энтони втолкнул свою жёсткую эрекцию в горящий жар Евы. Она сильнее толкнула его в грудь. Рот его искривила злая ухмылка. Она становилась все более мокрой, он знал, что делает.
- Прекрати, Энтони! Сейчас же. - Джеймс выплюнул, вставая с кровати.
Внимание Евы было отвлечено снова. Человек, к которому её тянуло, тот самый, который открыл ей ту её сторону, о которой она даже не догадывалась, сейчас уходил.
И у нее не хватило духа остановить его.
- Твоя мама учила тебя хорошим манерам, детка? Ты собираешься кончать? - Прохрипел Энтони.
У Евы ещё был шанс вернуть Джеймса, когда она провожала глазами, как он выходит из спальни, но тут рот Энтони накрыл её губы, и она так и не остановила своего любовника.

Глава 7. Бесстыжая похоть

В голове Евы вспыхнули картины того дня, когда она полностью обнажилась перед Джеймсом в своей квартире, и чувства желания и тоски заполонили её существо. Её тело трепетало от воспоминаний, но язык Энтони подавил сладкие воспоминания. Она очень хотела дать отпор и уйти, но зачем? Она была просто женщиной из Америки, которая убьёт еще несколько месяцев на поиски вдохновения, чтобы совершить что-то достойное в карьере писателя.
Ева была уверена, что Джеймс забудет ее. И Энтони забудет. Жизнь - она, чтобы жить, и она решила, сделает это. Ее руки обняли Энтони за шею, она притянула его ближе, обхватывая голыми ногами за талию. Она чувствовала, как его жёсткий, как сталь, отрезок толкается в ней, и это заставило её захотеть принять расплату за то, что теперь она будет женщиной Энтони.
Энтони оторвал от неё свои безупречные губы, и злая улыбка скривила его рот. Пустой взгляд делал её податливой, как пластилин. Ева чувствовала, как дрожат губы, которым не хватает его, и решила, что не упустит момент. Она схватила его тёмную гриву и дёрнула голову назад:
- Поцеловать меня!
- Такая острая потребность?.. - зарычал Энтони.
Взрыв смеха вырвался из его лёгких, и сердце Евы затрепетало в груди, как колибри от радости, что нашли сладкий нектар.
- Хочешь играть по-моему, Ева?
О, сладкое предвкушение того, что он собирался с ней сделать, в сочетании с неизвестностью взвинтило её похоть в десять раз. Энтони окутал её грудки, ещё помнящие ласки Джеймса, теплом своего рта. Восторг был недолгим, острая боль, пронзила тело Евы, как молния. Зубы Энтони крепко зажали сосок, а рука схватила и сильно сжала пальцами второй. Одновременно он вонзил в неё свой стальной клинок, и Ева вскрикнула от удивления и благодарности.
У неё никогда не было таких любовников раньше, не то, чтобы ее список был большим, разве что Джеймс. Она нахмурилась, вспоминая мужчину, который заставил ее почувствовать страстное желание в первый раз, но тело больше не подчинялось уму. Она была не способна остановиться в движениях, в которые вовлекал её Энтони.
Энтони привстал над ней, опираясь руками, и методично пронзал Еву, задевая её самое сладкое место. Он увидел знакомый блеск в её глазах, который хорошо знал. У него было достаточно женщин, чтобы узнать это. Он был уверен, что пришло время достать другую карту и посмотреть, сколько ещё Ева сможет продержаться.
Ева была уже готова улететь, как Энтони сильно шлёпнул её по правой груди. Умопомрачительная боль заставила ее провалиться туда, куда только один человек пока ронял её прежде... - Джеймс.
Два любовника, с которыми она чувствовала связь, по-разному добивались её и прокладывали путь к её сердцу. Ева была уверена, что она единственная, кто беспокоится и о том, и о другом. Правда была в том, что она не могла заниматься с ними сексом, не чувствуя при этом привязанности.
Она замкнулась, когда Энтони достиг пика и высвободился от накопленной страсти.
- Такая хорошая девочка! Я знал, что ты кончишь то, что начала. Я надеюсь, мы сможем ещё поиграться в ближайшее время. А теперь мне надо идти, - шепнул Энтони ей на ухо и поцеловал в щеку.
* * *
Джеймс сидел за дверью и слушал. Он мучился, когда слышал, как женщина, на которую он запал, отдавалась его лучшему другу. Это никогда не беспокоило его раньше, но Женевьева Фостер была не простой женщиной. Он никогда раньше такого не чувствовал. Джеймс был в ярости и не был уверен, как теперь справится с такими эмоциями.
Когда Ева закричала второй раз, он услышал пощечину, Джеймс не выдержал. Это было, как ножом в сердце, и он был готов убежать, пока никто не видит.