Эксклюзивная стерва

Лика, несомненно, была самой эффектной девушкой на пляже, Стройная блондинка в ярко-красном «мини-бикини», она, словно магнитом, притягивала взоры мужчин. Почти вся поверхность ее тела была отдана ласковым лучам южного солнца. Я тоже не спускал с нее восхищенного взгляда.

*Хороша! Не правда ли? Копия Бритни Спирс! — сказал мой школьный товарищ Петя Федулов, расположившийся рядом на песке.

*Слов нет. Супер! — ухмыльнулся я.

 — Хочешь, познакомлю? — повернулся ко мне Петя, видимо, заметив проблески тоски в моих холостяцких глазах.

 — Ты же сам не знаком с ней.

 — Пустяки...

 — А как ты себе это представляешь?

 — Запросто. Подойду и скажу, что ты «Белый медведь», прилетевший с севера, жаждешь познакомиться с красивой девушкой, — хлопнул меня по спине молочного цвета Федулов.

 — Ну, а она, не будь дурой, пошлет тебя подальше вон тех буйков, — ответил я.

 — Это почему же?

 — Да кто же в наше время знакомится таким допотопным способом?

 — Ладно. А как ты собираешься это сделать? — надул пухлые губы мой друг.

 — Не знаю. Вот если бы она тонула, а я спас, то от знакомства никак не отвертеться. Самый верный способ...

Словно услыхав это, девушка встала, вошла в воду и размашисто поплыла к буйкам.

 — Похлеще дельфина плавает, — завистливо заметил Федулов.

 — Да-а-а. Такая сама кого хочешь спасет, — безнадежно махнул я рукой.

 — Вот, если бы кто-то пристал к ней, а ты, разыграв этакого современного Дон-Кихота, освободил ее, то тогда... , — продолжал размышлять Петр.

 — В этом что-то есть, — согласно кивнул я. — А чего ты-то уклоняешься от знакомства с ней? Тебе она вмиг кучу пацанов нарожает... Фигурка у нее — супер...

*

Шутишь? Ты что забыл, что после той аварии на атомоходе от меня не будет детей? А для тебя такой эксклюзив в самый раз, — насупился Федулов.

*

Прости, друг, — я положил руку на его колено и извинительно заглянул в глаза.

Девушка вышла из воды. По ее бронзовому телу стекали сверкающие капли. Она

подошла к разостланному на песке покрывалу и наклонилась к полотенцу, но на нем уже стояла огромная ступня моего друга. Федулов нагло улыбался.

*

Уберите ногу, — нахмурилась девушка.

*

А то, что будет? — похотливо уставился на нее Федулов.

*

Пожалеете...

*

Ой, ой, ой, — раздалось в ответ, и Петр слегка шлепнул ее ладонью по аппетитной ягодице.

«Пора!», — решил я, приподнимаясь. Но что это? Федулов, нелепо взмахнув руками, грохнулся на песок.

«Стоп! Табань! Ничего себе приемчик! Наверняка каратистка» — прищелкнул я языком, опускаясь на свое место.

*

А на вид такая хрупкая девушка, Вот бы никогда не подумал, — потирал ушибленный затылок Федулов. Полежав немного, он встал и опять направился к ней. Приложив ладонь к груди, тихо выдавил: «Пардон!». Вернувшись, прилег рядом и сказал:

*

Слушай, старик, сейчас как раз самый удобный момент для знакомства.

*

Гы-ы-ы!!! Я что-то не испытываю жгучего желания пропахать песок фейсом.

*

Чудак! Не знаешь ты глубин женской души. Я сейчас извиняться ходил и знаешь, что я увидел в ее глазах?

*

Гнев саламандры...

*

Сострадание и полное раскаяние, дурень.

*

Шутите, парниша?

Но Федулов встал и снова направился к девушке. Он присел рядом и что-то сказал ей, слегка махнув ладонью в мою сторону. Девушка улыбнулась и согласно кивнула.

*

А ты говорил, старый способ, — усмехнулся Федулов, когда мы возвращались домой.

*

Хорошая девушка. А какая умница! Ты — молодец, что нас познакомил, — восторженно обнял я друга.

... Вечером, не знаю почему, но ноги сами привели меня к палатке Лики. В ней горела свеча. Осторожно заглянул и увидел ее полностью нагой: девушка переодевалась. При одном только взгляде на нее, все мое мужское естество тут же проснулось, сделав стойку, словно гончая, обнаружившая крупную дичь.

*

Можно? — кашлянул я.

*

Конечно, — улыбнулась она.

*

Я не помешал?

*

Наоборот. Вы купаетесь ночью?

*

Гм...

*

Это же так красиво!

... Мы плыли брассом, любуясь вспыхивающими огоньками, сверка

ющими у рук.

Море светилось. Я подплыл к ней сзади и пустил руку от пятки до колена. Она перевернулась на спину. Я сунул руку между ее ног. Она слегка раздвинула их, пропустив ладонь, а потом сжала ее, Я проник под ее плавки и погрузил палец в тело. Она застонала.

*

Тут отмель. Давай станем на ноги, — предложила она.

Мы стояли по грудь в воде, лихорадочно стаскивая плавки. Освободившись от них,

прильнули друг к другу, и тут она, поддавшись вверх, забросила ноги на мои ягодицы, сильно сжав их.

*

Смелее! — еле выдохнула она, затыкая мой рот поцелуем.

Я ухватил свое могучее «орудие» и, как копье, вонзил в нее. Она вскрикнула, но тут же лихорадочно заработала тазом.

«В воде заниматься сексом намного легче», — вспомнил я одно из поучений Федулова и теперь убедился в его правоте. Я, дергаясь, старался как можно глубже засадить ей, а она стонала и кусала мои губы, щеки, шею. Ее гибкое тело требовало одного — удовлетворения. Наконец оно наступило. Она забилась в моих объятиях, как крупная рыба на крючке и, громко вскрикнув, обмякла, повиснув на моей шее.

*

Спасибо, милый! Никогда мне не было так хорошо...

... Мы поплыли к берегу. В палатке было тепло и уютно. Где-то в траве трещал сверчок. Выпив и закусив, мы с нетерпением вновь набросились друг на друга.

Работали так, что надувной матрас под нами тяжело охнул и испустил дух. Страстные поцелуи, вперемежку с горячими клятвами о вечной любви, сопровождали наши усилия, награждавшие друг друга щедростью тел. Но где-то далеко в душе шевельнулся червячок сомнений в искренности клятв. Она в этот момент так профессионально работала, что я пожалел свое копье, которое она чуть не сломала. Она целовала меня везде, где только могла достать. Видя, что я от изнеможения никак не могу кончить, Лика развернулась на сто восемьдесят градусов, улеглась сверху, погрузив моего «мальчика» в свой страстный, пылающий желанием рот. По ее широко раздвинутым и подрагивающим ногам я понял, что и она хочет такого же. Я притянул ее к себе и стал исступленно целовать ее между ними, стараясь выпить ее всю, без остатка. Наши тела нервно колотились и, наконец, мы оба так страстно сжали друг друга, что я испугался, как — бы не раздавить ее. Ее вскрик в ночи был похож на крик раненной птицы, а мой — смахивал на урчание удовлетворенного медведя, сытно пообедавшего задранным кабаном в таежной глуши.

... Мы лежали, удовлетворенные и счастливые, на вершине горы, называемой «Человеческое Счастье». Но незаметно червячок сомнений продолжал сверлить мой мозг:

«С такой страстной женой долго не протянешь. А потом пойдут измены, обоюдные упреки и сплошное взаимное вранье», — подумал я, убирая руку, которой еще обнимал ее вспотевшее тело. Она, казалось, только и ждала этого и тут же отвернулась от меня. Я израсходовал почти все, что у меня было, а ей, как мне показалось, всего этого было мало...

Проснувшись утром, повернулся и увидел, что она уже не спит, активно работая между ног толстым длинным огурцом, который вчера она предусмотрительно отложила в сторону. Глаза ее напряженно смотрели в потолок, а губы страстно жестикулировали в такт каждому движению руки.

«Стерва! Неужели тебе Моего не хватило?!» — подумал я и притворился спящим, боясь нарушить этот ее напряженный, интимный процесс. За палаткой раздался тихий свист. Лика вздрогнула, отложила огурец и, подтянув плавки, вылезла из палатки.

 — Ну как он? Не оскандалился? — раздался чей-то едва слышный шепоток.

 — Нет. Парень классный, только одна беда: член коротковат, — прошептала она в ответ.

 — Меньше моего?

 — Угу.

 — Давай примерим, пока он дрыхнет, — тихо хихикнул гость.

 — Можно подумать, что раньше не мерили...

 — Чудачка! Все познается в сравнении, как верно сказал классик, — ответил он, и они завозились в траве.

«Гадина! А я — то думал, что ты Эксклюзивная Стерва, а ты — просто среднестатистическая блядь...», — досадливо подумал я, и, приподняв противоположный край палатки, тихо покинул ее.

... Через два года я снова приехал на юг, к морю. Зашел к старому своему приятелю Федулову, позвонил. Дверь мне открыла смутившаяся Лика, за подол халата которой держался черноволосый мальчуган, весьма смахивающий на меня... Он протянул свой миниатюрный пальчик в мою сторону и вдруг сказал: «Па-па... «.

Эдуард Зайцев