Бусина в ожерелье

Простите, начала писать продолжение про докторшу, а получилось вот это. К доктору отношения вообще не имеет. Хотела записать канву, пока не забыла, а оно как начало самозаписываться.

Все мои неприятности из за того, что я блондинка с голубыми глазами. Про таких прикольно читать в книгах, но реальность часто выворачивает всё наизнанку. Особенно, если блондинка живёт в небольшом городке и прятаться ей негде.

Мне срочно нужна была норка, причём желательно на максимально большом расстоянии от места моей работы. С которой меня уволили три дня назад. Владелец торгового центра, в котором я трудилась продавцом в магазине материалов рукоделия, решил от словесных убеждений перейти к чисто конкретному базару. Раз уж не понимаю по хорошему, как мне повезло в том, что этот краснорожий пузан, готов направить свой членистый отросток в мою сторону.

Так что пришла жена пузана, по совместительству хозяйка магазинчика, в котором я вкалывала и проорала, что я каждый день делаю левые продажи, ворую. Поэтому пошла прочь отсюда, с волчьим билетом и без зарплаты. А если в милицию пойду, так у них и свидетели моего воровста имеются. Отправлюсь на зону, рукавички шить.

Про волчий билет не обманула, три дня бегаю по всем торговым точкам городка. Везде только глаза отводят и повторяют одно и тоже — Извини, мест нет.

Живу в съёмной комнате, хозяйка уже интересовалась, когда денег ждать. Возвращаться к родителям, пусть в большую, но деревню, желания нет. Может я бы ещё долго раскачивалась и пыталась протянуть на остаток денег, но краснопуз больше ждать не мог. Заявился на своём крутом китайском джипе ко мне домой. Брезгливо оглядел внутренности жилья, построенного ещё пленными немцами и сообщил, что он и так пошёл мне навстречу. Дал время одуматься и осознать. Но если я такая тупая и неблагодарная, то что бы завтра в девять вечера, приехала к городским баням. Он там будет париться и готов, безвозмездно, обсудить моё будущее. Потому что если ни он, то кто же ещё позаботиться о такой дуре. Если до меня до сих пор не дошло и я планирую прогулять наше рандеву, то разговор состоится в другом месте и другим тоном. На этой оптимистичной ноте сто с лишним килограмм сала и отбыли.

Через час заявилась его жёнушка. Визгливо-истерично заявила, что если хоть раз увидит меня возле своего любимого и драгоценного супруга, с которым они в церкви венчаны, то глазёнки мои мерзкие повыцарапает, кислотой в наглую рожу плеснёт. Повизжала и уехала.

Хозяйка квартиры, у которой я снимала комнату, тётка нормальная. Если надо поможет, вкусненького что-нибудь подсунет, а то на мои кости сил нет смотреть. Она сразу озвучила, что бежать мне надо. К родителям бесполезно, слишком близко. Этой роже туда на машине раз плюнуть доехать.

Я вспомнила, что знакомый как раз собирался на машине ехать в Калининград. Польский шенген у меня был, как и многих жителей нашей области. Осталось только узнать, есть ли у него ещё свободное место в машине, когда выезжает и готов ли он взять меня на халяву. С деньгами у меня было не слишком оптимистично. Главное, убраться подальше от неприятностей здесь и сейчас. А там как нибудь выкручусь.

Мне повезло. В поездку меня взяли. Выскользнуть из дома ночью удалось незамеченной. Это тоже хозяйка посоветовала, бережённого бог бережёт. Перестрахуйся. И вот я в безбашенном анклаве нашей родины. Калининград зона свободной торговли. Там разрешено практически всё. Правительство решило, что зачем прятать деньги в чужих офшорах, когда можно создать свой, личный.

Поэтому тут казино, публичные дома и торговля всем. В том числе официально разрешена продажа людей по длительному контракту. Всё для тех, у кого очень много денег. Не надо их никуда вывозить, тратьте всё у нас, дома, с максимальным комфортом.

Идти с моими копейками мне было особо некуда. В городе для миллионеров цены соответствуют статусу. Прошло уже два дня, а поиски работы по-прежнему не давали результата. Никто не требовался, ни продавцы, ни официантки, ни посудомойки. Все предложения поступали только от представителей официальных борделей. И они не понимали, почему я отказываюсь. Всё же по закону, контракт, страховка, пенсионные отчисления. Да любая девушка только и мечтает о такой работе.

Знакомый, который с другом как раз и приехал в этот оазис порока для того, что бы изучить максимально полный ассортимент борделей, предупредил, что идти в обслугу в такие места опасно. Особенно восемнадцатилетним блондинкам. Подсыпят чего-нибудь незаметно, сама контракт подпишешь и под первых клиентов ляжешь. Потом ничего не докажешь, всё, официальная проститутка в законе.

Три ночи я переночевала в их машине, утром они пускали меня в номер к душу и унитазу. Но сегодня ребята уезжают и надо что-то решать. Возвращаться обратно или соглашаться на то, что предлагают. Все те два с половиной дня, которые я провела в поисках работы, постоянно натыкалась на рекламу Аукционного Дома по заключению длительных контрактов с людьми. Прогуглила вопрос. Да, всё честно, отзывы хорошие. И от тех, кто покупает и от тех, кто продаёт. Деньги поступают на счёт девушки. За вычетом пятнадцати процентов Аукционного Дома. (Порно рассказы) Договор соблюдается, по окончании срока договора Дом обязует предоставить девушку живьём. То есть не хозяин решает, когда тебя отпустить и отпускать ли вообще, а девушка принимает решение, находясь на нейтральной территории. Не хочешь продлевать? Или гуляй, свободный человек. Получаешь обратно свои настоящие документы и лети на все четыре стороны.

Я подумала, а почему бы не зайти и не узнать подробности. За спрос денег не берут. Тем более, что в рекламе подробно указывалось, с какого входа заходить и к кому обращаться. Боковой вход, с переулка, зайду на пять минут, спрошу и уйду, подбадривала я себя.

Внутри всё оказалось в классическом стиле, дерево, высокая стойка ресепшн в форме овала. От обычного офиса было только одно отличие. Девушка, которая сидела за стойкой, была на цепи. В прямом смысле. Ошейник и цепь, которая крепилась к потолочной рельсе. Железная труба повторяла форму стойки и девушка свободно могла перемещаться по всему отведенному ей пространству.

Я замерла, не зная как реагировать на подобное украшение.

— Вы у нас первый раз? — девушка решила взять инициативу в свои руки.

— Да, увидела рекламу, решила зайти. Но я наверно, в другой раз... Не буду вам мешать, — я растерялась. Готовой модели поведения на подобные неожиданности у меня заготовлено не было.

— Не волнуйтесь. Понимаю, что первый раз это шокирует, — она ласково провела рукой по своей цепи. — Но мне нравятся подобные декорации. Именно поэтому я тут и работаю. Тем более, что доставленные неудобства идёт дополнительный коэффициент к зарплате.

Я успокоилась, ведь всё равно уже тут, надо узнать подробности. Как всё у них тут устроено.

— Если вас волнует анонимность вашего контракта, то всё продумано. Владельцы аукционного дома заинтересованы в максимальной закрытости как клиентов, так и девушек, поэтому к новому хозяину девушка уходит под псевдонимом, с временным удостоверением. Её настоящие документы хранятся в нашем Доме и будущий хозяин, никоим образом не сможет вас шантажировать ими. По истечении срока договора девушку возвращают сюда и она получаете свои документы обратно. Лично, а не кто-то другой.

Девушка была такая милая и располагающая к себе, что я успокоилась. Она предложила мне просмотреть анкету, которая должна заполнить каждая желающая продолжить общение с их Домом. Слово Дом она даже произносила с большой буквы.

Когда она встала и прошла к той части стойки, где хранились анкеты, я снова впала в состоянии отторопи. Верх у неё был сугубо офисный. блузка и пиджачок. Но дальше — памперсы для взрослых, чулки и туфли. Никакой юбки или просто покрывала. Вернувшись на место, она явно поняла о чём я думаю и пояснила:

— Да, никто не будет бегать, выгуливать меня по первому требованию. Всё не отходя от рабочего места. Ещё могут и кофе с мочегонным принести. Вот тогда жесть, — и она засмеялась.

Это был какой-то другой, далёкий от привычного мне, мир. С другой моралью, нравственностью и привычками. Но эта девушка за стойкой, она прекрасно себя в нём ощущала, не испытывая никакого дискомфорта. Договор оказался увесистой пачкой листов на бумаге. Мне объяснили, что бумажная форма по требованию юристов и что надо внимательно прочитать и заполнить каждый пункт. Пропусков не предусмотрено, надо выбрать да или нет, ставя галочку в нужном месте. Это был очень подробный и нудный опросник, начиная от сколько вам лет, ориентация и далее по каждому возможному пункту. На какой срок, согласны ли на ошейник, наручники, кандалы, кляп, корсет, пирсинг, клизмы, побриться налысо и так далее. Уже на третьей странице я заскучала. Но ресепшн меня быстро подбодрила, объяснив, почему нельзя к этому процессу относится механически.

— Пропустишь пункт про иголки, попадешь к любителю и он будет каждый день на тебе рисунки иглами выкладывать. Если на что-то согласна, указывай количество сеансов. То есть каждый день пороть, или два раза в неделю. У нас серьёзная организация, судебные иски никому не нужны. Ни нам, ни покупателям, ни девушкам.

— А тут только девушки бывают? — озарило меня.

— Мальчики тоже, но гораздо реже и в меньшем количестве. Их раз в месяц представляют, а девушки каждые выходные. Можешь оставить только классику, никакого анала, строго семейный секс по выходным. Но тогда и цена будет соответствующая. Получишь минимум. За каждый выбранный пункт идёт положительный коэффициент к базовой ставке.

Я попросила чистый экземпляр анкеты и начала заполнять заново. Уже с позиции примерить на себя, а не с точки зрения «ой, я не такая». Ориентация у меня строго гетеро. Лесбиянки с из синтетическими палками никогда не возбуждали. Ошейник, наручники, это я переживу. Зажимы на сосках, конечно когда их снимают больно, но терпимо. Без отягощения. Пусть себе сиськи гирями растягивают. Пирсинг, тату, шрамирование и прочие следы на теле категорически нет. Порка... Ну если шлепки рукой, без синяков, тогда да. Это даже приятно. Проституцию исключить. Групповой секс. Тут я снова задумалась. Опыт с двумя был, это познавательно. Девушка снова объяснила, что за двух надбавка маленькая, выбирай троих, там уже другая сумма. Ладно, пусть будет трое. Анальный секс выбрала вариант «с подготовкой». Глубокий минет, глотать сперму — не умею. Подтвердила, что мне уже восемнадцать, понимаю что подписываю.

Меня попросили аккуратно засунуть кисть руки внутрь ящика на стойке. Девушка объяснила, что это портативное сканирующее и анализирующее устройство. Первичная проверка на спид, сифилис, гонорею и ещё несколько неприятных вещей. Меня укололо в палец, но в остальном я получила свои пальцы обратно в целости и сохранности.

Мне выдали ей пластиковый жетон с номером А7 и сообщили, что если не передумаю, то прийти надо завтра, в субботу к двенадцати часам дня.

Я спросила, почему так рано? Ведь торги поздно вечером?

— Потому что вас никто просто так не выпустит на сцену. Врач посмотрит, приведут в порядок, маникюр педикюр. Психиатр удостоверится, что не псих. А то и такое бывало. Так что если не передумаешь, завтра к двенадцати.

Я замялась, ребята уезжали и ночевать мне было негде. Видимо, в была не первой с подобными проблема у данной стойки. Девушка выдала мне талон на ночёвку в хостеле. У них заключен договор, так что смело иди, тебя и покормят и койкоместо предоставят. Лучше иди сразу, не ищи неприятностей себе на мягкое место. Тем более, что завтра у тебя будет очень долгий день и вечер, лучше выспись как следует.

— А если я передумаю? Как я буду деньги на ночлег отдавать?

Девушка снова улыбнулась: — Никак. Передумать твоё право. Будем считать, что талон гуманитарная помощь.

Я ушла, спрятав жетон поглубже в сумку. Пошла попрощаться с ребятами. Сказала, что нашла работу официантки и домой пока возвращаться не буду. Хостел оказался очень уютным местом, в центральном районе города. Пусть комната десятиместная, с двухъярусными кроватями. Зато есть душ, стиральная машина и чистое постельное бельё. Я дождалась окончания цикла стирки, поела и забралась на второй ярус. Администратор разбудила меня уже утром следующего дня. Уже десять утра, пора собираться и идти предъявлять жетон. Я решилась. Бежать уже некуда, жить где-то надо. Хуже красномордого жирдяя и его жены уже не будет.

За стойкой была та же девушка и тот же ошейник. Сегодня мне это уже не казалось странным и страшным. Она снова подбодрила меня, сказав что ничего страшного не будет, у меня отличная анкета и великолепные внешние данные. Попросила достать жетон и вызвала сопровождающего. Он привёл меня в комнату, где уже сидело несколько девушек. В итоге нас набралось двадцать человек. Большинство моего возраста, но была и дама под сорок. Очень ухоженная и холенная. Она поведала нам, хабалкам, что у неё всё есть, и в этой жизни она почти всё испытала. Ей скучно жить, ничего нового. Поэтому решила пощекотать себе нервишки. Их, фемме фатале, никто не ценит и не понимает. С моей точки зрения, пресыщенная тунеядка, а не роковая женщина, но моего мнения никто не спрашивал.

На этой жизнерадостной ноте к нам вошла женщина в алом брючном костюме. Классического строго пошива, но цвет привлекал внимание. В руках она держала массивную указку.

— Добрый день! Меня зовут Эльза Львовна и я куратор вашей группы на сегодняшний день. Алый. Это цвет работников нашего Дома, частью которого вы скоро станете. Если вы отбились от группы, заблудились, обратитесь к первому встреченному человеку в этом цвете и он вам поможет. Все поняли?

После этого нам сказали оставить наши вещи в комнате, достать документы, построиться и пройти вслед за этой женщиной в красном. Я оставила рюкзак, взяла мультипаспорт и пошла выполнять команду.

Сначала мы посетили психиатра. Он удостоверил, что все мы психически здоровы, понимаем. Что делаем, занёс эти данные в личное досье. Оно у нас уже появилось.

Потом мы отправились к гинекологу. Точнее к двум. Нас обслуживали в четыре руки, в два кресла. Предварительно нам выдали мешки для одежды и обуви, распорядились полностью раздеться, всё упаковать. Взамен выдали бахила и балахоны с дыркой для головы.

Досье каждой из нас пополнилось описанием половых органов, вплоть до размера влагалища и особенностей строения таза. Я не удержалась и спросила, зачем такие подробности.

— Для вашей же пользы. Вот ты узкобёдрая, тонкая. Любители фистинга тебя не возьмут, что бы время зря не тратить. У них сейчас новая мода, засовывать ногу, а не руку. Им надо кровь с молоком, рожалки.

Потом спросили есть ли на что-нибудь аллергия и сделали противозаточную инъекцию на полгода.

Когда все прошли медотсек, нас снова собрали в комнате, где лежали наши вещи. Эльза Львовна, постукивая указкой спросила, никто ли не передумал, потому что на этом этапе ещё можно уйти. Дальше компания начинает вкладывать в вас деньги, вами уже занимаются наши сотрудники, поэтому слова «нет» не принимается.

Одна из девушек, несколько заморенного вида, как будто её долго недокармливали в детстве, подняла руку и сказала, что она хочет уйти.

— Твоё право. Бери свои вещи и на выход.

Заморышек начала доставать одежду, что бы переодеться.

— На выход. Переоденешься при входе. Ничего нового там никто не увидит.

Выпроводив не прошедшую первичный отбор, командир сообщила, что всё барахло перемещаем на задние ряды и перебираемся вперёд. Босиком не ходить, наши пятки нужны чистыми и розовыми. Документы держим в руках.

Одна из девушек подняла руку и задала вопрос. У неё очень большая и очень тяжёлая грудь. Без лифчика ей тяжело и больно. К вечеру всё отвиснет и будет ныть.

— Для груди есть и другие устройства. Не такие красивые, но функциональные. Выйди сюда и покажи, что ты там за проблему отрастила. Видимо, увиденное убедило Эльзу и она распорядилась принести нужное. Очередной работник в красной рубашке принёс ей ремень, длинный и широкий. Сисястой соорудили простейшее поддерживающее устройство, ремень на шею и под грудь.

Эльза сообщила, что личное дела вставят пометку об особенностях существования женщины с большой грудью.

К нам зашли две очередные работницы Дома в красном. Я уже поняла, что у каждой категории работников разный красный цвет. У Эльзы алый. У этих ближе к бордовому. Прямо как в Макдональдсе с их рубашечками.

Девушки разложили на столике ноутбук и откинули крышку чемоданчика.

Эльза распорядилась, что бы подходили по одному, с жетоном и документами. Сначала к той, что с ноутбуком, потом к следующей. Балахон снять заранее.

Я протянула жетон и документы. Номер один сверила номер и документы с данными на экране. Жетон вернула, документы оставила у себя. Я перешла к номеру два, с чемоданчиком, отдала жетон.

— Грудью ко мне, выпрямилась.

Она приложила трафарет и надо моей левой грудью проштамповала мой номер с жетона, А7. Потом при приказали повернуться попой, слегка наклониться вперёд и такой же штамп украсил моё правое полупопие.

Когда мы все прошли данную процедуру и были пронумерованы, у одной из девушек началась истерика. Что она не хочет быть товаром, что на живых людях цифры писать это бесчеловечно. Ей возвращают документы. Девушка с чемоданчиком растворителем стёрла с неё краску. Девушка сказали забрать вещи и на выход. Эльза интересуется, ещё кто нибудь передумал? Потому что всё, сейчас перемещаемся на следующий этап подготовки и больше никого отпускать не будут. Никакие истерики в расчёт не принимаются.

— Раз все решили остаться, то идём дальше. Вещи остаются тут, после продажи получите обратно. Если владелец разрешит, даже сможете одеться.

Нас снова построили и переместили в комнату с кафелем и унитазами. Каждая из нас получила большую клизму. Про «стесняюсь» никого не волнует.

Во время подготовки к встречи с очередным наконечником, я спросила у санитарки в возрасте, которая занималась моей задницей, почему среди работников нет ни одного мужчины, только женщины?

— Потому что вы все первопродажницы, все с номером А, первый раз, поэтому с вами бережно. Что бы не спугнуть. Когда пойдёте по третьему-четвёртому, там и мужиков увидите.

После того как от внутренней чистоты мы начали слышать скрип стерильного кишечника, нас переместили в зону релакса. Косметические процедуры, эпиляция, ногти, зубы, пилинг пяток.

Завершила нашу шлифовку фотосессия в стиле минимализма. Фото в полный рост, анфас и профиль, портрет.

Когда все манипуляции с нашими телами завершились, уже было почти семь вечера. Нас снова собрали на общий инструктаж. Эльза Львовна относилась ко всему сказанному очень серьёзно и явно ожидала от нас того же.

— В главном зале несколько сцен. Вы — звёзды этого вечера, поэтому будете в центре и зала и внимания. У гостей полтора часа, что бы походить по залу, присмотреться к вам. С восьми до пол десятого осмотр. Потом перерыв полчаса, аукционист формирует первую партию и девушки из шоу рума, по одному перемещаются на сцену аукционного зала, где и осуществляется процесс торга и покупки. На этой сцене вы должны помнить, что конечная цена зависит от вас. Сколько усилий вы приложите, что бы понравится покупателям, столько денег в конечном итоге упадёт на ваш счёт.

— Вы не можете разговаривать с залом, это запрещено. Так что побольше движения и секса. В конечном итоге, это именно то, ради чего вас покупают.

Мы предлагаем товар в естественном виде, без каблуков, подтягивающей и поддерживающей одежды. А ля натурель. Что бы гости видели то, за что они готовы платить деньги.

Тут девушка с тяжёлой грудью и ремнём вокруг неё, попросила разрешения задать вопрос. Ей разрешили, отметив что она движется в правильном направлении. Рабыня, прежде чем что-либо говорить, должна узнать, можно ли это.

Грудь снова озвучила свою проблему, что провести весь вечер без поддержки ей тяжело. Грудь болит и отвисает.

Эльза Львовна сообщила, что в её случае, ремень разрешено оставить. Если покупатель захочет осмотреть грудь, то его снимут, но потом вернут на место. Это особенность внесена в мануал пользования конкретно ей, отдельным пунктом.

Нам показали несколько эпизодов продажи, что бы мы представляли, где окажемся и что делать. Если распорядитель говорит вам «прыгай», то вы прыгаете. Если говорит лечь, встать, на колени, то вы делаете именно то, что он вам приказал. Привыкайте.

Ввезли тележку, на которой стояли две коробки. Для разнообразия закатил её мужчина, в костюме того же цвета, что и у Эльзы. С такой же указкой.

Наша надзирательница поблагодарила одноцветника, — Спасибо. Марк., — и снова вернулась к нам. — Я вызываю, та которую вызвали, снимает балахон и подходит ко мне.

Первая подошла, ей сказали кинуть балахон в ящик без крышки. Из соседнего достали наручники из толстой рифлённой кожи. Ей приказали завести руки назад и заф

иксировали за спиной. Не жёстко, плечи не выкрутило, но это было первое ограничение свободы, которое мы увидели в этих стенах. Потом настала очередь широкого кожаного ошейника. После чего девушку переместили к длинной, свободной стенке и сказали стоять тут.

Следующая была рыженькая. С ней проделали тоже самое, отвели к первой и соединили их ошейники цепочкой. Я оказалась четвёртой в этой очереди. Наручники и ошейник не давили, но ширина и толщина ошейника не давали опустить голову. Когда меня прицепили к живой цепочке, я увидела, что цепь крепиться простым самозащёлкивающимся карабином, без каких либо замков. Но мне этот карабин был недоступен, ни я, ни мои соседки не моги его расстегнуть.

Само ощущение того, что теперь я не могу почесать себе нос, когда захочется или пойти и сесть на стул, оно пугало. Мы были как бусины на ожерелье и куда поместить это украшение, решали не мы.

Нанизав девять бусин, распорядитель приступила к формированию второй цепочки.

Когда она закончила процесс сборки, полюбовалась своим творением, хлопнув пару девушек по попке. За ней, вдоль наших рядов, прошёл Марк, отпуская одобрительные замечания на тему, что удачная партия подобралась, есть кого предложить.

— Это Марк, распорядитель первой цепочки. Он отвечает за ваш показ и презентацию. Сейчас мы отведём вас в главный зал и поставим на места для осмотра. С гостями разговаривать запрещено, повторяю ещё раз. В случае нарушения последует наказание.

Она попросила Марка продемонстрировать. Оказалось, что указка — это миниатюрный аналог электрошокера, электрострекало. В целях профилактики, каждая из нас получила по импульсу и это было достаточно болезненно.

— Это минимальный разряд, профилактический. В случае проступка в главном зале разряд будет усилен. Даже если вы обоссытесь на глазах у покупателей, жалеть вас никто не будет. Ясно?

В этот момент не выдержали нервы у самой старшей из моих товарок. Роковая женщина, которой жизнь казалась скучной, начала дергаться на цепи и тараторить, что всё, с неё хватит, она передумала, немедленно выпустите меня отсюда, она не позволит так издеваться над собой, она уважаемое лицо и у неё связи. После чего получила хлёсткую пощёчину от Эльзы.

— Вас ранее дважды спрашивали, готовы ли вы идти дальше. Ты ответила, что да. Отсюда спрыгнуть уже нельзя. Вы внесены каталог и он у покупателей. Тебя, истеричку, уже рассматривают твои будущие хозяева. И они тебе подобных выкриков не позволят. Привыкай. Всем остальным, надеюсь, тоже понятно? Или остались недовольные? Все довольны? Тогда пошли в зал.

Первой идёт колонна два под моим руководством, следом выходят первая с Марком. Движения начинаем по команде старшего, начинаем с левой ноги, на счет раз два. На месте раз два, раз два. Я что сказала! С левой! Кто-то в нашей цепочке получил удар стрекалом, я его так называла про себя за звук, с которым он срабатывал.

— Раз два шагом марш! Держать дистанцию!

Цепь, которая нас соединяла, была не очень длинной, на расстояние руки, так что всё внимание уходило на то, что бы не врезаться во впереди идущую и уберечь пятки от марширующей сзади. Не оставалось возможности обращать внимание на реплики в нашу сторону, от встреченных в коридорах людей с красной одежде.

Наконец мы добрались до распахнутые ворота и втекли в главный зал.

— На месте стой, раз два, — Марк остановил нашу цепочку.

Высоченные потолки, мраморный пол и много подиумов с зеркальными колоннами по центру, на которых стоят девушки. Почему то с птичьими клетками на головах. Долго рассматривать окрестности нам не дали.

— Уже полвосьмого, а ваши ещё не на местах! Подбежал очередной мужчинка в алом смокинге, явно негетеросексуальной направленности.

Нам дали команду и провели в центр зала, к двум центральным подиумам. Построили лицом к ним и Марк снизошёл до объяснений.

— Как вы видите, подиумы в виде цветка. Ромашка на девять лепестков. Вы занимаете самое почётное место, потому что на целочек самый большой спрос. Даже когда им уже далеко за тридцать. Вас фиксируют на этой сцене, она медленно вращается. Очень медленно, так что голова у вас не закружится. Рядом с каждым местом пюпитр. Это каталог и пульт управления. Гости могут просмотреть информацию о товаре и включить поворотный механизм конкретно вашего места, что бы лучше осмотреть товар со всех сторон. Они могут вас трогать и нюхать. Им нельзя щипать, шлёпать, засовывать пальцы товару внутрь. Только трогать. У каждой сцены есть распорядитель, который отвечает за порядок и общается с гостями. Если вам надо что-то мне сообщить, то дожидаетесь, когда я окажусь рядом с вами и можете обратиться. Например. Марк, я хочу пить. Я дам воды. Для этого есть специальный поильник.

У меня перехватило горло. Одно дело представлять теоретически, как ты это сделаешь. Оказалось, что в реальности всё совсем по другому, размах и отлаженный механизм происходящего пугал и подавлял волю. Никому из нас, новичков, даже не приходило в голову, возражать и качать права.

Наша гирлянда попала на подиум Марка, соседняя под руководство Эльзы Львовны.

Пока размещали первых трёх девочек, я смогла рассмотреть своё место пребывания на ближайшие два часа. Оно было красивым. Выступающий полукруглый лепесток. В центре зеркальная колонна цилиндрической формы, так что бы отражение будущей рабыни искажалось по минимуму. Над каждым лепестком экран, с номером лота по каталогу, по краю пюпитр с данными. В центре персонального ответвления металлический шест с кольцом посередине и птичьей клеткой без дна наверху. Шест закреплён на зеркальном кругу.

Наконец, дошла очередь и до меня. Макс отцепил, стянул с меня бахилы и кинул их в передвижную урну на колёсиках.

— Прошу! Он помог мне взобраться на мою голгофу, с которой я уже не могла спуститься. Меня трясло мелкой дрожью. Не от холода, в зале было тепло и не дуло. От страха перед неизвестным будущим, в котором от меня ничего не зависело.

— Успокойся. У тебя спокойная анкета, к извращенцам ты не попадёшь по определению. Поживёшь полгодика на всём готовом, будешь есть, спать и трахаться. Как в санатории. Вы слишком дорогой товар, что бы отправлять вас собирать клубнику или грести навоз. Тем более блондинка. Будешь жить как принцесса. Принцесса с дырками, — добавил Марк и сам засмеялся над своей тупой шуткой.

Я понимала, что он всё это говорит для того, что бы меня успокоить, что мужчины всегда врут. Но была благодарна ему за эту ложь. Ведь от меня больше ничего не зависело, всё что мне оставалось, это вера в сказки и чудеса.

Марк откинул переднюю часть клетки и сказал мне встать спиной к шесту, прислониться к нему руками. После чего с пульта подогнал на нужную высоту клетку и кольцо. К кольцу пристегнули цепь наручников, так что плечами я пошевелить могла. Когда он закрыл и защёлкнул дверцу конструкции на моей голове, степень моей свободы, и так мизерная, уменьшилась ещё больше. Основание клетки не давило, толстый ошейник прекрасно защищал от прохлады металла. Но она не давала возможности ссутулится или чуть-чуть наклонится. Но я радовалась хотя бы оставшейся возможности немного поворачивать голову. Прутья были только продольные, умеренной частоты, так что рассматривать окрестности не мешали.

В зале непрерывно работали уборщики, молодые парни, в рубашках красного цвета. Как только закрепляли очередную девушку, рядом тут же оказывался парень, который протирал зеркальный пол на круге под нашими ногами.

— Переступи вправо, теперь влево. На место.

Это были все реплики, которыми он меня удостоил.

Марк закончил манипуляции с моей соседкой справа. Она не выдержала нервного напряжения и начала истеричным шёпотом просить снять этот ужас с её головы, у неё клаустрофобия, она сейчас задохнётся. В качестве поддержки она получила два звучных шлепка от Марка, мне не было видно по какой части тела. Он громко, так что бы и остальные слышали, сообщил, что данный девайс сделан для нашей защиты, что бы гости пальцы в рот на совали и зубы до гланд не рассматривали. Так что если она хочет получить подобные процедуры, то пожалуйста, можно и снять.

Девушка затихла и успокоилась. Наверно.

Марк закреплял оставшихся девочек. Эльзу Львовну я слышала, но не видела, её колонна была сбоку от меня. Заняться мне было совершенно нечем, я занялась единственно доступным мне способом, начала рассматривать девушек на цветке напротив. Я могла видеть четыре лепестка. Все девушки на них были рыжими. Ярко-рыжие. Светло-рыжие, с веснушками и без, но только этот цвет. Они так же рассматривали нашу часть подиума, причём самая рыжая с откровенной ненавистью. Я улыбнулась ей, но её натурально перекосило и она изобразила плевок в мою сторону. Я приуныла, представив, что следующие полтора часа вынуждена буду видеть эту рожу.

Наконец всех расставили по местам, главный распорядитель гейского вида пробежался по залу с криками «Время! Время!» Уборщики укатили урны. Свет погас.

Соседка, девушка с грудью на ремне, решила спросить, что происходит. К ней тут же подскочил Марк и сработало стрекало. Она вскрикнула и вдогонку к разряду, получила шлепок.

— Не понимаешь? Рот закрой! Молчать!

В полумраке было слышно, как где то открылись массивные двери и гул голосов за ними. С моей точки стояния ничего не было видно. Потом протрубил горн и включилась подсветка наших подиумов. Мы стояли в круге света. Подсветка переливалась от ярко-белого до оранжевого. красного, синего, отражалась от зеркал. Девушки напротив меня, выглядели как волшебные бабочки, которых поймали и насадили на булавки.

Потом я почувствовала лёгкую вибрацию и наша цветочная поляна начала медленное движение по кругу.

Наконец я увидела первых покупателей, кто-то из них станет моим хозяином на полгода. Зона между сценами дополнительно не освещалась и я видела только силуэты. Лиц, за тем потоком света, в котором я находилось, разобрать не удавалось. Мужчины и женщины в вечерних нарядах. Они рассматривали нас, переговаривались, искали что то в своих смартфонах. Видимо, сверяли номера с данными в электронном каталоге.

Наступил именно тот момент, которого я боялась. Как я, голая, буду стоять перед незнакомыми людьми, мужчинами. Я не девственница, но нудистские пляжи никогда не посещала. Но сейчас всё происходящее воспринималось отстранённо. Я тут, они там. Стою. Ну, ведь никто не кусает, руки не тянет. Только шея затекла и это доставляло гораздо больший дискомфорт, чем зрители.

Наконец я доехала до Марка, который объяснял странному мужчине с повадками урки, что нет, номер А 7 строго гетеро, никакого лесбиянства не приемлет.

Это же мой номер! Не хочу к этому уроду! Тут до меня дошло. что это не урод, а уродка. С благодарностью вспомнила девушку на регистрации, которая

так подробно объяснила про все подводные камни. Когда освобожусь, обязательно скажу ей спасибо и что-нибудь презентую. У меня же будут деньги.

Про не кусает и руки не тянет, я явно погорячилась. Меня гладили по ногам, попе, трогали грудь, достаточно ли упруга. За моим куском сцены перемещалась уже достаточно большая компания мужчин. Они обсуждали цвет и состояние моей кожи, элластичность груди и попы, форму рта, насколько мощно и глубоко я могу заглатывать. Я, как человек, как личность, для них не существовала. Красиво упакованный кусок мяса, который пробуждает аппетит. Я молчала, потому что помнила, что за нарушение правил следует наказание. Терпи, терпи, зато ты спрячешься, а потом будешь богатой, терпи — занималась я самовоспитанием. Но когда одна из этих рук полезла мне между ног, чтобы проверить как там всё устроено и достаточно ли увлажнилось, я не выдержала и лягнула в сторону наглого ублюдка. В кого-то попала, но вместо криков раздался смех.

— Кобылка ещё совсем молоденькая, необъезженная! Тут работать и работать.

Эта кодла позвала Марка и попросила включить круговой осмотр. Зеркальный круг под моими ногами пришёл в движение, я начала вращаться и демонстрировать себя со всех сторон. Я ненавидела всю эту толпу богатеньких тварей. Неважно, что пришла сюда сама. Твари, твари, твари, сдохните твари, я кружилась под эту нехитрую мантру.

Меня остановили лицом к зеркалу, задом к залу. В отражении я видела разгоряченные силуэты, которые толкались и пихали друг друга. Видимо, покупка человека, оказывала на них возбуждающий эффект. На подиум запрыгнул Марк и раскрыл дверцу клетки.

— Рот закрой и слушай. Ноги на ширину плеч, наклон вперёд. Быстро.

Я понимала, что пререкаться бесполезно, моё мнение тут несущественно, поэтому выполнила всё, что он сказал. Макс раздвинул мне ягодица и показал страждущим, что внутри всё хорошо, никакого геморроя. Потом мне снова начали запускать руки между ног, делиться впечатлениями. Как пахнет, каково на вкус, аромат свежести и неиспорченности.

Марк снова включил круг и повернул меня лицом к зрителям. Вокруг меня была уже толпа, которая медленно перемещалась вслед за вращением сцены. Снова команда «наклон вперёд». При этом сообщив на ушко, что укусишь кого, продам извращенцам. Месяца не проживёшь.

Я выполнила команду. Мой надсмотрщик сообщил зрителям, что у меня хорошая обучаемость. Я всего час пребываю в подобном статусе и уже освоила несколько начальных команд. Потом он предложил обратить внимание на мою грудь, которая даже в наклонном состоянии сохраняет форму, не отвисает. После чего все те, кто уже полапал меня ниже пупка, продолжили ощупывание молочных желёз, от основания до соска. Как будто корову выбирали. Когда все желающие удовлетворили любопытство, меня снова вернули в исходную позицию, птичка в клетке.

За оставшийся час подобным процедурам я подвергалась ещё дважды. Человек ко всему привыкает, третий, заключительный сеанс, уже проходил в автоматическом режиме, не пробуждая бурных чувств и эмоций.

Наконец, спустя полтора часа прозвучал финальный горн, зрители ушли. Подиумы остановили, включили нормальный свет. Уборщики подвезли урны и реквизит. Нас снова обули в бахилы.

Марк снял нас со сцены и снова собрал в ожерелье. Поменялся только порядок, я переместилась с четвёртого места на последнее. При этом он погладил меня по головке, как маленькую и сообщил, что я сегодня самый удачный лот из его ассортимента. Он надеется, что в зале торгов я не подведу. От моего старания зависит его премия и мне лучше шевелить булками, как надо.

По команде, с левой ноги мы устало помаршировали вслед за командиром. Нас снова привели в зону релакса, где мы такие наивные и радужные провели день, радуясь предпродажной подготовке.

— Целки пришли! За работу! — командный голос Эльзы Львовны въедался в мозг. Хотелось только где нибудь прилечь и немного поспать. Нас оперативно расцепили и, наконец-то, сняли наручники. Возможность свободно шевелить руками, начинаешь ценить только тогда, когда тебя в этом ограничивают.

Нас, восемнадцать целок, мы уже знали что это название для первичной продажи, растащили на массаж и гидромассажные ванны. Эльза Львовна сообщила, что к моменту торгов мы должны быть как огурчики. Начало в одиннадцать, но мы раньше двенадцати не пойдём. Даже старушка. У самой заслуженной целки больше не было сил на возражения и позы.

Меня обработали первой и я даже успела задремать на лежаке. В полдвенадцатого Макс и Эльза Львовна, построили нас в колонну по два, без каких-либо средств фиксации и провели в комнату рядом со сценой торгов. Девушка с грудью на ремне, которая его сохранила, несмотря на всю насыщенность вечера, спросила можно ли узнать, что будет дальше.

— А дальше вас купят. Богатый. Или сразу и богатый и знаменитый.

Наша штандартенфюрер явно была в отличном настроении.

— Вы себя хорошо показали, к вам проявили интерес. Так что домой никто не вернётся, все поедут к папочкам и мамочкам.

Первой из нашего отстойника забрали ухоженную под сорок лет. Потом сисястую. Брюнетку. За очередной рабыней Макс и Эльза возвращались всё более довольными. Наверное, премия увеличивалась на глазах. Я осталась последней, видимо на десерт. За мной пришли оба наших надсмотрщика дня и сообщили, что я самый перспективный лот, они в меня верят.

Мы подошли к карману перед сценой. По центру в ряд стояли четыре девушки, в ошейниках на цепи. Цепи крепились к круговой железной трубе наверху. Это уже было не ожерелье, а колье. Подвески королевы, невесело подумала я про себя. Сейчас меня прикрепят, потом отрежут и вручат Бекингему.

Очередной работник в алом выпустил первую девушку из ошейника и повёл на сцену. Невольницы переместились на шаг вперёд. Макс перегнал освободившееся кольцо на последнее место и адресовал мне приглашающий жест рукой. Я не удержалась и спросила Эльзу, почему девушка на сцены пошла без всего, без наручников, клеток и прочих радостей.

— Она идёт в новую, неизвестную ей жизнь. С новым именем и новыми родителями. Это как акт рождения. Поэтому она должна прийти туда босой и голой, как и в первый раз.

Эльза подвела меня к цепочке рабынь и я заняла своё место.

— Ты финальный лот вечера. Тобой завершают. Так что не подведи.

Ещё немного и тётка бы прослезилась, от предвкушения той суммы, которой я могла пополнить её личный счёт. Она была мне больше неинтересна. Та часть жизни, в которой она имела возможность влиять на меня, закончилось. Остальное в руках и глазах других людей.

Я слушала аукциониста, ведущего процесс торгов. Циничный, вульгарный, но умеющий соблюсти меру. Мне стало интересно, какие слова он найдёт для моего описания. Суммы шли по нарастающей. Девушка, которая освободила мне место и ошейник, ушла за сто двадцать тысяч евро. Даже за вычетом процента хозяина торгов это была внушительная сумма. Предпоследняя, которая стояла передо мной, тоже блондинка, получила ценник в сто восемьдесят.

Наконец, настала моя очередь. Алый смокинг пришёл за мной, отстегнул, приказал снять бахилы и вывел на сцену.

Сцена была открытой, с выступающей площадкой. Ведущий торгов находился на открытой сцене, а меня вывели вперёд, на выступ. Зал был освещён, что бы видеть поднимаемые номера и я смогла рассмотреть покупателей. Сколько людей. Мужчины, женщины, взрослые, старые и молодые. Больше всего я боялась попасть к молодому пресыщенному и развращенному большими деньгами хлыщу. Им не ведомо слова жалость и сочувствие.

Погонщик в алом с очередным стрекалом отдавал мне команды. Пройдись по кругу, остановись. Наклонись, сядь на корточки, встань на четвереньки задом к залу, раздвинь ягодицы, попрыгай. Выше!

Ведущий комментировал каждое моё действие, как при этом смотрится та или иная часть тела, просил обратить внимание на особые достоинства. Я абстрагировалась от происходящего, убеждала себя, что всё это происходит не со мной. Я кукла наследника, я Суок, это заводной ключик.

Когда цена дошла до двухсот тысяч, аукционисту передали записку из зала. Он зачитал просьбу, показать какого цвета у меня малые половые губы. Она блондинка, но достаточно ли они там светлые, что бы платить такие деньги. Зал поддержал это заявление.

На сцену вынесли аналог портативного гинекологического кресла, в которое меня и усадили, широко разведя ноги. Подошёл оператор с камерой и начал крупно снимать моё влагалище, что бы во всех рядах могли рассмотреть его цвет. Не знаю, на какие мониторы шла трансляция, но видимо все желающие смогли насладиться картиной.

Меня сняли с кресла и снова отправили ходить и улыбаться. Я пыталась удержать слёзы, но они всё равно капали. Это произвело ещё больший фурор, снова замелькали таблички и суммы. Любой ужас рано или поздно заканчивается. Мой завершился на двухсот сорока пяти тысячах. Я не видела, кто меня купил. Я просто хотела уйти с этой сцены.

Меня снова увели вниз, снова вручили Эльзе. Она явно была в экстазе, спросила может я пить хочу, или чашечку кофе? Я ответила, что хочу только спать.

— Сейчас, передадим тебя владельцу и поспишь.

Эльза снова отвела меня в медицинский отсек. Там мне сделали инъекцию в правую руку. Врач объяснил, что это микрочип и если я соберусь бежать, что должна знать, что найдут меня легко и быстро. Потом Эльза надела мне на шею цепь с кулоном, объяснив, что номер на кулоне, это мой персональный код в базе данных временно несвободных людей. И если я решу продлить контракт, то достаточно назвать эти цифры. Заново заполнять анкету уже будет не нужно, можно отредактировать нужные пункты, если мои границы расширятся. Мне снова выдали балахон и вернули в ту самую комнату, с которой сегодня началось моё путешествие в мир рабства. Прошло всего четырнадцать часов, с того момента, как я вошла в это здание. Но выходила из него другая девушка, у которой уже не было старого имени, но ещё не было и нового. Эльза была права, когда говорила, что на этой сцене мы рождаемся заново. Впереди новая жизнь, новое имя, новые родители. Я взяла свой рюкзак, обхватила мягкий островок своей прошлой жизни руками и стала ждать будущего. До него оставалось несколько минут.