Град обреченный. Светлое прошлое

Из разговора с Наставником Юрий Воронин четко помнил только одно: «Теперь ты знаешь, как не надо делать. Остался пустяк, узнать, как надо». И еще. Тогда, в конце пути, в раскаленной каменной пустыне, он помнил, как он выстрелил. И тот, другой, тоже выстрелил. Их пули столкнулись в воздухе, и мир погас. И загорелся вновь.

Он снова работал мусорщиком, но что это была за работа! Он стоял с пультом в руках у ярко освещенного подъезда и командовал бригадой роботов-манипуляторов, вычищавших мусоропровод. Рядом суетился дворник китаец Ван Лихун с баллоном за спиной и опрыскивателем в руках. Он обеззараживал камеру мусоропровода, и подъезд наполнялся райскими ароматами, тонкими, как запах волос Сельмы Нагель, которая ждала Юрия в их квартире. Возле оранжевого мусоровоза стоял американец Дональд Купер в широкополой шляпе и разговаривал с милиционером Кэнси Убукатой, у которого в громадной кобуре лежали бутерброды. У Купера тоже была кобура, но в ней лежал настоящий громадный револьвер «Смит-и-Вессон». Вот только стрелять без особой на то причины в Городе было нельзя, если только ты не дружинник. У Дональда была алая повязка дружинника, была и алая книжечка с золотым тиснением на обложке, и право стрелять у него было. Вот только не в кого. Потому что в Городе, руководимом Фрицем Гейгером, было тихо, как в пост в провинциальной деревне. Никто ничего не нарушал, не бузил и не протестовал против размеренной сытой жизни.

Роботы закончили уборку, и Юра загнал их в помещение при подъезде. Дональд закончил пустопорожний треп с Кэнси, махнул Юрию рукой и забрался в кабину мусоровоза. Электрический двигатель работал почти бесшумно, и Юрию было слышно, как шуршат рубчатые шины по уложенному накануне асфальту. Купер уехал на мусорный полигон, а Кэнси остался.

— Привет, Юра! Как там Сельма устроилась?

Желтое лицо Кэнси Убукавы выражало одновременно доброжелательность и озабоченность. Именно он вчера привел Сельму в Юрин дом, а дворник Ван поселил за неимением лучшего ее в Юрину квартиру. И теперь милиционер Убукава озаботился ее нравственностью. Хотя и так было ясно, что Сельма была направлена именно к Воронину не просто так. Население города медленно, но верно уменьшалось, а Юрий и Сельма были молоды.

Юра поднялся к себе, а Кэнси увязался с ним. Дверь открыла Сельма, маленькая, голая, манящая.

— О, Юра, да ты не один! – сказала Сельма и потянула себя за соски грудей, ослепительно белых, как сливочное мороженое. – А я скучала!

Кэнси крякнул и отдал Сельме честь, кинув к козырьку два пальца.

— Нормально, мой япончик, только он слишком целомудрен, – сказала Сельма, засовывая одну руку между ног. – Например, он долго не хотел мне делать куни.

Она ухватила милиционера за портупею и бесстыдно притянула его к себе, смотря, однако, только Андрея.

— Товарищ младший лейтенант! – официальным тоном сказала Сельма, тоже отдавая Кэнси честь. – Приглашаю Вас на чай и отсос!

Кэнси покосился на Юрия. Его лицо пылало, а фуражка съехала на затылок.

— Чего уж там! – сказал Андрей милиционеру. – Заходи!

В квартире Сельма сразу затащила Убукаву в свою комнату, а Юрий пошел на кухню ставить чайник.

Вчера, едва Сельма Нагель въехала, она сразу начала наводить порядок в своей комнате, то есть, выносить все лишнее, по ее разумению в коридор, а Юра спускал старые вещи в мусоропровод возле лифта на лестнице. Чтобы его преемник открылся, Воронин вставил свою учетную карту горожанина в специальную щель, и на нее зачислялись особые дополнительные баллы к тому минимуму, которые Юра получал и так. Сельма сама устала и загоняла Юрия. «Как у тебя жарко!», – сказала бывшая шведка. – «Я открою окно, ладно?». На ней была короткая синяя юбка, открывавшая белые ноги почти целиком, и когда Сельма свесилась с подоконника в темноту, юбка задралась совсем и показала узкую полоску светлых трусов между упругих ягодиц. Но тут приехал Донован Купер на своем оранжевом мусоровозе, и Юра ничего не успел.

Юра поставил чайник на плиту и, пока он закипал, заказал в службе доставки сыр и колбасу, все в нарезке, а также два белых батона и маленькую пачку чая. Доставка сработала почти мгновенно, списав с Юриного счета какие-то крохи, и из открывшегося люка выехал поднос с заказом.

Пока Воронин сервировал стол в гостиной, он прислушивался к шуму в комнате Сельмы. А оттуда доносились стоны, крики и мычание. «Скотный двор!», – подумал Юрий и постучал в стену:

— Чай готов!