Гордость, предубеждение и футанари. 05

Марибелл очнулась, ощутив, что кто-то немилосердно дёргал её за руку. Тонкие, холодные пальцы непрерывно теребили ладонь гувернантки, перехватывая, соскальзывая и вновь хватая, но, судя по настойчивости, цели совей добиться не могли.

Вокруг окружала темнота, простреленная тонкими лучиками пыльного света, сквозь которую доносились приглушенные всплески размытого звука, как будто это был человеческий голос. В голове же страшно гудело, и гул этот на каждый рывок ладони отзываясь тягучей болью в затылке.

Мари, собрав крохи сил и сглатывая чувство подступающей тошноты, попыталась попросить не трясти её, но с губ сорвался лишь болезненный стон. Впрочем, звук собственного голоса хотя бы слегка привёл в чувство, частично развеивая глухоту.

— Мисс Уортон! Вы?! Вы живы!.. – звонкий и испуганный крик ворвался, словно прямо в мозг девушки, беспощадной вибрацией взбалтывая все мысли.

«Что ж ты кричишь так?..» - вздрогнув, даже не простонала, а подумала Мари.

Что же случилось, Марибелл никак не могла вспомнить. Почему она лежит приваленная не пойми чем? И кто это так верещит самозабвенно?

Было загадкой даже то, где она вообще в данный момент находилась. Гувернантка помнила своё имя, свою приёмную мать и её шаловливые руки, помнила Густава. Помнила и всё то, что случилась за предыдущие несколько часов, но все воспоминания о недалёком прошлом были словно залиты густой непроглядной пустотой. Под ней что-то было - обязано было быть! – но воспоминания всплывать не желали.

Напрягая память изо всех сил и морщась от головной боли, девушка наконец-то припоминала, как прижималась всем телом к симпатичной горничной. Вспомнила аромат своего члена, восхитительно воняющего предэякулятом и глаза горничной, блестевшие похотливой алчностью.

— Да... Эмили... - едва слышно прошептала сама себе Марибелл. – Это она так кричит?.. Мы ведь с ней хотели... Ох, милая, да замолкни же ты хотя бы на миг!..

Горничная не замолкала, похоже, просто не слыша голоса гувернантки за собственным шумом. Равно как и не оставляла попыток выдернуть из-под чего-то тяжёлого Марибелл.

Гувернантка попробовала пошевелиться, прислушиваясь к чувствам. Тело едва ощущалось, но лишь потому, что занемело. Конечности, хотя и были также прижаты, но в пределах возможного двигались безболезненно. На груди, плотно охватывающие мясистый ствол, что-то давило, но не слишком сильно - на грани боли и извращённого удовольствия. Дыханию это почти не мешало. В целом, кроме затылка, раскалывающегося от искристого перезвона, что издавал голос Эмили, жаловаться было не на что. Правда, поза была неудобная: вытянувшись в слегка изогнутую вбок и вверх линию, Мари ощущала себя довольно неловко. Да сквозь спадавшее оцепенение понемногу проступало неприятное чувство рези чего-то некрупного, упиравшегося в правую лопатку.

Наконец закашлявшись, девушка смогла произнести достаточно громко, чтобы быть услышанной горничной:

— Эмми, душенька, помолчи... иначе... голова моя лопнет, как петарды в ночь Гая Фокса...

Паникующая горничная наконец замолчала - Мари даже услышала радостный вздох – но тишина продлилась недолго и её голосок вновь зазвенел, словно с удвоенной силой.

— Мисс Уортон, что с вами?! Вы ранены?! У вас что-нибудь болит?! Не шевелитесь, вам сейчас помогут!.. – восклицания сыпались без конца и Мари едва смогла вставить слово.

— Эмми, со мной всё хорошо... Где я?

— В-вы не помните?!

— Не кричи же ты так... Похоже, я сильно головой ударилась – затылок просто гудит и всё как в тумане... - уже более ровным голосом произнесла Марибелл, начиная понемногу слышать отдалённые звуки стука дерева о дерево.

— Мистер Пикок!.. – начала было Эмили, как в тот же миг волна леденящего страха окатила Мари, смывая клочья амнезии.

— Что?.. Что с ним?! – вскрикнула девушка, разом вспомнив всё случившееся и покрывшись холодной испариной. – Не молчи, Эмили!..

— Он... Он... - шмыгала носом горничная, судя по голосу из последних сил сдерживаясь от истерики. – Он мёртв, мисс Уортон!..

. . .

Марибелл достали из-под груды обломков спустя четверть часа. Блестя полированным металлом шлемов, двое пожарных разгребли разбитые доски и балки и извлекли на руках чудом не пострадавшую девушку. Мари к этому времени вернув чувствительность телу, даже боли от синяков практически не ощущала, не веря собственному везению.

Два констебля также немало удивились невредимости Марибелл и отнесли девушку немного в сторону, опустив её на пол рядом с Эмили. Горничная торопливо взмахнула изодранными рукавами платья в попытке смести мусор в сторону и едва ли не с благоговением подставила свои мягкие ладошки под затылок Мари.

Члены пожарной бригады осведомились у гувернантки о том, небыло ли ещё кого-нибудь под завалом? Мари ответила: «Вряд ли...». Ответ брандмейстеров не устроил и они вернулись к осмотру громадной груды рваного дерева. Один из констеблей также ушёл.

Второй констебль остался рядом с Марибелл, спрашивая, как она себя чувствует, не болит ли чего, сильно ли кружиться голова. А затем вскинув взгляд куда-то за спину Эмили, обратился к человек, стоявшему снаружи особняка. Через несколько мгновений возле Мари на дубовый паркет опустился докторский чемоданчик, глухо звякнув своим содержимым, а на запястье девушки опустились холодные пальцы, чтобы измерить пульс. Неотложной медицинской помощи гувернантке не требовалось, в чём она и призналась, сама немало тому удивившись – девушке постепенно становилось всё лучше и лучше! Даже головная боль больше не колола иглами в ответ на каждый резкий звук. Однако доктор просто с улыбкой кивнул, словно приняв это к сведению и продолжая осмотр.

. . .

Вылетевшие от разрыва алой сферы стёкла пропускали утренний бриз, колыхавший тяжёлые, посечённые дырами портьеры. В дверной пролом, развороченный человеком, закованным в странные латы, падал дневной свет, что запоздало позволило осознать очевидное – Мари пролежала без чувств весь остаток ночи и утро. Больших разрушений – кроме уничтоженной входной двери и изувеченного основания лестницы – Марибелл рассмотреть не смогла. И это её весьма удивило. Не то, что без сомнения чудовищно тяжёлый шагающий механизм не поднимался наверх по лестнице – ступени её были целы, а то, что даже чувствуя, как замирает сердце от скверных предчувствий, Мари невольно возвращалась к трезвой и холодной мысли!

В этот момент со второго этажа несколько полицейских спускали носилки, укрытые цветастым обрывком скатерти. Неловко переступая по наполовину разрушенной у основания лестнице, мужчины качнули носилки, и из-под скатерти безвольно свесилась рука. Мертвенно бледная и, без сомнения, мёртвая.

Мари вздрогнула, чувствуя, как куда-то в район живота провалилось сердце – это была рука подростка...

— Мисс, не волнуйтесь, - констебль, всё это время бывший рядом, явно заметил, бледность Марибелл. – Вам ничего не грозит...

Мари бестолково кивнула, не в силах скрыть скорбное выражение на своём лице. Мужчина по её печальному взгляду понял, что девушка обо всём догадалась. Этому человеку, с висками, посеребрёнными временим, было отчётливо ясно, что эти мёртвые люди для выжившей девушки - больше, чем просто утраченный источник дохода. Но что он мог сказать в этот момент, кроме неловких и бессмысленных слов ободрения?

Констебль был хорошим человеком, поэтому просто и искренне пытался успокоить совершенно незнакомую женщину, пережившую жуткую ночь.

— С-спасибо, сэр, - сглотнув, произнесла Мари. – Со мной всё хорошо...

Гувернантка замолчала на мгновение, но через секунду, поборов недомогание, поймала за рукав мундира мужчину, наконец собравшегося уходить.

— Простите, сэр... Дети?.. – прошептала Марибелл.

Гувернантка надеялась, что она ошиблась, что ей попросту показалось и мертвая кисть – это была рука женщины, но констебль лишь промолчал, отведя взгляд.

Пальцы Мари разомкнулись и ткань рукава сама выскользнула из ладони девушки.

«Неужели никто?..» - с ужасом всплыл приговор в её сознании.

— Как вы себя чувствуете? – внезапно раздался над их головами безразличный вопрос.

Девушки синхронно перевели взгляд и увидели средних лет высокого мужчину в чёрном мундире и форменном кепи, которое позволило с лёгкостью опознать в нём инспектора полиции.

— Х-хорошо... - едва пробормотала Мари, как мужчина в кепи её перебил.

— Что ж, это отрадно, - хмыкнул он, а затем добавил, вальяжно указав рукой на ближайшего полицейского, того самого, что утешал девушку. – Констебль, арестуйте этих двух женщин!..

— Н-но, сэр, они же... - страж правопорядка опешил от внезапного приказа.

— Джефферсон, в кои-то веки научитесь уже видеть истинное за ложным, - сокрушенно вздохнул инспектор. – На дом богатого промышленника совершено нападение. Все, кроме этой парочки, убиты... Какой из этого следует вывод?..

Мари невольно вздрогнула, услыхав подтверждение своим мрачным предположениям о гибели жителей особняка, но «Кепи» понял её реакцию по-своему.

— Да, мисс, не удивляйтесь. Ваша причастность к этому очевидна...

— Н-но, сэр, эта женщина была под обломками!.. – возмутился Джеферсон, поражённый таким безосновательным обвинением.

— Это говорит лишь против неё, - пожал плечами инспектор. – Она соучастница и привела в этот дом грабителей. Но они не захотели с ней делиться и попытались убить, заодно, чтобы избавиться от свидетеля... Повезло, что жива осталась...

— Сэр, но лестница?.. Взрыв?!

— Джефферсон, прекратите этот спор и немедленно наденьте на неё наручники!.. – нахмурившись, вскрикнул «Кепи». – Брум уже здесь, поэтому не мешкайте и поскорее доставьте этих двух мерзавок и ту воровку на Уэллгейт Маунт. Джефферсон, и не приведи господь, если эти женщины в камерах окажутся позднее, чем в отделение полиции прибуду я...

. . .

Чужая кровь на платье Мари, свернулась, засохнув заскорузлыми комьями с налипшим на неё мусором и щепками. Изорванная во многих местах юбка была словно покрашена неумелым маляром, просто плескавшим краску кистью. Видок у девушки был просто жалкий и настолько растрогал седовласого констебля, что он невольно проникся участием к изгвазданной в крови замухрышке. Когда «Кепи» ушёл вглубь особняка лично осмотреть места, где были найдены тела, мужчина даже охотно помог Марибелл встать на ноги, придерживая её за локоть.

Испытывать отвращение Мари была попросту не в состоянии, а наоборот была даже искренне благодарна представителю ненавистного племени за помощь. Как бы ей удалось встать, опираясь на одну лишь Эмили, представлять не хотелось.

Перепуганная горничная словно язык проглотила, испуганно хлопая ресницами и не понимая, в чём их обеих обвиняют. Девушка, никогда не бывшая в неладах с полицией, просто не знала, как реагировать на слова инспектора, а краешком сознания и вовсе считала это нелепой шуткой. Поэтому когда констебль принялся поднимать пошатывающуюся, но уже довольно уверенную в своих силах Мари, Эмили с охотой принялась помогать. И если бы горничную сейчас кто-нибудь спросил, зачем она это делает – не от простого испуга ли? - то встретил бы полный негодования взгляд и наткнулся на возмущённую тираду «... о помощи страждущим в час нужды. И вообще – как можно быть таким бессердечным?...»

Вот только было ещё то, о чем Эмили призналась бы только священнику – сейчас она помогала своей возлюбленной. Серебряная блондинка Эмми, девушка с милой внешностью, но слишком уж кротким - даже по обывательским меркам пуританской Британии – характером, она никогда не пользовалась вниманием у мужчин. А в свои неполные семнадцать лет о возвышенных чувствах, что зовутся любовью, и вовсе не подозревала. Поэтому Эмили и не могла понять, что за новое ощущение зрело в её душе. Когда оказалось, что Марибелл жива и невредима, горничная искренне обрадовалась, даже не смотря на то, что хозяева особняка, на которых она работала почти всю свою жизнь, мертвы. Люди, от которых она не видела зла, были убиты, но Эмми даже не ощущала стыда за своё безразличие к их смерти. Всё, что в это недоброе утро заполняло разум девушки – непонятное и дико смущающее желание.

Настоящая жажда!

Стремление быть рядом с Мари, прикасаться к ней, ощущать её запах...

Эмили не понимала, что с ней происходило, списывая такое своё поведение на последствия от пережитого и многие ночи, проведённые в комнате Марибелл, но мысли роились, уводя всё дальше в непонятные дебри пошлости.

И лишь только теперь, после трагедии, девушка начала с ужасом и восхищением понимать свои чаянья. Она уже «отведала» божественный вкус плоти мисс Уортон, с наслаждением касалась губами упругого громадного монстра, что притаился между грудей Марибелл, с наслаждением пила густое, белое «молоко», что просто ручейками текло из гувернантки. Эмили обожала всё это, даже не понимая, что она делает. Знала лишь, что это пошло и развратно – не зря же щёки пылали огнём, а внизу живота было влажно и сладко.

Однако теперь мироощущение Эмили стремительно изменялось! Ей не просто нравился вкус женщины, к которой она чересчур уж близко прижималась. Больше всего Эмми опасалась, что однажды этот «вкус» и всё, что с ним связано, исчезнет из её жизни, растает, как туман по утру.

Горничная, на мгновение шокированная этим откровением, попросту испугалась! Годы её службы в «умершем» уже особняке, гибель её господ, собственная жизнь, вырванная из лап смерти только каким-то чудом – все эти вещи отступили далеко назад и стали мелкими и незначительными. Единственное, чего в сей миг желала Эмили – остаться с мисс Уортон до конца своих дней...

— Эмми, ты в порядке? - ласковый и такой милый голос Мари заставил горничную вздрогнуть.

Девушка лишь покивала и только крепче обняла Марибелл, как будто стремясь слиться с обожаемым ею человеком. Розовые мысли затопляли сознание и Эмили даже не смогла ужаснуться факту случившегося: женщина полюбила женщину!

«Наверно, она ведьма...» - мысль, что в иной момент могла бы весьма испугать девушку, теперь была отброшена ей с полнейшим безразличием. – «Ну и пусть!.. Я... Я люблю эту женщину! Я буду ей...»

Мысли Эмили замерли от восхищения, а девушка уткнулась лицом в грудь Марибелл, испачканную чужой кровью. Только горничная даже не обратила внимания на такую несущественную мелочь, ведь куда важней было скрыть свою довольную улыбку!

Момент был очень не к месту – в десятке-другом ярдов мёртвые тела знакомых людей грузили на повозку – но Эмили готова была петь от радости. В этот самый момент она поняла, что станет женой мисс Уортон. Если же Марибелл её оттолкнёт, она всё равно приложит все силы, чтобы остаться с ней рядом: будет просто любовницей или и вовсе – прислугой.

Чувствуя себя так, словно она уже обвенчана с объектом своего обожания, Эмили невольно принялась мечтать, как родит для мисс Марибелл Уортон детей. Пятерых сыновей, что вырастут смелыми и великодушными юношами, и двух дочек, красавиц на загляденье, таких же, как Мари.

Эмми было твёрдо известно – детей рожают женщины, хотя подробностей она, увы, не знала. Однако девушка знала, что если мужчина и женщина любят друг друга, то вскоре они «делают лицо» - у них появляется ребёнок. А Эмили очень любила Мари, поэтому наделялась, что этого будет достаточно для появленья младенца.

Пока констебль сопровождал девушек наружу, прочь от пропахшего кровью особняка, бывшая горничная, обнимая бывшую гувернантку, на миг вновь испугалась: а не слишком ли сильно она любит мисс Уортон? Не родит ли ребёнка прямо здесь и сейчас? Вдруг Марибелл это не понравится?

«Нужно любить её чуточку меньше...» - пугливо вздрогнув, подумала Эмили, даже не задумываясь, что уже считает их супругами. – «Когда нас отпустят, тогда я... когда-нибудь, однажды, ей во всём признаюсь и открою свои чувства».

Если бы Эмили узнала, что Марибелл уже давно ценила в их общении единение чувств куда больше, чем оральные ласки горничной, дарившие фееричные оргазмы, то, наверно, лишилась бы чувств от счастья. И, в отличие от Эмми, Мари знала, откуда берутся дети...

. . .

Инспектор в данный момент более не интересовался двумя выжившими девушками. Его куда более занимало неслыханное для Ротерема дело: вооруженное нападение и убийство целой семьи, жилище которых выглядит так, словно по нему стреляли из пушек.

За время его службы в должности инспектора полиции самое страшное, что случалось в этом промышленном городке, так это пьяная поножовщина между оставшимися без работы горожанами. Поэтому нынешнее дело - без сомнений громкое. Об этом вскоре прознают репортеры из Лондона и это будет пострашней, чем выволочка от вышестоящего начальства.

Джефферсон, служивший в полиции не первый год, понимал, что инспектор вынужден был так по

ступить, преднамеренно оскорбляя двух девушек подозрением. И констебль также был вынужден согласиться с приказом старшего по званию.

Впрочем, мужчина был не только полицейским, но и джентльменом. Одевать наручники на двух девушек, одна из которых шаталась от слабости, а другая вцепилась в подругу, словно в сокровище, было бы верхом малодушия. Поэтому Джефферсон даже не потянулся за «браслетами». Вместо этого он придержал Марибелл за локоть и жестом пригласил девушек проследовать вместе с ним к бруму.

. . .

В кэбе, как и обмолвился «Кепи», уже был один пасажир.

Полицейский, выполнявший роль извозчика открыл дверцу и разложил короткую, в две ступеньки, лестницу. Джефферсон учтиво подал руку. Марибелл давно уже приучила себя не ощущать омерзения в незначительные моменты, когда мужчина проявлял к ней галантность. Иногда она даже находила это приятным, поэтому без колебаний вложила свои пальцы в ладонь полицейского, принимая его помощь и поднимаясь в кэб.

Внутри же её взору предстала вопиющая наглость! В дальнем от двери углу, лицом по ходу движения брума, не сидела, а просто вальяжно развалилась девушка с огненно рыжими, короткими волосами и глазами глубоких оттенков изумруда! И её внешний вид, поза, даже взгляд - всё просто кричало о надменном вызове всему миру!

В какой-то момент Мари показалось, что она ошиблась: полумрак внутри кэба да недавний удар по голове могли сыграть с ней шутку – может быть это всё же мальчишка? Но когда девушка прошла внутрь и заняла место напротив незнакомой особы, то все сомнения пропали. Напротив Марибелл восседала прекрасная дочь Евы.

Хотя Еве пришлось бы немало покраснеть из-за своего «чада». Когда вслед за Мари вошла Эмили и села рядом со своей тайной возлюбленной, в кэбе вновь стало достаточно светло, чтобы без труда рассмотреть незнакомку.

На девушке была свободная и почти прозрачная сорочка с фривольно расстегнутым отворотом, бесстыдно открывавшим взору декольте. Стан девушки обнимал плотно сидящий корсет, очерчивавший восхитительно тонкую талию и приподнимавший скромную девичью грудь, словно она была предметом гордости незнакомки.

Ноги её были обтянуты тканью узких брюк, подчеркивавших стройные линии изящных длинных ног. Бёдра девушки опутывали несколько ремней, свободно свисавших вниз и выглядевших, как не слишком усердная попытка скрыть упругую плоть ягодиц. Но весь этот образ возник за мгновение, истаяв бесследно перед прекрасным зрелищем, привлекавшим всё внимание. Корсаж, сорочка и брюки незнакомки были намеренно подобраны так, что оставить неприкрытым её восхитительный мягкий животик, поблескивавший полоской бархатистой кожи.

Заметив, что эта странная особа практически обнажена, Мари и Эмили не сговариваясь отвели глаза.

Марибелл ощущала себя весьма неловко. Тот факт, что девушка на приемах графини наполняла винные бокалы спермой, которую подруги Бетани Уортон с наслаждением смаковали, как заправские сомелье, нисколько Мари не смущал. Куда более возмутительным и... возбуждающим был вид этой полуголой особы, надменно обнажающей своё тело на глазах у посторонних людей!

Эмили и вовсе была на грани обморока, шокированная выдающейся смелостью и вульгарностью незнакомки. Не только решиться ходить полуобнаженной по улицам, но и в таком виде попадаться полиции?! Это было выше понимания юной горничной.

— Мисс Дебора Вайет, вызывающим поведением вы порочите своё честное имя, - вздохнул Джефферсон.

Юная особа подбирала свой гардероб и одевалась так, как не каждая «дикая кошка» могла себе позволить. Поэтому полицейский, который все же не был святым и иногда пользовался услугами жриц греха, невольно вспоминал свои похождения и ощущал себя неловко.

— Честное имя? - надменно улыбнулась Дебора. - Тогда почему честную девушку держат под стражей?

Констебль даже набрал воздуха в грудь для ответной нравоучительной тирады. Похоже, ради подобного мужчина был не против и опоздать, нарушив приказ. Однако его воспитательный порыв прервал быстро приближавшийся торопливый окрик.

— Мистер Джефферсон, сэр!.. - через пару мгновений рядом с кэбом оказался полицейский, мужчина лет тридцати. - Сэр, для вас распоряжение от инспектора Томпсона... Сэр, вы прибыли первым на мест от преступления, поэтому шеф хотел бы услышать вашу версию произошедшего.

— Я понял тебя, Клиф, - констебль Джефферсон кивнул. - В таком случае доставь арестованных в участок.

Принесший распоряжение полицейский без лишних слов вошёл в кэб, а седовласый констебль, напоследок глянув в сумрачное нутро брума, не удержался и выпалил:

— Мисс Вайет, чёрт вас дери, раз уж вы так надменно взираете на мир вокруг вас, то обзаведитесь хотя бы соответствующей горделивой осанкой! - мужчине было явно не по себе от вопиющей наглости девушки. - Вы ведь леди, в конце концов...

Дебора гневно зыркнула, просто стрельнула яростным взглядом... но послушно вняла словам рекомендации. Отстранившись от стенки экипажа, девушка села прямо, выпрямившись в элегантную линию и учтиво опустив ладошки на бедра.

Хлопнула дверца и кэб отправился в путь.

Но за мгновение до этого, Марибелл с содроганием рассмотрела то, что сперва не приметила в полумраке - левая рука Деборы до самого плеча была облачена в механическую латную перчатку...

. . .

Кэб постукивал по вымощенным камнем улицам, совсем уж неторопливо покачиваясь на пути к Уэллгейт Маунт.

Дебора, похоже, откровенно скучала и нисколько не тяготилась своим положением арестованной. Вместо этого девушка даже в полутьме умудрилась рассмотрела недвусмысленный интерес Марибелл к своей персоне. Вот только если стыдливые взгляды девушек на её обнаженный живот нисколько мисс Вайет не волновали, то интерес к перчатке вызвал натуральный восторг!

Не прошло и пары минут их поездки, как Дебора, изнывающая от нетерпения, подалась вперёд:

— Мисс, где вас угораздило так испачкаться? Был пожар? Вы пождигательница?.. – выпалила она на одном дыхании.

А затем, не дожидаясь ответа и, по-видимому, считая, что завязка для беседы достаточна, она подняла перед собой закованную в латы руку.

— Классная вещица, правда? - в глазах девушки сияли обзорные огоньки.

— К-класснная?.. - Мари невольно поддалась немного назад, вспоминая парового рыцаря, едва не убившего её.

— Ну-у... - Дебора на мгновение замолчала. - Вещь очень тонкой работы и красоты просто неописуемой!

Девушка импульсивность взмахнула руками, просто искрясь от восторга – в кэбе действительно словно стало светлей от её энтузиазма. Но её попытки невербально обрисовать «неописуемость» констеблю, сидевшему у входной двери, пришлись не по душе, и он предупредительно поднял ладонь:

— Мисс, я не запрещают вам общаться с арестованными, но прошу вас - сидите смирно.

Дебора в обычной уже своей манере хмыкнула, но руки опустила на колени.

— Нравится? – через мгновение произнесла девушка, ожидая мнения своих попутчиц.

— О-очень интересный механизм, - поборов нахлынувшее опасение, улыбнулась в ответ Мари. - Корпус из патинированной меди?..

— Ого! - Дебора расплылась в ответ в добродушной улыбка. - А вы, мисс, похоже, не только милым личиком наделены... Нет, это не медь, а бериллиевая бронза - прочность та же, а вес вдвое меньше.

Девушка вновь подняла руку, сжимая и разжимая пальцы. Свободной руки она без изысков тыкала в те или иные места перчатки, перечисляя характеристики изделия.

— Корпус из холодно-кованой бериллиевой бронзы, закрытые шарниры из «круповской» стали, доработанные паровые кулисы Стефенсона и моя гордость – зауберитный адсорбатор!

Девушка ткнула в своё плечо, окованное металлом и через мгновение в прорезях корпуса наплечья, матово блеснувшего чернением патины, замерцали слабые вспышки, а из светящихся щелей потянуло теплом!

Мари ошарашено таращилась на эти светящиеся крохотные щелочки - то, что показала ей Дебора, было куда больше, чем вычурной безделушкой.

— Так тебя за кражу этой перчатки задержали? – растерявшись на миг, пробормотала Марибелл, но мисс Вайет совсем не оскорбилась, в наоборот заулыбалась.

— Прошу, скажи, что я ошиблась!.. - шепотом воскликнула бывшая гувернантка. - Я тоже читала статью профессора Якоби о его изысканиях, но чтобы так просто кто-то смог воплотить их на практике?!

Дебора с торжествующей улыбкой молчаливо кивала.

— Мисс Уортон, о чем вы? - наконец подала голос присмиревшая было Эмили. - Я ничегошеньки не поняла...

Ладонь горничной покоилась в руке Марибелл, а их пальцы сцепились в фривольный замочек - такой вольности на людях даже супруги себе не позволяли. Но ни Мари, ни Эмили не торопились разрывать этот восхитительный телесный контакт, уже нисколько не стесняясь его даже при посторонних. Пройдя через кошмарную ночь и оставшись в живых, они обрели друг друга, без слов понимая чувство, разгоревшейся между ними...

— Прости, милая, - произнесла Марибелл, смакуя это нежное слово. - Я сама не сразу поняла, что же перед нами.

Эмили невольно зарделась, прижавшись к Мари так близко, что даже у констебля щеки покрылись румянцем.

— Это... - меду тем продолжала Мари, наперекор всем приличиям указывая пальцем на латное плечо Деборы, -. ..если это правда, то перед нами - революция в механике!

— Мисс Вайет!.. - Марибелл обратила свой взор на чудного механика.

— Можете звать меня просто Дебора.

— Дебора, заклинаю вас, умоляю!.. - глаза Мари сияли неподдельным восхищением. - Скажите, что это изделие - просто искусный муляж и вы меня просто разыгрываете!..

— Хе-хе-хе... - из уст Вайет раздался наигранно-злодейский смешок. - Этот прототип функционален!

Марибелл поверила на слово и без сомнений. Дебора была странной, но Мари не хотела обращать на это внимания, невольно отметая и таинственность незнакомки и ночь пережитого кошмара. Она просто безумно желала, чтобы эта перчатка действительно оказалась механизмом, работающим на чистом зауберите. Поэтому лишь только услышав слова подтверждения, Мари едва ли не взвизгнула от восторга, напрочь позабыв, в какой ситуации она оказалась.

Всколыхнув всем своим сочным телом, плавно качнувшим упругой плотью, уже Марибелл вынудила Дебору стыдливо отвести взгляд. А затем, неожиданно для неё самой, Мари от избытка чувств поцеловала Эмили в губы.

— Дамы, прошу вас сохранять приличия!.. - восклицание констебля не заставило себя ждать и мужчина тотчас отвернулся, слегка отодвинув шторку на окошке в двери.

Мари вновь повернулась к Деборе и только хотела расспросить поподробнее, как заметила явно угасший задор девушки.

— Что-то не так?..

— Ну ещё бы! - фыркнула девушка-механик. - Прототип рабочий... был рабочий! Из-за этой проклятущей железяки меня и поймали! Если бы только...

Девушка в гневе ударила кулаком в обшивку экипажа, на что перчатка отозвалась глухим клацаньем. Марибелл невольно восхитилась даже этому - никакого лязга и дребезжания, все детали идеально подогнаны! Это был просто шедевр инженерной мысли!

Внезапно, нарушая мысли, раздался тихий шорох металла о дубленую кожу. Констебль обнажил револьвер, направив его на Мари.

Увидев оружие, девушки резко замолкли, а полицейский заулыбался:

— Прошу простить великодушно за то, что прерывают ваш невинный щебет, но вы, мисс Уортон, отправитесь со мной. На Баден-стрит мы покинем эту приятную компанию, - мужчина коротко дернул оружием в сторону Эмили, глумливо добавив. - Иначе я пристрелю вашу «жёнушку»...

— О чем вы?.. - начала было Мари, но человек её перебил.

— Не нужно изображать дуру. Вы ведь давно поняли, что я не такой рьяный страж правопорядка, как Джефферсон? Позвольте полюбопытствовать: что меня выдало?

Спутницы Мари уставились на неё, а бывшая гувернантка убрала с лица напускной испуг.

— Вы не сводили с меня глаз, сэр...

Мужчина, не отводя оружия, бросил короткий, нетерпеливый взгляд за окно, к затем ответил:

— Хм... И это всё? Вы - красивая женщина... Может ведь джентльмен полюбоваться прелестным видом девичьей юности?..

— Вы не спускали глаз с моей правой руки. За левую держалась Эмили, поэтому вы ожидали, что в правой у меня окажется оружие... Вы ведь знаете, что я умею?

Мари интонацией выделила последнее слово, давая понять, что не боится. Поступок был опрометчивый, но раз её до сих пор не убили, то велик шанс, что она нужна живой. В ответ на эту неприкрытую дерзость мужчина сперва нахмурился, а затем виноватой заулыбался:

— Позор... позор на мои седины: быть пойманным с поличным простой гувернанткой, - человек пристально всмотрелся в глаза девушки. - Похоже, Фортуна на вашей стороне, потому как я вынужден отметить такое необычайное везение! Альфред вас едва не убил, при этом не осознавая, что искал вас же...

Кэб качнулся на глубокой выбоине, резко дернув всех в сторону, и Марибелл ударила в тот же миг! Соблазн выслушать болтуна ради крупиц информации был огромным, но упускать шанс внезапной атаки было непозволительной роскошью.

Ствол револьвера от рывка экипажа ушел далеко в сторону – момент был превосходный. Оружие, не представлявшее в это мгновение опасности, от мощного пинка в тот же миг вылетело из руки мужчины, не успевшего сделать и выстрела. А в следующий миг каблук Марибелл с влажным хрустом стремительно вбил гортань лжеполицейского внутрь шеи, обрывая рвущийся вскрик боли.

В узком пространстве брума для четверых человек было уже тесновато, поэтому длинноногой Мари ничего не стоило дотянуться до противника. В этот момент мужчина захрипел, выпучив глаза, и потянулся рукой к щеколде, но третий удар Марибелл расставил все точки над «i», принеся ей победу. Колено девушки с такой силой вонзилось в челюсть фальшивого констебля, что его даже слегка подбросило над сиденьем, а в следующий миг мужчина бесчувственный тюком завалился набок.

Все случилось так быстро, что опешившие попутчицы Мари даже отреагировать не успели. Мгновение назад на них было направленно оружие, затем, словно вспышки, стремительные удары смуглых, длинных ног - и вот мерзавец едва хрипит, умирая и ткнувшись затылком в угол.

Эмили только воздуха в грудь успела набрать, похоже, даже не решив ещё для каких целей: либо завизжать, либо - лишиться чувств. Мари быстро опустилась на своё место и, прижавшись губами к уху Эмми, зашептала нежные слова ободрения. Девушка ощущала необычайный подъём сил и мотивации для борьбы, ведь рядом было беззащитное, нежное создание, нуждавшееся в заботе и ласке. Ладонь Марибелл без малейшей излишней скромности опустилась на живот горничной, скользнула вверх, следуя за плавным изгибом девичьего тела, и грубо стиснула левую грудь горничной, отчего Эмили томно изогнулась.

Меньше всего в этот момент Мари была нужна истерика от возлюбленной, поэтому она такой пошлой дерзостью скрывала внимание горничной на иное.

— М-м... - довольно протянута Дебора. - Все же у вас отношения?

Оставив трепещущую девушку в покое, Марибелл перегнулась через коленки Эмми, сокрушаясь из-за размеров своей груди и «того», что уютно устроилось между ними. Ещё немного - и багровая головка её члена показалась бы наружу, разлепив ссохшиеся от чужой крови отвороты сорочки.

Со второй попытки девушке удалось подцепить пальцами револьвер констебля, прочно обхватив рукоять.

— Не находишь, что момент не слишком удачный?.. - обернувшись к попутчице не слишком заносчиво парировала бывшая гувернантка.

А затем, вовсе мысленно махнув рукой на свою скрытность и неуместные более нормы приличия, Мари обхватила левой рукой себя под грудью. Потом, слегка приподняв тяжелые груди, прогнулась в спине, пытаясь поудобней устроить между пышных упругих холмов своего перевитого венами монстра.

При этом девушка неотрывно следила за реакцией подозрительной мисс Вайет. На Дебору же было любо дорого посмотреть: округлившиеся от шока глаза и удивленно приоткрытый рот были прелестным зрелищем. Дебора Вайет, в отличие от Эмили, была прекрасно осведомлена о том, откуда берутся дети, поэтому с ужасом в глазах и едва веря самой себе, она начала догадываться «что» за чудовище скрыто у Марибелл под одеждой!

— Твой черед, - наконец произнесла Мари, оставив в покое своё тело и обратившись к девушке-механику. - Воровка придумала зауберитный адсорбатор... Что из этого ложь, а что правда?

Дебора, поборов испуг, ответила с ехидной ухмылкой:

— Не находишь, что момент не слишком удачный?

Мари беззаботно хмыкнула, пожав плечами, и торопливо заколотила рукоятью револьвера в стену экипажа, добавляя своим выкрикам побольше трагизма.

— Сэр!.. Сэр констебль, вашему коллеге плохо!.. Он совсем не дышит!.. И у него кровь идёт!..