Этюд в багровых тонах

Давным – давно, в иные лета,

Не помню где, у речки где – то,

Девица красная жила,

Не замужем она была.

Хотя и думала о друге,

Но, что поделать, коль в округе,

Куда ни кинь – одна лишь пьянь,

А кто не пьющий – вовсе дрянь.

Нашла, для виду, мужика,

Ну, а до свадьбы, от греха,

Сидела дома и от скуки,

Чтобы занять хоть чем – то руки,

Частенько терла клиторок.

Забава эта, видно, в прок

Пошла ей, девка расцвела.

Мать Красной Шапочкой звала,

Не только за ее красу,

За стать, манеры и косу,

А потому, что с малолетства,

С сопливого, так скажем, детства,

Носила красное она.

Положим, не ее вина,

Что вся страна под кумачем.

Цвет тот покойным Ильичом

Был обозначен доминантно.

Потом крутнули все обратно,

Другое знамя распласталось,

Ну, а материя осталась.

И так ведется на Руси,

Чего навалом – то носи.

Но дело собственно не в этом.

Одним прекрасным утром, летом,

Послала Красну девку мать

Презент бабуле передать.

"Смотри сюда, – сказала дочке, –

Здесь в сумке капли и примочки,

Виагра, для чего не знаю,

И что совсем не понимаю,

Резиновый огромный член.

Старуху скоро тронет тлен,

А все туда же, вот ведь блядь".

В конце не удержалась мать.

Девица, заплетя косу,

Сказала: "Ладно, отнесу.

У них там, хуже чем у нас;

Дед откровенный пидорас,

Да что там, чистый зоофил.

Раз как – то телке засадил,

Так отвалилися рога".

"Ну, это полная "пурга", –

Смеясь, заметила мамаша, –

Но все же кровь родная наша".

Тут мама дочь поцеловала,

А, на прощанье, наказала:

"Панаму красную надень,

Сегодня будет жаркий день".

"И вот еще, – сказала мать, –

Не вздумай по пути давать.

Там всякой шушеры полно,

А на уме у всех одно –

Как бы поглубже засадить,

Да ладно, мне ль тебя учить".

Тут Красна Шапочка вздохнула,

Трусы в горошек натянула,

Панаму красную нашла

И вдоль по улице пошла.

Глядь, у околицы Волчара,

Стоит и щарится, сучара:

"Куда, подруга, держишь путь?

Могли бы мило отдохнуть.

Я, право, парень хоть куда:

При мне и яйца и елда,

Клянусь, доставлю наслажденье.

И хоть бытует убежденье,

Что гаже Волка зверя нет,

Однако, сделав мне минет... "

Тут Красна Шапочка вспылила:

"Ты что несешь с утра, мудила?

Похоже только что с попойки.

Я родилась не на помойке,

В роду вокзальных нет блядей,

А что же до твоих идей,

Мне что ли нюхать твои яйца?

Да лучше отсосу у Зайца.

Он подмывается раз в день,

Тебе же подтереться лень.

Не мылся почитай весь год,

А ведь туда же – пенис в рот.

С зубами полная беда,

Поди не чистилникогда?

Каков прикус, каков оскал,

Ты что с утра гудрон жевал?

Иди – ка, милый, к матерям,

А то, ей – ей, в промежность дам.

К тому же, я имею друга

Не твоего, замечу, круга.

Красив собою, ловок, статен

И в обхождении приятен.

Читает Байрона и Кафку,

А ты де хером бьешь об лавку

С утра до ночи, день за днем.

Да я скорей с трухлявым пнем

Найду, о чем "перетереть",

Ну, а с тобой дела иметь,

Выходит, что себе дороже.

Ну, что ты, Серый, скорчил рожу?"

Услышавши сию тираду,

Волк, оперевшись об ограду,

Задумался, наморщив лоб.

Ведь он в лесу всех п... б:

Лису, Зайчиху, даже Белку

И вот теперь, видали целку?

Не тот прикус, не тот оскал,

В гробу он это все видал.

Да вовсе не в прикусе сила,

Еще б про кариес спросила.

Кому, вообще, какое дело,

Когда и где купал он тело?

И этот глупый разговор,

Что, дескать, жопу не подтер.

Но промолчать, так значит сдаться,

И, чтобы как – то оправдаться,

Напомнил Волк, что он недавно,

В ручье купался очень славно,

Причем, тому свидетель есть...

"Да то ж на жопу можно сесть, –

Заржала в голос леди в красном, –

Про случай этот я прекрасно

Наслышана, как и про то,

Что ты, неведомо за что,

Козленка в анус отымел

И, после этого, посмел

Сказать, что парень "голубой"

Да, что мне говорить с тобой?

Вообще, я к бабушке иду,

А ты бы, Серый, шел в манду".

Волк призадумался слегка,

В нем оскорбили мужика.

А виданное ль это дело,

Чтоб потаскуха так посмела

Отбрить хозяина округи?

"Ну, погодите, милы други,

Еще не все я вам сказал".

И Волк по тропке поскакал.

Не зря он изучал округу,

Девица побрела по кругу,

А он рванул через кус

ты,

Срезая около версты.

Слегка запыхавшись с дороги,

Волк, для чего – то, вытер ноги

И начал барабанить в дверь,

В штанах его проснулся "зверь".

Однако, где – то минут с пять,

Пришлось под дверью подождать.

Ожил на стенке домофон

И он услышал хриплый стон:

"Кого еще с утра несет?

И так, с похмелья, всю трясет".

Волк почесал за левым ухом

И выпалил единым духом:

"Вам телеграмма из собеса,

По поводу покупки леса".

"О, Боже правый, что за чушь?

Такое лишь придурок муж

Мог, с бодунища, замутить,

Придется видно дверь открыть".

Лишь Бабка щелкнула ключом,

Волк, напрочь, выбил дверь плечом.

А дальше было, как в романе;

Поставил раком на диване

И вдул ей, как хватило сил.

"Ты что, милок, герантофил?" –

Спросила ласково Старуха,

Вочару потрепав за ухо.

Видать, она была не прочь

С ним провести и день, и ночь.

Но Волк пришел не для того,

Чтоб драть здесь походя кого,

А потому и кончил сразу.

"Ну, ты, Волчара, и зараза, –

Озлилась Бабка на него, –

И так вокруг нет никого,

Чтобы заправил промеж ног".

Такого слушать Волк не мог.

Схватил ее за воротник

И запер до поры в нужник.

Сам быстро влез под одеяло,

Где Бабка до того лежала,

И притаился в ожиданье,

Не в силах подавить желанье,

Скорее внучку завалить.

Тут кто – то начал в дверь звонить,

А дальше было, как в кино.

"Входи скорее, жду давно".

Дверь потихоньку отворилась

И на пороге появилась

Краса девица – та кого

Волк жаждал более всего.

Он выскочил с под одеяла,

Чего она не ожидала,

И лишь смогла пролепетать:

"Неужто Волк, твою не мать?"

"Конечно я, вопросов нет,

И ты мне сделаешь минет,

Теперь то отведу я душу".

И Волк схватил ее за уши.

Тут возвращались с дискотеки

Простые парни дровосеки.

Решили к Бабке завалиться,

Чтобы немного похмелиться.

Зашли без стука, как обычно,

Ведь с ней знакомы были лично,

Да что там, был один из них,

Для Красной Шапочки жених.

И что же видят – бой без правил:

Волк Красной Шапочке заправил

За щеку свой багровый член,

Да так, что со своих колен,

Она подняться не могла.

"Я не пойму, что за дела? –

Во гневе заорал жених,

Волк, тут же, как агнец, притих. –

Я спрашиваю крайний раз,

Что этот драный пидорас?

Здесь делает с моей чувихой?"

Тут стало в комнате так тихо,

Что слышно было, как перо

На кухне падает в ведро.

Обходят Волка с трех сторон.

"Тебе бы, милый, драть ворон". –

Смеясь, сказал один из них.

И, в тот же миг, подлец жених,

Ударил сзади промеж ног.

Волк подскочил под потолок

И заметался по углам,

Хотел удрать, да где уж там.

Пинали все, кому не лень,

И он, как загнанный олень,

Забился, наконец, в углу,

Свернувшись тряпкой на полу.

А Красна Шапочка, подлюга,

Обняв за шею мила друга,

В уста его поцеловала

И, с придыханием, сказала:

"Спасибо вам за все, ребята,

Ведь право я не виновата,

Что этот шелудивый гад

Мне вправил в рот, а Бабке в зад.

Забрался к ней сюда, как вор... "

"Вот падла и старухе впер. –

Со злостью, вымолвил жених, –

Ну, что ты там в углу притих?

Лежишь, как заяц под кустом,

Дрожа осиновым листом,

А ведь еще сродни собакам.

Ату его, ребята, раком!"

Что было дальше, вспомнить жутко.

Домой он брел, как – будто утка,

А дома новая напасть.

Волк не успел в кровать упасть,

Жена вернулась с магазина

И, как была в руке корзина,

С порога, врезала меж глаз:

"Ты что же, серый пидорас,

Опять за старое, козел?

Уже по лесу слух пошел.

Жены тебе конечно мало,

Так получи же по сусалу".

На этом занавес прикроем.

Скажу лишь, что до ночи воем

Был полон лес и вся округа.

Волчица скалкой мила друга

Гоняла по всему дому.

Что было дальше, никому

Та тайна так и не открылась.

А Красна Шапочка женилась

На Лесорубе в тот же день.

На свадьбу все, кому не лень,

Гурьбой веселой завалили,

Без малого, неделю пили.

Лишь Волка не было, хотя,

Он нынче тихий, как дитя.

Сидит у дома под кустом,

Носочки вяжет, шьет крестом,

Теперь из дома ни ногой.

Лишь изредка, протяжный вой

Доносится из чащи леса,

Напоминая, что повеса

Еще на свете жив пока.

Ну ладно, отнялась рука

И сказке, по сему конец,

А тот, кто слушал – молодец.

Стас Маховский