Голодные игры. часть 1

Уважаемые посетители! Приведенный ниже рассказ публикуется с любезного разрешения коллектива авторов, в котором я имела честь работать. Все персонажи достигли возраста 18 лет, а также являются вымышленными, и любое совпадение с реально существующими людьми случайно. Хочу напомнить, что в комментариях приветствуется конструктивное обсуждение представленного текста. Убедительно прошу обратить внимание на теги, сопровождающие данный рассказ. В случае их несовпадения с Вашими вкусовыми, сексуальными, морально-этическими, религиозными, политическими и прочими предпочтениями настоятельно рекомендую отказаться от чтения! Это гарантированно сохранит Ваше здоровье и нервы, а также избавит ленту комментариев от бесполезного флуда и блуда. Ваша Goddes

Голодные игры. Часть 1

Звонкий апрель уже вовсю бушевал на улицах, и в небольшой раздевалке команды «Ласточки» после длительной тренировки стоял по-весеннему сладковатый запах терпко-обворожительного девичьего пота. Тут то и дело вокруг мелькали сбрасываемые и натягиваемые одежды. Разгоряченные юные тела только начинали остывать после пары часов интенсивных спортивных баталий. Здесь определённо было, чем полюбоваться и на что поглазеть.

Тренер сборной команды «ласточек» по волейболу А. А. Сомов, по прозвищу “Аттила”, почувствовал лишь лёгкое недоумение (что вообще-то с ним случалось довольно редко) и незаметно для себя стал носителем вторичного, потустороннего разума. Правда, к его лёгкому недоумению, приключившемуся с ним посреди опустевшего зала, примешалось и ещё одно обстоятельство – по выражению самого Анатольевича, у него в штанах «клубился дым». Подобное на тренировках с ним и раньше случалось и довольно часто, но он героически старался не обращать на то никакого внимания.

Лишь слегка прикрыв вздутый плавник на спортивном трико папкой с журналом занятий, Алексей Анатольевич вошёл в знакомую раздевалку, и уселся в самом эпицентре оголяющихся юных тел, на низкую лавочку. Молча, и с неподдельным интересом, он по-деловому уставился на окружавшие его подробности происходящего. Ирочка Мальцева стояла прямо перед ним, повернувшись спиной, и только стягивала с плечей насквозь мокрую красную майку, под которой были видны туго впившиеся под лопатки бретельки скромного лифчика. Основная нападающая команды - Аня Готис - сидевшая справа от Ирочки, интенсивно вытирала рукой свои широко расставленные крепкие ноги, сильно болтая при этом огромными голыми сиськами. Маленькая разводящая Леська Гончар увлечённо зевала в окно, успев за всё время стянуть вниз к кедам лишь наколенники, да и это был вполне возможен вариант, что слезли они с неё ещё в спортзале. А обалденная и стройнотелая Людочка Борц, признанный белокурый капитан команды и тайная зазноба сердца Аттилы, стояла уже полностью обнажённой, полуотвернувшись к вешалке, и извлекала из спортивной сумки купально-душевые принадлежности. Большая половина его подопечных, были все как на подбор!

Неподдельный интерес тренера, внимательно разглядывающего всех девчонок, был замечен лишь Галочкой Бланчек, новенькой нападающей, которая первая замерла на своём месте, едва прикрыв грудки снятыми трусиками, и слегка толкнула под бок копавшуюся в углу Катю Лель, чуть слышно шепнув ей: «Кэт, тут Аттила!..». На её шёпот в сторону Анатольевича обернулись и Леночка Зайцева с Ирой Летных; а через минуту уже почти все девчачьи взгляды были устремлены на сосредоточенно созерцающего своё окружение наставника. Только Людочка по-прежнему, не замечала ничего кроме себя самой, и продолжала спокойно копаться в спортивной сумке. Полотенце само соскользнуло с её плеча на скамейку, и она наклонилась за ним так глубоко, что на тренера из-под млечно-белых вытянутых бёдер вдруг зыркнули половинки розовогубой персиковой мякоти в обрамлении светлых кудряшек. Тряхнув ушами и головой, Алексей Анатольевич взяв себя в руки, громко оповестил капитаншу о своём здесь присутствии:

– Кгг... Ггэххх! Борц, чуть попозже помоемся!

Полотенце Людмилы снова вторично упало, а Леночка Зайцева внятным для всех полушёпотом произнесла: «...сейчас будет пропиз**он...».

Плановый, но довольно энергичный разбор занятий происходил в течение ближайших пятнадцати минут и, как всегда, обернулся яростным спором между капитаном команды и рассерженным тренером.

– Да, а вот Гончар сегодня почти два часа играла в пионербол! Я выгоню её из команды!

– Не выгоните! Она лучшая разводящая под меня! – парировала выпады Борц.

– Под тебя? Эта «лучшая» спит на площадке! И сейчас, между прочим тоже! Посмотри...

– Олеська, не зевай! Ну и что, Алексей Анатольевич!! Может у неё ночь трудная была! Она отличница, знаете, сколько ей всего задают? Задавали конечно много, но причина, как подумал Зотов, могла быть и не только в этом...

– С твоими отличниками, Люся, и с такой распасовкой на нас достаточно будет одного какого-нибудь злоИпучего судьи на спартакиаде, и полные гольифэ медалей нам обеспечены!

– Вот вы бы и поговорили с учителями, Алексей Анатольевич, чтобы они Олеську в покое оставили!

В таком духе диалог двух разновозрастных, но одинаково пылких сердец мог продолжаться часами. Было замерший процесс, раздевания-переодевания, постепенно вновь возобновился, и некоторые уже начинали переминаться переобутыми в сланцы ножками, нетерпеливо поглядывая в сторону заветно-охладительного душа, когда Аня Готис перестав, все-таки демонстративно наминать свои сиськи, неожиданно поймала в словах тренера главную суть:

– На какой это спартакиаде, Алексей Анатольевич?

– «Какой?»... На спортивно-юношеской! – Зотов, пребывая в пылу полемических сражений, вытирал взмокший лоб сложенным цветным платочком, подсунутым ему тихоней Мальцевой. – Едем в Севастополь... завоевывать курортный Крым.

– Ура! Поедем, поедем... – всеобщее внимание в раздевалке вновь было мгновенно привлечено к нему, и он стал подробно пояснять, что у них остаются считанные недели, что команда, как всегда, не готова, и что он не простит ни им, ни себе, любого, кроме первого, места на предстоящих соревнованиях.

Эйфория, накрывшая весь состав одновременно, крайне живописно отразилась на их уже почти повсеместно обнажённых девичьих прелестях. У кого-то, в такт радостным прыжкам, подпрыгивали упругие белые мячики грудок, у кого-то от радости сводило вместе коленки, а стоявшая рядом Ирочка даже чмокнула Алексей Анатольевича в жёсткую щёку. Отчего ему нестерпимо захотелось потрогать её за покрытую еще редким пушком влажно манящую щелочку, скакавшую перед ним на расстоянии почти вытянутой руки.

...И если честно признаться: всё это время у него конечно же стоял. Стоял так, что его поведением приятно был удивлён и сам Аттила. Всё-таки обычно, поторчав с несколько минут, предмет успокаивался и складывался в пах. Сейчас же он вздымался и буквально из кожи вон лез, невзирая на все окружающие перипетии, чисто служебных волнений и споров. В конце концов, тот достоялся до того, что это заметила маленькая вертихвостка Гончар. С её век словно мановением сдуло сон, и расширившиеся глазенки девочки весело заблестели, уставившись под край постоянно сползающего с колен тренерского журнала.

– Ой, Алексей Анатольевич! Вы такой сегодня странный! – вообще-то от «неуда» по поведению её всегда спасали только лишь одни круглые пятёрки по остальным предметам.

Он поспешно произвёл рекогносцировку, поправил папку-журнал, и свирепо нахмурился в Олесины тёмны очи, торопливо парировав под нарастающее в раздевалке хихиканье:

– Ладно ржать, Гончар! Вырастем, ещё не того насмотримся! Привыкай! Всё, успокоились! Разбор окончен, все свободны. По очереди подходим на оформление в поездку. И по возможности оперативно – Меня, между прочим, любимая жена дома ждёт!

Совершенно серьёзное со стороны Зотова упоминание о жене вызвало напоследок ещё один громкий смешок: супруга Аттилы – Светка Пламенева – была в полтора раза младше его. Буквально несколько лет назад, она была старшей школьной подругой у некоторых из членов их команды, что предоставляло повод для самого разного рода секретных девичьих обсуждений и для появления в их головушках будоражащих воображение сцен... Что, впрочем, совершенно не мешало быть ей беременной от Аттилы уже по третьему кругу. Под эти смешки команда затеснилась вокруг склонившегося писаки, и возле открытого настежь входа в душевую.

* * *

Пока шло рутинное оформление данных для будущих участниц соревнований, он несколько раз отрывался от бумаги и воспарял украдчивым созерцанием солнечно-оранжевого яркого заката, бьющего в узкое окно раздевалки, и замирал, любуясь совершающими пленительный обряд омовения и переодевания юными обнаженными наядами.

...Вот бреющая свой, почти ещё незаметный, пух под мышками Катя Лель. Тщательно исследующая всё остальное тело на предмет посторонней растительности внимание, она, прищурившись, вдруг внезапно задержалась на округлостях маленьких мячиков: пушинок на груди обнаружено не было, но розово-смуглые от нечаянного возбужденья соски оказались на ощупь настолько приятными, что Катенька чуть не позабыла вымыть попку на выходе...

...Прыгающая на одной ножке и вытряхивающая воду из уха после душа Леночка Зайцева одетая в одни расшнурованные кеды. Слегонца торчащие и сильно вздутые у ореолов розовые окружности сосков почти ещё отсутствующих грудей, а между ножек свитые в единственный мокрый завиток тёмно-рыжие кудряшки чуть выпуклого лобка...

... Олеська Гончар усердно намыливавшая гладкую спинку прогнувшейся новенькой Гали. ("Олесь, я сама там...", "Балда! Ты чё думаешь - я хочу потрогать тебя за пизду?!! Ну конечно хочу...", "Леська!..", "А?..", "Х.. на! Я сама... Ой, не щекотись!..", "Не буду. А так? Приятно?", "Угу...Балдежно").

...Тщательно вытирающаяся, и стараясь всё время оказаться перед самым Аттилой, Ирочка Мальцева. Её ещё немного угловатые контуры зреющего подростка уже к лету явно обещали обернуться восхитительными пропорциями сногсшибательной темноволосой красавицы...

...Его любимица Борц упорно и бесстыже стоящая рачком под струями душа в попытках отмыть каждый миллиметр на пяточках и каждом своём ноготке. Зотов осторожно и очень жадно дул-дотрагивался до ее выпяченных розовых лепестков нежным дуновением горяче-теплого ветерка своего дыхания, и в ответ эти длинные, вздутые малые губки трепетали и вздрагивали краешками, обильно примешивая к брызгам душа росистую влагу млеющих в затаённом счастье недр...

...Почёсывающая свою темную треугольность на скамейке и задумчиво глядящая на потолок, Аня Готис. Натянутая на крепкий торс свежая кофточка уже вполне компенсировалась проступающими сквозь ткань сосками и задранной на скамейку правой ногой – сейчас ей пофиг всё вокруг, ее пальцы чуть шевелятся, как на автопилоте, путаясь, в обильных зарослях не в меру мохнатого входа влагалища...

...Ирочка Летных "уложившаяся" в полминуты намыливания под своей кудряво-юной очаровашкой. Ее согнувшаяся небольшим колесом "в три погибели" спинка подрагивает от напряженья и едва скрываемых судорогах; узкая «ладошка лодочка» быстро скользит зад вперед по прощелку у писи; а между ножек пушистые мыльные хлопья, отлетающие на кафель стен и тут же смываемые потоками воды... Задержанный умелым горлом, и оставшийся незамеченным для рядом стоящих такой сладостный "Ух..." а потом и «Ах..» из запрокинутого под себя раскрытого ротика...

Девочки постепенно исчезали из раздевалки, а Аттила всё еще возился с оформлением, решив пока не демонстрировать свой раскручивающийся болт бойким на язык и морально непроверенным воспитанницам ещё один раз. Наконец, проходы между двумя рядами скамеек совсем опустели, и Аттила окончательно вернулся в реальность. Алексей Анатольевич поднял глаза от захлопнутого журнала и упёрся взглядом в неспешно растирающую махровым полотенцем тёмно-каштановые вьющиеся волоски под мышкой голой воздыхательницы Мальцевой. «Бля, милота то какая. ..», мужчина ласково выматерился про себя, вынужденно хлопнув глазами от этой млечно-сиятельной красоты в клубящихся лучах отжигающего вовсю за окном солнца.

– Мальцева, закругляйся! Расходимся по домам! – напомнил ей Аттила, вставая и запахивая журнал под мышку. («А ну вас всех!..»)

Но в раздевалке, помимо Ирочки, крутилась ещё и ее бессменная подружка Олеся Гончар и «по домам» у Зотова несколько отложилось.

– Алексей Анатольевич, а я вот всё хотела спросить! – уже одетая в топик и мини-юбку маленькая Олеся, поигрывала сумочкой на плече, преграждая путь Аттиле из раздевалки основательней Китайской стены. – А почему это вы к нам в раздевалку постоянно заходите? Вы же мужчина!

Её милые, нахальные, глазки, словно в подтверждение её слов, вполне невинно приопустились вниз и нагло упёрлись в оттягивающее ткань трико, тренерское достоинство.

– Гончар! Я мужчина, тогда, когда свою Светку до и после работы ебу! – со всей обыденной строгостью сообщил Аттила, и уже намеренно, застряв перед ней, лез напролом, не скрывая обрисованных на штанах контуров предмета своей внутренней гордости. – Только ты своей мамане не говори, а то выпорет! И здесь я тебе не мужчина, а тренер! Может быть слышала? Наставник по спортивной и воспитательной работе! И вхожу, когда мне нужно и куда нужно! Вопросы есть ещё?

– Только один... – вопрошайка тут же свернула всё своё нахальство, и приняла перед ним вид слегка растерянной и вполне невинной крошки.

– Быстрей, я опаздываю! – Аттила нахмурился, явно чуя опытным тренерским сердцем какой-то скрытый в ее вопросах подвох.

– Алексей Анатольевич... – Олеська чуть переминалась с ноги на ногу, заглядывая ему в глаза и всё не пропуская собой. –. .. А вы делали Светочке, когда нибудь, . .. оральный секс?

– Дуреха ты малая! – не сдержался и усмехнулся на радость Олеське Аттила, взял её за пухлые плечики и переставил на полметра в сторону. – Гончар, я всетаки выгоню тебя на две тренировки с занятий! Потом узнаешь...

– И это перед соревнованиями-то? – вопросительно не поверила ему уже вдогонку Леська, пока тот решительно двигался к выходу.

– Алексей Анатольевич, стойте! Пожалуйста! Я не то хотела сказать вам! Ну, пожалуйста, стойте!

Гомонящее юное чудовище нагнало его на пороге и просто вцепилось в рукав тренерской мастерки.

– Ну что ещё? – допрашиваемый обернулся к ней и предупредительно покачал головой: – Олеся!

– Алексей Анатольевич, сядьте! Пожалуйста! Ну, пожалуйста-препожалуйста...

На этот раз в умоляющем тоне Олеськи сквозили действительно какие-то искренне-тревожные нотки, и Аттила присел на край скамейки, метнув тревожный взгляд на стоящую Ирочку:

– А Мальцева почему не переодевается?

– Алексей Анатольевич!.. Ира... – подружка подбирала слова, что никогда не входило в её привычку, – Она... Она же любит вас!

– Так! – Аттила резко встал.

– Нет, не так! – миниатюрная Гончар столь стремительно обвисла на нём, что могучий Аттила вновь и запросто осел на скамейку. – Алексей Анатольевич, соберитесь! Я вправду вам говорю, она ночами уже не спит и всё из-за вас! А ей сейчас нельзя волноваться – она в актрисы готовится и самая-самая красивая!!!

– Акт...??? Это почему же самым красивым нельзя волноваться? – не выдержал накала страстей и рассмеялся каменнолитой Аттила.

– Па-качану!!! – в потемневших до сумерек глазах Олеськи мелькнула ослепительной искоркой ненависть. – Алексей Анатольевич... - она чуть не задыхалась - Вы любили когда-нибудь?..

* * *

– А? – Аттила умел находиться в растерянности не более полутора-двух секунд: – Это весь твой вопрос Гончар? И он снова встал.

– Весь... вопрос... – мелкая разводящая, ставшая совсем крошечной, смотрела на него своими готовыми расплакаться глазенками.

И вдруг, присев, она укусила его за бугорок. Лишь совсем немного склонив свою очаровательную головку...

– Олеська, пиз*а! Ты что бешенная? – нечаянно вырвалось у Зотова. – Больно же, бля...Слегка офонаревший тренер растирал задетое место ладонью.

– Не материтесь, Алексей Анатольевич! – резонно заметила надувшаяся и уже стоящая к нему вполоборота Олеся. – Не на картошке!

* * *

...Он был заворожен. Он жадно рассматривал голопузую, скорчившуюся от смеха Ирочку, а та, словно специально, повернула к нему свою молочно-смуглую попку. Половые губки слегка разошлись под ней и подрагивали в такт её захлебнувшемуся дыханию... На чуть заметной малиновой бусинке ее сладкого клитора блестела готовая соскользнуть капля девичьей хрустально-прозрачной росы...

– Мальцева, перестань! – Аттила с тяжёлым вздохом перевёл от неё свой растерянный взгляд. – Ты хохочешь, а из-за тебя тут Олеська кусается!

Тренер девчачьей команды покачал головой и подобрел, пытаясь сообразить, какой такой внезапный порыв пламенных чувств накрыл сегодня его и всех нимфеток команды. Но Олеська не дала ему долго раздумывать.

– Я, Алексей Анатольевич, – стремительно обернулась она, – Вас всего сейчас проглочу, если вы не перестанете называть Иришку по фамилии! Я же сказала, она любит вас, уже целых три месяца...

Заступница вдруг на мгновенье запнулась и тихо просопела:

– Неужели вам не понятно совсем?! Ну дайте тогда хоть пососать...

– Чиииво?.. – у замершего на вдохе Аттилы, едва хватило сил на уточнение им услышанного – внутри него резко напряглась и стала плавно

разворачиваться упруго-жёсткая стальная пружина.

Просительница не торопилась ничего уточнять. Правда, и тихоня Ирочка уже почти отхохотала. ..

Около десяти секунд тренер детско-юношеской спортивной школы олимпийского резерва переводил взгляд с одной своей воспитанницы на другую. Олеся, сделав вид, что виновата, но совсем непричём, рассматривала носок своей туфельки елозящий по плинтусу кафеля. А Мальцева, как Ассоль скрестив у себя руки на пояснице, томно и выжидательно смотрела в окно, навстречу пылавшему, как и она, солнцу.

«Померещиться же!», мелькнуло в голове у Аттилы, и он попытался в очередной раз двинуться к выходу.

– Нет, не "померещилось"! – и Леська снова умело остановила его. – Дайте!

Мужчина опёрся всей спиной о стену недалеко от приоткрытой возле входа двери, достал из кармана олимпийки отнятый у Митьки Перечина кожаный кисет-сигаретницу и нервно закурил. А затем, махнув рукой, одним рывком вывалил из трикушников наружу свой немаленький «факел».

Он не курил с пятого класса и теперь с наслаждением самоистязателя ждал приступа хорошо запомнившейся с детства тошноты от процесса. Леська и голая Ирочка замерли подобно двум «моделям образцам» для изваяния легендарной статуи спортсменки с веслом. И если куда смотрела Ирочка, было пока неизвестно, то распахнутые зеницы Гончар, созерцали исключительно лишь нервно прижимающийся к небольшому пупку ствол, с краснозалупленной, блестящей головкой. Зотов курил рывками, глубоко и в затяжку, ожидая с мгновения на мгновение отшибающего мозги приступа кашля... Но его почему-то не было, и даже обещанной сознанием тошноты тоже... Внутри, начала мягко прогреваться и не торопясь разворачиваться из льняной, в стальную, спираль. ..

Медленно приходя в себя, мелкая, как завороженная потянулась к нему рукой и обвила ладошкой крепкий, бархатный член. От долгожданного соприкосновения его перевитые вены слегка встрепенулись, а она, не сдержавшись в ответ, крепенько стиснула их своим кулачком – «Ага, попался, змей гаврилович, никуда ты теперь от нас не денешься...». Аттила чуть не захлебнулся в дыму и потушил о стену ставший бесполезным бычок. – Полегче, ну что ты опять... То кусаешь, то дергаешь! Целовать его надо!

– Ой, пардон сильвупле... – Ир, закрой дверь и иди сюда... Да не бойся... – закомандовала разбитная подружка, постепенно обретая дар речи.

– Алексей Анатольевич, можно, да? – прикрыв двери, голая Иришка вернулась к ним, и одним из торчащих на него розовых сосочков, касалась локтя, у покрытого шерстью предплечья.

Нагнув голову вниз, тот удивленно смотрел на увлечённо лизавшую ему Леську, и обречённо-серьёзно кивнул. Подкашивающиеся ноги почти не слушались его: тянуло то ли громко выматериться, то ли высоко взлететь... Иришка неспеша присела рядом с Олеськой, и осторожно просунула ладошку между её подбородком и большими овалами, ласково обхватывая любимого Зотова за отвисло-горячий мешочек у самого основания. Теперь её холодные сиськи плотно прижались к его ноге.

Олеся с нечеловеческим усердием возюкала своим маленьким ртом по отполированной надутой головке и смешно причмокивала от неумелых попыток всего его высосать. Балуясь, Ирка вдруг потянула за яйца сильней, отчего та вновь полностью вошла в Олеськин ротик, придавая её лицу крайне обворожительное и до жути юморное выражение. От таких потуг, у нее над верхней губой, даже выступил пот. Короткие рукавчики топа поплыли кругами под мышками, а по надутым щекам. почти до ушей, растекся нежный симпатичный румянец.

– Ффф-ух! – оторвалась она на миг и громко выдохнула. – Так здорово!.. Будешь?

Маленькая отличница предлагала подружке член, будто делилась с ней порцией купленного эскимо.

– Угу... А как? – спросила Мальцева, обладая вовсе не меньшими знаниями (буквально вчера, они вдвоём смотрели порнушку, втихаря утянутую у Олесиного брата). Просто характер у неё был куда менее решительный, и она всегда немного стеснялась...

– За щеку! – с нерешительностью любимой подруги Гончар боролась самыми экстремальными методами. – Целуй!

Она отклонила колотушку тренера в сторону и нагнула Ирку за плечи, придвигая поближе. Та чуть прикрыла глаза и шевельнула губами.

– Ага, вот так... – высунув язычок, Олеся смело водила пахнущей мускусом залупкой у неё по губам, а затем прижала голову подружки еще сильней. – Давай, соси!

Пугливая Ирочка, не открывая глаз и едва касаясь губами краешка, принялась легонько посасывать из ощутимо затрепетавшего в её ротике маленького отверстия. Но долго ей это делать уже не пришлось. Аттила вдруг весь напрягся, подобрался каменными ягодицами и отлетел. Мальцева, не моргнув даже глазом, продолжила стойко его сосать, начиная проглатывать ринувшийся к ней наружу молочно-кисельный поток, смакуя небольшими глоточками его горячий, и до конца еще непонятный вкус. ..

* * *

– Ир, ты что... – у восхищённой Олеськи, взлетели бровки, когда фонтан Аттилы иссяк, а вот у нее, наоборот, меж ног вспотели трусики. – Это же сперма!

– Да? – с немного глуповатым видом спросила Иришка, втягивая забрызганные губки, и по кругу облизывая их. – Ты же говорила «божественный нектар.

– Вот ты дуреха, это ж не я! Это в той старой книге было так написано! Хоть немного бы оставила... Вкусно или врёшь, как всегда?

– Не вру, отпад!

– Да ну????

Тренер возвращался в себя под мирно-возбуждённое чириканье у всё больше и больше потухающего факела.

– Так. А теперь обе – раком! – вдруг, скомандовал Аттила тоном, который обычно собирал в шеренгу разбросанную по площадке команду за пятнадцать секунд.

– Ой, нас кажется, сейчас будут е*пать! – как выяснилось, подобное Олеся могла изречь не только ворчливым шёпотом на тренировке, но и с нескрываемой ноткой явной обрадованности, послушно облокачиваясь на скамейку рядом с голой Мальцевой, и быстро задирая свою мини-юбку.

– Хер вам, не дождётесь! – в Алексей Анатольевича постепенно возвращалась вся его спортивная строгость.

Он присел перед зачинщицей на корточки и стянул с нее белоснежные трусики, почти до коленок. Они были промокшими в самом узком месте, чуть ли не до резинки. Маленькая писюша Леськи, едва прикрытая тонкими шелковистыми волосками, выглядела у нее, до неприличия по детски. Плотно сложенные в выпяченный бутон два валика чуть порозовевших от возбуждения губ, надёжно скрывали все прелести девичьего нераспущенного цветка. Мужчина слегка раздвинул мягкие полушария, и ее пизденка потянулась в стороны, слегка приоткрыв плотно стиснутый зёв, а крошечное розовое колечко в попе засияло разбежавшимися во все стороны морщинками-лучиками.

– Ай! Щекотно же!!! – она чуть не подпрыгнула, когда Аттила в первый раз поцеловал её в мягко-нежный и нераспустившийся бутон.

– Леська! Ещё раз заорёшь – всё отменится! – по всему, Алексей Анатольевич собирался тут не в бирюльки играть!

Его язык осторожно трогал плеву: вкус в ее глубине отдавал кислинкой и непривычно, до легкого напряженья в коленных чашечках, завораживал... Аттила медленно провёл языком от целочки до еле заметного копчика.

– А-а-ох! – Олеська вдруг вздохнула так громко, что стоящая рядом, в такой же позе, испугалась глазами.

– А теперь потерпи! – он вынул язык из неё и придвинулся к Мальцевой. – Ир, а ты чуть ниже попу опусти, а лопатки вверх!

Ирочке совсем стало неудобно. Она держалась за стенку и еле стояла на полусогнутых, сильно выставив попку назад. Он с минуту гладил по её твёрдым до дрожи соскам, любуясь на кудряво-приветливый распах её нежных раздвинутых створок. Довольно развитые лепестки малых губ алели возбуждённо-налитыми краями, обрамляя протяжную влекущую щель, а клитор, чуток залупляясь, пугливо выглядывал из небольшого кожаного капюшона.

Вторая пленочка встретила его сразу, на самом входе, и слегка пропустила внутрь кончик его языка обширным отверстием. Он жадно поцеловал Иришку взасос во влагалище и, спустившись чуть ниже, плотно охватил губами мягко пружинящий клитор. Красавица застонала, опираясь щекой о стену, и неожиданно почувствовала на своих губах робкие, неумелые губы подруги: Леська не выдержала, и приникла к ней ртом, пытаясь тоже украдкой поцеловать. От двойного удовольствия Мальцева распахнула и вновь закрыла глаза, а Олеськин язык стал лизать её по сомкнутым губам. Под попкой у Ирочки стало вдруг до того хорошо, что она замурлыкала. В едва слышном полустоне, она крепенько сжала в ладошках огромные лапы Аттилы, сомкнутые у неё на животе. Опытный в куни мужчина быстрее заскользил языком вдоль вздутого до предела, набухшего клитора, и Иришка мгновенно забилась в лёгких судорогах уже не первого оргазма...

Ну, а в это время Олеся дрочила себя вовсю, обхватив свободной рукой подружкину талию и целуя любимую Мальцеву уже во всё что попадалось под губы: в щёки, в шею, в плечи и в рот... Тренер снова вернулся к ней и накрыл губами её скользящий в писюшке пальчик, настойчиво отнимая у него совсем крохотный бугорок. Олеська тоже заурчала медвежонком и сильно прыснула ему в рот...

– Алексей Анатольевич... я... Ой-йёй! Ох!!!

Потом он усадил их обеих, расслабленных до нежного шёпота в ушах, на скамейку. Раскрыл им ножки и по очереди терпеливо долизывал, постепенно успокаивая пробуждённое страстное естество у своих юных и прекрасных вакханок...

* * *

Сползающая с лавочки Мальцева, почти сидела у него на плечах, когда у порога послышался грудной перекатывающихся в разных тембрах голос супруги Аттилы:

– Вот они где! Ирка, а я тебя разве этому учила, по-твоему, да?

Ирочка взволнованно и всё ещё слегка отрешённым взглядом посмотрела на нежданно вошедшую в раздевалку старшую двоюродную сестру.

– Ой, Светуль, нет!.. Это всё он!.. Я влюбилась... а он, знаешь, какой...

– Хммм... И какой же? – Светлана Пламенева была искренне озадаченной, стоя с едва начавшим округляться животиком пятого месяца над не отвлекающимся от девичьего лобка мужем, о котором ей возможно предстояло узнать ещё кое что, совершенно неведомое.

– Ну Свет! – решив взять огонь на себя, Гончар подскочила к ней и поправила край своей джинсовой юбки. – Не ругайся! Мы только один разок... попробовать!.. Мы нечаянно...

– Скажи ещё, что вы больше не будете! – жена Зотова, похоже, не очень-то доверяла бьющей через край сквозной честности Олеськиных томно-бездонных глазищ.

– Привет любимая! Присоединяйся, а то я уже пол часа как на взводе! – оставшись без сладеньких плюшек, Аттила выпрямился и предъявил из под треников вздыбленного коня.

– Что, прямо здесь? – от такого неожиданного поворота, Светлана даже растерялась. – А вдруг тётя Маша зайдёт? Она посмотрела по сторонам, затем на Ирку, и по родственному пригрозила той пальчиком: - Не дай бог, растрепаете, три шкуры спущу и голяком по миру пущу!

– Все хорошо дорогая, тут все свои, становись... – он уже целовал её в жаркий с улицы лоб и ловко, по привычке разворачивал к себе спиной.

– Лан, я вижу, вы тут совсем с ума посходили. .. – высокая, стройная Пламенева уже спешно перебирала длинными загорелыми ножками, стягивая через пыльные каблуки тонкую полоску чёрных ажурных трусиков и как ленивая кошка, прогнула спинку...

По каким-то внутренним своим убеждениям в период беременности, начиная с третьей недели, Аттила имел супругу лишь в зад. С тех пор, попа жены была настолько разработана и развита им, что впускала его в себя с не меньшей охотой, чем закрывавшаяся на девятимесячный перерыв, короткошерстная и по-восточному узкая лилия, её смуглой норушки. А вот для застывшей рядом Олеськи этот способ был вообще совершенно невиданным и неожиданным открытием...

– Ой, вы что! Не туда! – до этого Гончар думала, что подобное возможно лишь только в фантазиях услышанных от мальчишек, и в их образных преувеличениях; с распахнутыми от удивления глазами она смотрела, как надутая фиолетовая головка тренера напористо упирается в морщинисто-коричневое колечко между булочек женщины.

– Не ори.. Иди ко мне! – загнутая рачком Светка потянула её за спущенные трусики на себя и поставила перед своим лицом, целуя в голый пупок.

Обожающая щекотку Олеська захихикала, а подружка заняла её место рядом с тренером, который медленно разминал Светкин тугой вход своей залупкой.

– Иришка, а ну-ка смажь! – Пламенева нырнула рукой в свою валявшуюся на полу сумочку и протянула младшей сестре тюбик с питательным кремом.

– Что? – не поняла Ирочка, но старшей некогда было повторять: она уже самозабвенно сосала прямо через тонкую хэбэшку топика Олеськины маленькие сиськи.

Ирэн, как сомнамбула присела, и выдавила немножко крема на краешек пальца, вопросительно уставившись на ничего не замечающего вокруг Аттилу. Тот, не отводя взгляда от крепко сжатой в руках жениной жопы, лишь немного повёл в сторону торсом, подставляя Мальцевой чуть не под носик качающийся корень, отчего ей нестерпимо захотелось повторить с полчаса назад произведённый ею эксперимент, конечно же с долгим поцелуем в большую головку. Судорожно сглотнув, Ирочка подрагивающими кончиками пальцев помассировала блестящий ало-фиолетовый шарик. Горячий и упругий, он снова привёл малую в экзальтированное состояние, от чего она осторожно сжала его, ощущая упругую мягкость невиданного ею ранее живого тела.

– А теперь и там...давай! – мужчина кивнул ей на оголённую и растопыренную им попенцию супруги. Девочка набрала ещё немного крема и неспеша потёрла тёмно-коричневое углубление сфинктера.

Аттила подхватил её сжатую ладошку и толкнул чуть вперёд. Иркин средний пальчик тут же прошел до третьей фаланги прямо в горячую глубь. – Ой!.. – аккуратней там! – выглянув из-за плеча, прошипела Светка. Муж послушно выдернул его назад и нагнул к обрамлённой чёрными волосками щелочке, уже давно изнывающей по любви от ползающего на верху члена.

– Готова? Сожми сильней! – Аттила ласково погладил свою возлюбленную от попы и вдоль по покатым бёдрам.

На глазах у изумлённой Ирули, блестящая и сминаемая от напряженья головка, не ведая преград, с напором полезла в плотно сжатое Светой очко.

Светке уже хотелось до безумия, она натужено напряглась и изо всех сил поджала неуёмное дно.

– Ага, вот так!!! – как на старте, звонко вздохнул страдалец.

Крепко сжатая, шикарная пока, в один миг мелькнула звездулькой и оказалась насаженной на весь крепкий сталактит, фактически до основания. Тонкое колечко привычно и забористо сжало гостя возле самого не шелохнувшегося мешочка, и Аттила размеренно закачал ходуном в покрытой легкой испариной заднице.

Женщина повисла на Олеськиной шее и со вкусом урча, сосала ее нижнюю губу, прижимаясь своей голорозовой грудью к оставленным мокрыми пятнам на топике у подружки сестры.

От приятного трения пары сосков, Олеська лишь тихонько повизгивала, а Ирочка осторожно взяла Аттилу сзади за трепыхающиеся яички...

Дольше сдерживать свой пыл Аттила уже не мог. Он резче задвигал голым торсом, вколачивая туда весь ритм ускорения при свободном падении. – Еби. .ебическая сила, как хорошо! – стонала Светка, и словно велосипедистка на треке, столь же стремительно закрутила своими монолитными бёдрами в ответ.

– Уг-гууух!!! – в последний раз Аттила вошёл так глубоко, что чуть ли не слился с супругой в одно липкое целое: где-то в глубине нее брызнул фонтанчик, наполняя шелковистый живот кокон тёплым, мягким покоем, а снаружи истекая пенкой, и ловя разведенными створками его красные, пасхальные яйца, в долгожданном оргазме, завальсировала ее кофейная лилия.

– Светуль, ну ты хоть кончила? – минут через пять, с распухшей нижней губой, Леська не выдержала и задала ей по детски-глупый вопрос.

– Да нет... Орехов пощёлкала... – улыбнувшись и потянувшись, жонушка обвила шею сидящего рядом с ней муженька и прильнула к нему в поцелуе: – От Алёшеньки, я всегда в экстазе и люблю его! Обе напарницы хоть и заценили это, но и сами были бы не прочь оказаться на ее месте. И поэтому у кое-кого созрел коварный план.

– Свет, а можно мы к вам в гости придём? – Олеся сжимала в руке ладошку Ирочки Мальцевой и пыталась заглянуть к довольной самке в глаза.

– В роддом что ли? Всей командой? – смеясь лишь внутри, Светка, взглянула осоловевшими от счастья очами на двух присевших перед ней малолеток.

– Ну... Светик семицветик!

– Мала ты вообще-то ещё... – та с напускным строгим сомнением закачала головой. – Видишь, даже хотюн ещё не вырос. ..

Она мягко скользнула ладошкой меж расставленных юной спортсменкой ног и нежно ущипнула её за верх полудетской писюльки, слегка коснувшись ее почти неуловимого клитора.

– Ну, Пожалуйста...Светулечка, нам так очень хочется!! – теперь жалобно завыли уже обе.

– Хорошо, валяйте... – неожиданно легко согласилась она, склоняясь головой на плечо Атилы. – У меня как раз завтра будет торт ко дню рождения Барсика... Только напомните мне хоть за полчаса, чтобы я трусы переодеть не забыла... Как ни как, гости!

...От последовавших на прощанье поцелуев, он взлетел над согретою тёплым вечером школой навстречу лучам разыгравшегося в своём оранжево-пламенном буйстве весеннего или быть может осеннего солнца. Он так и не успел точно определиться с переливающимся здесь ласковым временем...

P.S.S. Есть продолжение этого рассказа, если посчитаю нужным, обязательно опубликую.

С уважением к читателю. Ваша Goddes