"Королева красоты"

Она приехала в наш поселке как раз в то лето, когда изо всех радиол голосом Муслима Магомаева лилась песня «Королева красоты». Для тринадцатилетних подростков она, действительно выглядела королевой красоты – большие карие глаза с длинными ресницами, по-городскому уложенные длинные каштановые волосы, слегка полноватые бедра, и сразу же бросающаяся в глаза шикарная грудь, стремящаяся вырвать с корнем верхние пуговки на блузке.

На первых же танцах к ней приклеился прораб Мишка, да так прочно, что уже никто не мог к ней подойти. Мишка был лет на десять её старше, и сожительствовал с местной бездетной «разведенкой», бывшей зэчкой, ходившей по лагерной привычке, в черном ватнике. Она, в свою очередь, была лет на десять старше Мишки, особой красотой не выделялась, потому и не удивительно, что он при первой возможности от неё сбежал и в конце-концов женился на «королеве». «Медовый месяц» молодые провели в общежитии, а потом им выделили квартиру во вновь построенном под Мишкиным руководством доме.

Людмила Алексеевна, так звали «королеву», закончила музыкальное училище по классу баяна и приехала на целину обучать музыке сельских детей. В те времена в школе этот предмет назывался просто – пение. Не музыка, не музыкальная подготовка, а пение. И мы пели. Людмила Алексеевна раздвигала свои полные ноги, так, что из под короткой юбки выглядывал край черной кружевной комбинации, ставила на них баян и начинала играть. Большие груди при этом невольно ложились на меха и то поднимались, то опускались в такт музыке. Они, как бы танцевали на баянных мехах. Сексуально озабоченные мальчишки, мы украдкой смотрели на это «чудо» природы и завидовали Мишке, который мог не только видеть их вблизи, но и прикасаться к ним, целовать соски.

А нам, после уроков пения, оставалось только разглядывать тайком «голые» карты и дрочить.

В нашу компанию затесался мальчишка, младше нас года, пожалуй, на два, но уже тоже сексуально озабоченный. Имя его было... впрочем, это не важно, потому что мы все звали его «Красная Шапочка» или, сокращенно – Капелюха, потому, что как-то при поездке в районный центр на пионерский слет или концерт он украл в книжном магазине книгу сказок, на обложке которой была изображена Красная Шапочка. И, конечно, попался. Надо же было выбрать книжку большого формата, углы которой выпирали из под его майки. Надо было видеть его всю в соплях зареванную физиономию. Жалко и смешно было на него глядеть одновременно. Морда его в тот момент была цветом аккурат как у шапочка на обложке. После этого случая все стали его называть сначала Красной Шапочкой, но это показалось слишком длинно, кликуха сократилась вначале до Шапочки, Шапки, а потом вообще превратилась в Кепелюху. Потом уже он не раз попадался на воровстве всякой мелочевки в школьной раздевалке. «Тянул» он вещи в основном у девочек или малышей, ибо старшеклассники могли за это дело и отдубасить. Кроме того, что Капелюха был хитрым и расчетливым, он слыл неисправимым брехуном и балаболом. Пойманный на краже, он не задумываясь тут же, на ходу сочинял такую историю, что трудно было не поверить. Оказывается, он нашел эту вещь на полу, и стал шарить по карманам, чтобы вернуть её обронившему. А то, что по пути вытащил и съел чужую конфету, так он просто не запомнил, из какого кармана он её вытащил.

– Я подумал, – торопясь и брызгая слюной ттараторил он, – что если положу конфету не в тот карман, то нашедший её сильно удивится, а тот, у кого она пропала, подумает, что забыл и съел её раньше...!»

И вот как-то, когда вся наша компания озабоченных подростков собралась в укромном месте, на сваленных бревнах за дровяным складом и обсуждали, какие сиськи у кладовщицы тёти Люси, когда она наклоняется над весами, в разговор вмешался Капелюха.

– Тоже мне, увидели белые пятна из под халата и заторчали. Я вот видел настоящие женские сиськи!

– Заливай! Небось на картах?

– Это вы только карты свои и видите и дрочите всухую. А я, между прочим даже вставлял в настоящую пизду.

– Слушай, Капелюха, будешь пиздеть, получишь пинка в зад. И в чью же пизду ты вставлял свой стручок?

– Людмилы Алексеевны! Что, выкусили?

– Не пизди! Ты, Капелюха горазд врать, все это знают.

– А вот и не вру! Она мне сказала, чтобы я вечером зашел разучивать «Амурские волны». Ну, я пришел, а в домашнем халате и даже без лифчика. Я стал играть, а она мне: – Нет, здесь надо ля-бимоль...

Забрала у меня баян, стала сама играть, а одна сиська сама выпала. Она её хотела заправить, но тут и вторая вывалилась. Я прямо обалдел, а она говорит:

– Миша, тебе нравятся мои сиськи?

–Конечно, как они могут не нравиться, – отвечаю.

Тогда она говорит:

– Можешь их потрогать.

А сама взяла мою руку, и положила на грудь. П

– Помни её, помни пальцами сосок. Видишь, как он набух?

Я стал мять сосок, и он на глазах вырос и отвердел. Она стала постанывать и положила мою вторую руку на другую грудь

Хочешь поцеловать её?

– Да!

Я припал к её груди, а она обняла мою голову и прижала крепко к себе.

Мы слушали этот пиздёш Каплеюхи и просто балдели. Кончики наши набухли так, что выпирали из штанов.

– Капелюха, хватит пиздеть.

– Да не пизжу я. Слушайте, что было дальше. Она отложила в сторону баян, и притянула меня к себе. Оказалось, что на ней не было и трусиков. Она стянула с меня трико, трусы и мой писюн уперся прямо в её пизду. Она у неё вся заросшая и мягкая.

– Возьми вот эти палочки и раздвинь губы.

Я вязл пластмассовые палочки и раздвинул губы, и мой писюн весь вошел в неё.

– Заткнись, Капелюха, а то мы сейчас все хором кончим от твоего пиздежа.

– Да, дрочите сколько влезет. Что, завидно стало?

– Чему завидовать? Твоему трепу? Ну-ка скажи, а когда это было?

– Да, позавчера вечером!

– Вот ты и попался! Людмила Алексеевна и Мишка позавчера в город ездили и ночевали у Мишкиного знакомого. Я сам слышал, как она в учительской рассказывала училкам, какая у друга большая квартира.

Услышав это, Капелюха хотел было сбежать, но споткнулся о вовремя подставленную ножку. Мы разом навалились на него и стали тузить кулаками в бок, приговаривая:

– Признавайся, спиздел?

– Спиздел – Капелюха заревел и стал размазывать сопли и слезы по своей глупой физиономии.

– Ещё раз такое выкинешь, получишь по полной.

Мы разошлись, но долго ещё каждый не мог успокоиться. Ведь писюны у нас реально набухли от его трёпа.