Четверг, пятница и суббота (Перевод с английского)

Вообще-то я начал размышлять о своём браке еще до того, как появилась эта фотография. Вот уже шесть недель Шеннон была сама на себя не похожа. А последние несколько дней были особенно напряженными — и я был почти уверен, что ее чертова сестра Нита была как раз в самом эпицентре событий.

И тогда я получил фото.

****

Я был за городом. Просто в этот раз работы было больше, чем обычно. Главный блок системы охлаждения в Университете Пердью вышел из строя, а их специалисты так и не смогли устранить проблему. Так получилось, что в компании Frаziеr HVас, где я работаю, есть два высококвалифицированных инженера, способные справиться с подобными чрезвычайными ситуациями. К тому же была моя неделя работы по вызовам, поэтому я прибыл в Вест-Лафайет во вторник к вечеру и пробыл там до четверга. Около 21:00 мы наконец решили проблему. Я поужинал в университетском городке и примерно к 22 часам был в номере отеля, полностью вымотанный. Перед сном я отправил Шеннон быстрое сообщение, сказав, что собираюсь выспаться, а утром закончить тестирование системы и отправиться домой. Я скучал по жене и надеялся увидеть ее в пятницу за ужином.

С космической скокростью приняв душ и готовясь ко сну, я заметил сообщение от Роланда Брутона, моего лучшего друга из Frаziеr. К сообщению, в котором говорилось следующее - <еm>Прости, чувак — я сделал это фото сегодня вечером в саsа оlе. Позвони мне, если захочешь поговорить - была прикреплена фотография.

В хорошо знакомом мне ресторане за столиком на двоих сидела красивая пара. Мужчина и женщина наклонились друг к другу, положив локти на стол и сцепив руки между собой. Они не отрывали пристального взгляда друг от друга. К сожалению, этой женщиной была моя жена Шеннон, а ее спутником был Эрик Честертон, один из ее сотрудников в библиотеке оSU.

Мне никогда не нравился Эрик. Он был в некотором роде занудным, напыщенным парнем. Но трахать мою жену? Я определенно не подозревал об этом. Да, признаюсь, в последнее время я беспокоился о нас в связи с ее странным поведением, но списывал это на влияние ее злобной сестры. Мне и в голову не приходило, что она может изменять мне, тем более с таким придурком как Эрик.

Чувствуя, что просто сидя там, я приду в еще большую ярость, я выключил телевизор и позвонил Роланду.

— Привет, Бен, — грустно сказал он — Извини, что испортил твой вечер.

— Да, я тут гуляю на вечеринке в Вест-Лафайете, — ответил я и сделал паузу — Вот дерьмо! Роланд, я думаю, тебе стоит рассказать мне о том, что ты видел.

— Мы с Эмили пошли на ужин в саsа оlе. Вечер был отличный, и мы почти закончили, когда увидели их — они были на другой стороне ресторана. Эмили заметила их первой и сказала: «Черт возьми, Ро, этого не может быть. Это ведь не может быть Шеннон?»

— Пару минут я просто смотрел, не зная, что мне делать, а затем снял ту фотографию. Могу тебе сразу сказать — они не целовались, не кормили друг друга из тарелок или чего-то в этом роде — они были просто серьезны, сосредоточены друг на друге, как на фотографии, — он вздохнул — Мне очень жаль, Бен.

— А вы с Эмили видели, как они ушли? Есть идеи, ушли ли они вместе или куда направились?

— Мы наблюдали за рестораном из нашей машины в течение нескольких минут, но они так и не появились. Видимо, их рандеву слегка затянулось. В конце концов мы просто уехали, и я отправил тебе сообщение с фотографией. Прости, что мы не дождались их. Возможно, они только делали заказ и это могло затянуться неизвестно на сколько времени, а у нас дети, ты же знаешь.

Воцарилась тишина. Думаю, он знал, что мне сказать, не больше, чем я ему. Наконец он проговорил:

— Я знаю, что это отстой, чувак. Эмили хотела, чтобы я сказал, что она крепко тебя обнимает. Она чертовски злится на Шеннон.

— Ты знаешь, я тоже. Хотя пока я еще не осознал всего, но уверен, что буду харкать кровью через несколько часов.

— Работа в Пердью закончена? Когда ты сможешь вернуться домой?

— Да, утром мы проверим систему, а потом я поеду обратно. Хорошо, что у меня есть четыре часа в машине, чтобы остыть и напомнить себе, что не надо забивать ее до смерти торцевым ключом.

Он усмехнулся. Я бы никогда не ударил Шеннон, и Роланд знал это.

— Слушай, чувак, я.... ну, мы с Эмили говорили об этом. Это может быть преждевременным, но... если тебе нужно место, где можно приземлиться на время, у нас есть комната для гостей, и она твоя. Ты знаешь, ребята были бы рады видеть тебя.

— Спасибо, Роланд. Дружище, действительно спасибо. Я понятия не имею, что мне делать, но буду иметь вас в виду. Я просто еще не понял до конца, понимаешь?

Мы тихо поговорили еще пару минут, а потом я положил трубку. Я выключил свет, лег и, к своему изумлению, почти мгновенно отключился.

****

Идеальных браков не бывает, верно? Я чертовски любил Шеннон и заботился о ней, как мог вот уже семь лет (первые три года мы встречались, а последние четыре были женаты), но всегда можно найти проблему. Если верить популярным книгам, два главных вопроса в отношениях — это деньги и секс. Так вот я всегда считал, что мы хорошо справлялись с этим. Ни один из нас не был расточительным, а секс по-прежнему был также важен, как и в первые месяцы наших отношений. Да, разумеется, первая страсть поугасла. Но пусть близость стала более рутинной — не такой удивительной или жаркой — всё же Шеннон тянулась ко мне почти так же сильно, как и я. Я никогда не чувствовал, что она устала от меня или что ей надоело то, что мы делали в постели.

Нет, вопрос был не в деньгах или сексе — у нашей проблемы было конкретное имя. Её звали Нита. Ей было 35 лет — примерно на четыре года больше чем мне и Шеннон — и она была властной, надменной и лживой занозой в заднице. В этом отношении ее муж Алекс тоже не был пай-мальчиком — он был симпатичным юристом, который думал, что его дерьмо не воняет, — но, по крайней мере, мне не приходилось его часто видеть.

Как ни странно, это прозвучит, проблема была еще и в том, что Шеннон обожала свою старшую сестру, и Нита постоянно торчала у нас дома. О, она всегда была полна... хм... скажем так, советов по поводу того, как нам следует поступать.

— О, Шеннон, было бы гораздо разумнее поставить посуду в ЭТОТ шкаф, а специи перенести СЮДА.

— Неужели Бен ВСЁ ЕЩЁ готовит на газовом гриле? Древесный уголь намного лучше для вкуса мяса!

— Девушка, это зеленое кресло (мое любимое кресло в гостиной) ДАВНО ПОРА выбросить. Это просто трейлер-парк!

Улавливаете мою мысль, не так ли? Как же меня бесило то, что Шеннон никогда не отправляла свою сестру в далёкое путешествие! Я думаю, что это типично для младших и старших сестер, по крайней мере, иногда.

Но самое худшее — я избавлю вас от длинного списка других грехов Ниты — было то, как она хулила меня, причем всегда за моей спиной. При мне она была тошнотворно мила, постоянно повторяя о том, насколько Шеннон повезло со мной, какой я внимательный, что я мастер на все руки в доме — бедный Алекс не мог даже поменять лампочку — и т. д.

Зато мне не раз приходилось слышать, как она унижала меня, когда думала, что они одни. Однажды она пила кофе с Шеннон на нашей кухне, когда я тихонько вошел в дом с заднего хода — то утро для меня началось с пробежки.

— Шеннон, детка, ты знаешь, я люблю тебя. Но Бен... он немного грубоват. Он далеко не так красив, как Кристофер или даже Том. А с ними у тебя были такие перспективы! К тому же, у него высшее образование, а что он делает? Занимается тем, что должен делать простой рабочий! Честно говоря, ты могла бы найти кого-нибудь гораздо лучше!

Я не мог поверить, слушая эту чушь! И мы были женаты уже почти два года в то время! Нита убеждает Шеннон вернуться к ее старым парням?

А однажды она буквально сказала следующие слова:

— Ты ведь не собираешься заводить с ним детей, не так ли?

Но, блядь! — пять минут спустя она улыбалась мне в лицо и говорила:

— Эй, Бен, Шан и я просто сплетничаем о том, какой у нее прекрасный муж!

Чертова сука.

Как вы понимаете, у нас с Шеннон были свои споры по этому поводу. Она успокаивала меня, но ничего не сделала, чтобы это остановить.

— Детка, Нита на самом деле не такая уж и плохая — она тебя любит! Ты просто слышишь одно, а я — другое.

— Ты точно не собираешься заводить с ним детей? Как ты можешь позволять ей так говорить? — я в ярости ходил по спальне. Мне серьезно казалось, что я сойду с ума.

— Дорогой, она просто выпускает пар. Она любит тебя, ей просто нравится... Я не знаю... дразнить тебя. Это ничего не значит.

Та ссора была одной из худших. Я выплюнул несколько отборных непечатных слов, вылетел из дома и шесть часов сидел с моим приятелем Рафаэлем, барменом в «У Боба». Когда я вренулся домой была уже полночь. Шеннон спала в нашей постели, отвернувшись от меня. А утром мы едва сказали друг другу «доброе утро» и «есть еще кофе?», и так продолжалось пару дней. Конечно, постепенно наши отношения наладились.

К сожалению, проблему с Нитой мы так и не решили. И вот что было для меня удивительнее всего: я знал, что Шеннон любит меня, но не мог понять, почему она хоть раз не пошлёт свою гребанную сестру, не одёнет ее при подобных выходках. Все, что я мог сделать, это как можно дольше избегать Ниты, находя причины убраться из дома, когда она приходила. И как можно меньше обсуждать ее с Шеннон.

Как я уже сказал, последние несколько недель перед поездкой в Вест-Лафайет были особенно напряженными. По какой-то причине Нита была рядом больше, чем когда-либо — казалось, что почти каждый гребаный день они с Шеннон подолгу разговаривали на кухне, когда я приходил с работы. И по этой, или по какой-либо иной причине, моя жена стала холодна и отдалилась от меня.

Шеннон знала, что лучше держать свою сестру подальше от меня, поэтому я понятия не имел, что происходит. Было ясно одно — что бы ни случилось, это крайне негативно отразилось на нашем браке. Наше общение с Шеннон в тот период было вежливым и спокойным, но кто, черт возьми, хочет быть «вежливым» со своей женой? Она выглядела настороженной, а секс сошел практически на нет. Самое большее, чем Шеннон «порадовала» меня за эти несколько недель — это обычные объятия. Наконец, атмосфера в доме стала настолько странной, что я почти перестал приближаться к ней.

Наверное, я не самый лучший парень в мире. Я не умею разговаривать по душам. Тем не менее, я несколько раз я пытался поговорить с женой.

— Милая, тебя что-то беспокоит? Нам нужно о чем-то поговорить? — и прочие вопросы подобного рода.

— О нет, все хорошо, просто небольшие сложности на работе или пара дел с Нитой. Не стоит твоего внимания. Спасибо за заботу, дорогой! — и яркая фальшивая улыбка, и поцелуй в щеку. Это все, что у меня было.

Это продолжалось достаточно долго, и я всерьез подумывал позвонить своей тете Гвен для долгого разговора. Она была младшей сестрой моей мамы, и помогала растить меня после того, как умер мой отец, а моя мама заболела. Сейчас она жила в Сиэтле, но мы всегда много разговаривали по телефону. Если и был кто-нибудь, кто мог бы помочь мне разобраться в том, что случилось с Шеннон, то это была Гвен. Я решил связаться с ней на выходных, после того как вернусь из Пердью.

А потом Роланд прислал мне фото.

****

В пятницу утром мне удалось ненадолго забыть всю эту дымящуюся кучу дерьма и сосредоточиться на работе. Необходимо было протестировать систему, убедиться, что несправный блок в порядке и убраться к черту домой. Мы проверили все это, ребята из рurduе пригласили меня на быстрый ланч, а затем я уехал домой.

Все мои вопросы были очевидными, и я боролся с ними на протяжении 200 миль. Трахалась ли уже Шеннон с Эриком или они были пока на стадии прелюдии? Что я сделал не так? Любила ли она его, или это было просто забавой ради нового члена? (И почему ЭТОТ парень, черт возьми? Почему такой тупой засранец, как Эрик Честертон?) Был ли какой-нибудь способ оставить позади происходящее или это конец? И была ли Нита в центре этого — может быть, подстрекала сестру?

Когда я вернулся в офис в пятницу днем, у меня не было никакого определенного ответа ни на один из вопросов, зато я знал, что не готов пойти домой и встретиться с ней лицом к лицу. Обдумав любезное предложение Роланда о своей комнате для гостей, я пришёл к выводу, что лучше будет остановиться в симпатичной анонимной комнате мотеля. Прибыв туда, я заказал стейк и пиво и провёл одну из самых одиноких ночей в своей жизни.

С мрачным удовлетворением я отправил Шеннон наименее нежное текстовое сообщение, какое только мог: «<еm>Почти закончил, должен быть завтра дома». Ни «любви», ни «сердечных смайлов». Ни хрена, кроме минимума, просто чтобы она знала, что я не умер. Она ответила: «<еm>Хорошо, дорогой, скучаю по тебе!» Да, конечно, она скучала — что за сука!

Около 9: 30, уставший и злой, я припарковался на нашей улице и медленно прогулялся мимо нашего дома, просто глядя, не припаркована ли поблизости чужая машина. Признаюсь, ничего особенного не увидел; в доме было темно, за исключением нашей спальни, и, насколько я мог судить по занавескам, телевизор был включен. Я вернулся в мотель и лег спать.

В субботу я вернулся в дом незадолго до полудня — какой смысл торопиться, правда? Я чувствовал себя опустошенным. И если еще вчера я был зол, обижен и полон планов безумной мести, например, сжечь к чертовой матери дом и просто исчезнуть, то теперь я просто хотел, чтобы это поскорее закончилось. Узнать, что это за чертова история, посмотреть, что останется от моей жизни, и разобраться с этим, чтобы двигаться дальше.

Машины Шеннон не было, в доме было тихо. Я вошел через заднюю дверь, принял душ и переоделся, а затем спустился на кухню, чтобы выпить и перекусить. Взглянув на входную дверь, я замер.

Наш большой чемодан стоял прямо у двери. Я подошел и поднял его; он был полон.

****

Не знаю, как долго я стоял у двери, просто глядя на нее, как вдруг она открылась дверь, впуская Шеннон.

— Привет, детка, — сказала моя жена очень тихо, каким-то забавным тоном.

Затем Шеннон улыбнулась и подошла, чтобы обнять меня. Теплые, нежные объятия с поцелуем в щеку — и я почему-то ощутил себя не мужем, который почти неделю отсутствовал дома, а любимой бабушкой, пришедшей в гости к внучке. Я просто смотрел на нее, не имея даже желания кричать и возмущаться. Я просто хотел знать, что, черт возьми, происходит.

Она взяла меня за руку и повела обратно на кухню, где мы сели за стол напротив друг друга.

— Ты, должно быть, устал, Бен, ты ел? Могу я приготовить тебе обед?

— Я в порядке, — сказал я, во все глаза смотря на ее лицо.

Внезапно она стала серьезной, наклонилась ко мне и сказала:

— Мне нужно поговорить с тобой, дорогой, и это будет действительно тяжелый разговор. Но это не может ждать. Мне очень жаль.

Она смотрела на меня, ожидая моего ответа, но я молчал, как камень. В конце концов она сказала: — Могу я попросить тебя спокойно выслушать меня? Позволь мне сначала рассказать всю историю, прежде чем что-нибудь сказать. Я знаю, что прошу многого, но... пожалуйста?

Я кивнул. Я просто хотел, чтобы все закончилось. Давай, воткни в меня нож — сделай это, и я либо истеку кровью, либо нет.

Она глубоко вздохнула и сказала:

— Это о Ните. Она...

К моему собственному удивлению, я внезапно взорвался.

— При чем тут эта долбаная сучка...

— Бен, пожалуйста! — вскрикнула Шеннон и на ее лице отразилась паника — Пожалуйста, ты обещал мне! Просто выслушай!

Я понял, что сижу с судорожно сжатыми кулаками и постарался немного успокоиться. Стараясь выровнять дыхание, я медленно встал, несколько раз обошел кухню, и затем снова сел. Я пытался дышать ровно. Наконец я сказал:

— Да, хорошо. Извини. Давай. Я сказал, что выслушаю тебя и собираюсь сделать это.

Какая, блять, разница, да? Если она хотела начать с какой-то неуместной ерунды о своей сестре — это просто значило, что мне придется слушать немного дольше.

Она вновь начала говорить, глядя на меня с опаской.

— Ты знаешь, что я проводила с ней много времени в последний месяц. Я видела, как это тебя напрягало. Но я не могла иначе. Её дела с мужем стали совсем плохи — она начала подозревать, что Алекс ей изменяет, и около месяца назад поймала его в его же собственном офисе, на его столе, с одной из ассистенток.

Я просто наблюдал за ней. Думаю, мне было немного жалко Ниту, но в основном я задавался очень простым вопросом — зачем мне это слушать?

— Это было ужасно — Нита была обижена и сердита, и не знала, что делать. А Алекс продолжал извиняться, желая уладить это. Он сказал, что сделает все, что нужно — даже пойдет к консультанту по вопросам брака.

— А потом, во вторник..., — она остановилась, сглотнула, и ей пришлось перевести дух — Во вторник она сказала ему уйти. Она хотела развода, и он ее избил.

— Что?! Эта гребаная киска... Он ударил ее? Она в порядке?

— Она попала в больницу во вторник вечером. У нее сотрясение мозга и сломанная кость в предплечье. Плюс кучка синяков.

На мгновение я даже забыл о конце собственного брака.

— Прости, Шеннон. Этот трусливый сукин сын. Я бы никому не пожелал этого.

Она наклонилась вперед и взяла меня за руку.

— Спасибо, дорогой. Я знаю, что ты ее терпеть не можешь, и твоя реакция очень много для меня значит. Поэтому я перехожу к самой сложной части, — она сделала паузу, а затем сказала — В понедельник её выписывают из больницы, и ей некуда идти. Алекс настоящий ублюдок и не хочет уходить из дома, хотя сам дом принадлежит ей. Я хочу, чтобы она осталась здесь, в комнате для гостей на 2—3 недели. Я собираюсь взять отпуск по болезни и позаботиться о ней.

Видя, что я никак не реагирую, она бросилась дальше.

— Я знаю, что ты ее ненавидишь, и не хочешь, чтобы она была рядом с нами, но я ей нужна. Ей больше некуда идти. Пожалуйста, Бен — ее жизнь рушится, а я ее единственная сестра.

— Шеннон, ты права, она не самый любимый мой человек, но теперь это не имеет значения. Конечно, она может остаться с нами. Ты действительно думала, что я скажу нет?

Моя жена вскочила и, обогнув стол, плюхнулась мне на колени, а ее руки обвили мою шею. Она неотрывно смотрела мне в глаза и ее лицо светилось счастьем.

— О, спасибо, детка, спасибо! — Она поцеловала меня — Это будет не так уж плохо, вот увидишь — я позабочусь о ней, и мы не будем мешать тебе. И я обещаю, что не позволю ей унизить тебя — больше никогда!

Она была ТАК счастлива, что я просто не мог ничего с собой поделать. Я прижал ее к себе, уткнулся головой ей в плечо, и чуть не заплакал. Минута слабости — всего одна минута — а потом я взял себя в руки. Я ссадил ее с колен на стул, подошел к раковине и налил себе стакан воды. Я действительно не мог больше ждать.

— Ладно, Шеннон, можем мы просто перейти к остальной части новостей? Давай просто покончим со всем этим, хорошо? — она озадаченно посмотрела на меня, и я тихо сказал — Правда? Ты даже не будешь честна со мной?

— Дорогой, я.... я понятия не имею, что ты имеешь в виду. Что ты имеешь ввиду, говоря «<еm>остальные новости»?

Я вытащил свой телефон, пробежался по галерее, пока не нашел фотографию, которую прислал мне Роланд, и сунул ее Шеннон в лицо.

— Это, Шеннон. Ты и этот засранец.

На секунду я замедлился — а что собственно ее чемодан делал у входной двери? Как она могла уехать, если Нита собиралась переезжать к нам?

Еще до того, как я смог обдумать это, она сказала:

— О Бен, это так грустно... Дело в его жене, Кэри. Их близнецам всего два года, а у нее рецидив рака груди, и он просто в ужасе.

Я тупо смотрел на нее.

— Так к чему эта встреча?

— Понимаешь, ему действительно нужно было поговорить об этом с кем-нибудь. Ее прогноз сейчас совершенно не ясен, — она замолчала и посмотрела на меня — Так ты думал, что это... Боже мой, ты думал, что это было свидание?

— Это чертовски точное определение того, о чем я думал! А как еще это выглядит? — теперь я даже не пытался держать голос ровным — И у Роланда и Эмили Брутон определенно создалось такое же впечатление — они оба готовы убить тебя.

Прежде чем я успел сказать или сделать что-нибудь еще, она прыгнула ко мне в объятия и прижалась так сильно, как только могла.

— Бенджамин Тимоти Хагерт, ты единственный мужчина, которого я любила, трахала и о котором я думал последние семь лет. Эрик — мой друг и коллега, чья жена, возможно, умирает. Он просто хотел поплакать на чем-то плече, и я позволила ему это.

Мне было трудно дышать, и не только потому, что она не отпускала меня.

— Тогда... тогда что за напряженность царит между нами последние несколько недель? Мы не разговариваем, мы почти не занимаемся любовью. Что это было?

— Я просто беспокоилась о Ните, детка, а поговорить с тобой об этом я не могла. Тебе становится противно даже когда ты слышишь ее имя! Так что мне пришлось держать это все внутри себя. Мне жаль, что я так отдалилась от тебя. Я не могла думать ни о чем, кроме Ниты и о том, что этот подонок с ней делал.

— Хорошо, я.... я понимаю это. Но... чемодан? Твой упакованный чемодан у входной двери?

Она наклонила мою голову для долгого поцелуя, а затем посмотрела на меня. Ее глаза были влажными.

— Я ходила к Ните домой, чтобы взять для нее немного одежды. Теперь у нее будет все необходимое на следующие несколько недель. Я знала, что Алекс будет слишком труслив, чтобы остановить меня.

— Детка, мне ТАК жаль, что ты... Господи, у тебя была эта фотография с четверга? Ты, должно быть, с ума сходил! — не выпуская мою руку из своей, она потащила меня к лестнице — Есть кое-что, о чем нам нужно позаботиться прямо сейчас.

Мы влетели в спальню уже практически без одежды... Поцелуи, слезы, объятия, несколько минут легкого любовного минета, и затем близость... Лёжа на ней, целуя ее губы, щеки и глаза, я занимался любовью с любовью всей моей жизни, погружаясь в ее тело, чувствуя, как она движется мне навстречу... обнимает меня и крепко сжимает мой член, страстно кончая подо мной, а затем вскрикивает, когда я наполняю ее.

Мы лежали, сонно, касаясь друг друга и тихо разговаривая.

— Ты действительно... Я имею в виду, Эрик? — ее голос был мягким и ласковым, дразнящим.

— Ты видела фотографию, детка. Ро и Эмили пришли к тем же выводам. Понимаешь... да, это отстой, что его жена больна раком, но я думал, что мой брак распался.

— Я думаю, что одного обманщика в семье более чем достаточно, — негромко сказала она — Бедная Нита.

****

Будь я проклят, если после вышеописанных событий всё не изменилось. Я имею в виду Ниту. Она буквально стала другим человеком — хотя, думаю, это неудивительно, учитывая то, через что она прошла. Но она была чертовски благодарна нам за то, что оказалась в нашем доме, и все время говорила Шеннон, какой приз выиграла мой жена. И это она про меня... Да... Она извинялась передо мной миллион раз, говоря, что ошибалась, что полностью недооценивала меня и т. д.

Хотя порой она всё же пыталась давать Шеннон советы, но теперь уже только по управлению домашними делами. Она даже немного готовила и делала работу по дому, когда ей стало лучше. Ну а затем, когда она нашла себе адвоката-бульдога, который хорошенько вцепился в Алекса, у нее появился доступ к деньгам и она нашла себе хорошую квартиру, пока сверкал фейерверк их развода. Она и Шеннон все еще встречаются и проводят много времени вместе, но, по крайней мере, мы вновь остались вдвоём в нашем доме.

Эта часть мне нравится особенно сильно. Только я и Шеннон — и почти второй медовый месяц. Мы оба стали больше дорожить тем, что у нас есть, и чертовски сильно заботимся друг о друге. Наверное, нет ничего лучше, чем увидеть, как чужой брак может взорваться радиоактивной шрапнелью — это помогает больше ценить свой собственный.

И конечно, вопрос доверия. Как бы странно это ни звучало, но после случая с фотографией я стал по-настоящему доверять своей жене. Конечно, я могу ревновать ее к другим мужчинам, но мы всегда можем это обсудить.

Так что у нас гораздо больше улыбок и гораздо больше секса. Я просто не могу насытиться ею, и она, как мне кажется, чувствует то же самое. Будто мы вернулись в первые дни наших встреч, хотя теперь это даже лучше — ведь мы так хорошо узнали друг друга. У нас было много практики, если вы понимаете, о чем я.

Ах, да! Через четыре месяца мы узнали, что с женой Эрика все будет в порядке. Этот парень все еще большой слабак, но я рад за них.