Буравчики

Он любил называть себя пожилым, хотя ему было 45, без намёков на седину в жёстких, чёрных, коротко стриженных волосах. Как он сам это объяснял: «пожилой — значит поживший, повидавший». Ну, в этом отношении, он себе не врал.

Пришедший из армии в самом начале девяностых, он занялся предпринимательством. Думаю, не надо объяснять, что такое бизнес в конце прошлого века в России? Несколько обыдлевшему после трёх лет на флоте сыну местного партийного деятеля даже не пришлось перестраиваться. И к сорока характер этого человека можно было назвать тяжёлым, хоть и не настолько — за всё сделанное он не сидел.

И вот уже сейчас, когда Борис присутствовал на свадьбе сына, зашевелилось нечто, основательно похороненное за ненадобностью. Зависть и злоба за то что упустил, пусть даже самому упущенное может и совсем не нужно — главное взять.

Он сморгнул и снова засмотрелся на «брачующихся». А там было на что, вернее, кого посмотреть.

***

Ольга неуютно повела плечами. Снова это ощущение. Её всю сзади буравил чей-то взгляд. Впрочем, несложно догадаться чёй.

 — Ты чего? — взглядом спросил её жених, Павел.

С улыбкой покачав головой, невеста снова посмотрела прямо вперёд. Фата уже не скрывала ни лица, ни уложенных, волнистых волос чернее дёгтя, которые будучи распущенными опускались ниже лопаток. Рост в сто семьдесят девять сантиметров позволял идти на каблуках, а не на цокающих, раздражающих шпильках. Радужка, по цвету сливавшаяся со зрачком, придавала взгляду странное выражение — глядя прямо в глаза появлялось ощущение будто не за что зацепиться. Ольга знала эту особенность своих глаз и была удивлена, увидев у своего начальника (а сейчас уже свёкра) такие же. Только те буравили тебя насквозь, доставая до души.

А, вот уже и машина.

***

Медовый месяц кончился. Молодые вернулись домой.

Их дом в пяти километрах от города ещё достраивался, но Ольга, любившая природу, подолгу гостила у свёкра, он жил там постоянно и сравнительно близко. Борис, кажется, только после развода с женой и ухода сына по-настоящему обжился за городом. Не то, чтобы дом был мал, но бывают такие люди — умудряются заполнять собой всё пространство.

Трахаясь со своей новой любовницей, он вдруг понял, что прежняя острота ощущений исчезла. Неожиданно и непривычно было копаться в себе, но вскоре нашлась аналогия. Подобно тому, как прожженные игроки, которым уже не хватает адреналина, сколь бы ни была высока ставка, начинают играть на людей и их судьбы, так и он захотел повысить градус. Как кстати стал отлучаться сын, вступая в партию (понятно, какую) для устранения многочисленных препонов и создания своего дела. Как нельзя кстати хорошенькая невестка зачастила на природу...

Сначала он возвращался к невестке мыслями. Тогда то и разглядел в ней прежде не замеченные жесткость, властность, хватку, упорство. За счёт чего и прошла по головам к самой вершине — она ведь управляет одним из его дел. Там-то его сын, Павел, и встретил её. Борис старался не спать с теми, с кем работал или был достаточно близок, вроде секретарей — странно, но это тоже привычка из девяностых. Но сейчас...

Потом, зачастил в светлый зал, в котором та любила работать.

***

Нет, вряд ли есть родство души. Но чем больше Ольга узнавала свёкра, тем сильнее в этом сомневалась. Он часто рассказывал случаи из жизни: разборки, потом попилы и откаты; она — о кинутых конкурентах, махинациях. В стране, где коррупция — это государствообразующее явление, в этом нет ничего удивительного. Они узнавали друг друга не как начальник и подчинённый, но как люди родственные по духу — властному, жестокому, злому.

 — Всё сидишь?

 — Я только что с улицы — она обернулась и Борис увидел её покрасневшие щёки.

 — Ага? В эту сырость и слякоть?

 — А что?

 — Не замёрзла?

 — Вообще-то да.

 — Тогда подожди здесь, я сейчас.

Он ушёл и Ольга поймала себя на мысли, что думает о его теле. Чаще видя свёкра в домашней одежде она по-новому взглянула на него. С годами люди любо стремятся к полноте, либо ровно наоборот, словно ужимаются. Борис был из второй категории — годы словно убрали всё лишнее, наносное. Сухой, жилистый, он казался от этого ещё выше.

О стол брякнули бутылка и два бокала. Коньяк.

 — Хорошо!

***

После часа распития этого благородного напитка, со средней скоростью пятьдесят грамм в десять минут, Ольгу сморило.

 — Мне надо ехать, но теперь... я засну за рулём.

 — Ночуй здесь. Найду что постелить.

 — Может, всё же отвезёте?

 — Скорее сам усну.

 — Вы же выпили всего грамм триста?

 — Да, но последний раз я пил месяц назад и вино, а не коньяк.

Она легла в кровать, оставшуюся ещё с тех времён, когда Борис с женой спали отдельно. Заснули они сразу же.

***

Ночью дождь разошёлся. Наверное, он и порывы ветра разбудили Бориса, обычно отходящего ко сну позже, чем в этот раз. Встав, свёкр вспомнил о невестке. Как нельзя лучше...

Разбросанные по подушке волосы. Одеяло, заманчиво скрывающее изгибы роскошного тела. Он прилёг к ней сзади, касаясь спины, плеча жёсткими пальцами. Отведя волосы, даже не поцеловал, но как-то сжал губами шею. Охватывая грудь, освобождая от бюстгальтера, растирая соски костяшками.

 — Удивлена, что только сейчас.

 — Почему? — Борис был удивлён её совсем не сонным голосом, но виду не подал. Мышцы лица были привычно скупы на движения.

 — Вы же могли это сделать ещё когда я только начала у вас работать.

 — Не люблю так. Отвлекает от дел — он развернул к себе её лицо — но я смотрю тебя это не смущает.

 — Скажем так: последние недели кое-что изменили. Теперь я не прочь попробовать.

 — Интересно...

Твёрдые губы мяли её тело, он почти не касался языком. Целуя губы, шею, грудь он опустился к животу, и щекотя его щетиной он добился дрожи молодого тела. Лаская внутреннюю сторону бёдер, свёкр освободил её от последней детали белья и добрался до срамных губ. Его язык прошёлся по ним и добрался до клитора, слегка всосав его.

«Где он только этого набрался?!» трепетала невестка, сжимая грудь. И самое странное — у его сына не делал ничего подобного! Толстой язык свёкра, казалось, был повсюду: клитор, половые губы, внутри самой киски. Потом она начала кончать — беззвучно крича от удивительных ощущений, сжимая соски. Он поднялся и Ольга долго целовала, засасывая его уставший язык, прижимаясь к старому, жёсткому телу своим, нежным и мягким.

Полностью раздев его, невестка, будучи на коленях, удивлённо посмотрела вверх. Член с фиолетовым, размера большой сливы, «набалдашником», покачивался вверх-вниз. Она обхватила его двумя руками и приблизила к губам. Лизала, сосала и заглатывала глядя в его глаза-буравчики. Толстые вены члена казалось пульсировали, когда губы или язык проходили по ним. Они распалялис

ь всё больше. Ольга чувствовала, как яйца свёкра напряглись. Она остановилась и улыбнулась ему.

 — Не сейчас. Кончи в меня.

 — Не волнуйся. С тобой я кончу раза два или три — он широко ухмыльнулся — ты невероятная женщина.

Борис подтолкнул её голову к члену и невестка вновь охватила губами его головку. Раз за разом заглатывая всё глубже она ласкала мошонку. Он уже близок к оргазму. Схватив за бёдра, Ольга потянула их на себя и почувствовала мощный всплеск в задней части горла. Невестка глотала так быстро, как могла, но много спермы пролилось на её подбородок и грудь.

Свёкр потянул её к себе.

 — Как ты хочешь взять меня? — спросила она несколько покорно.

 — Будет лучше, если ты останешься сверху.

 — Почему?

Он нагнулся и жадно схватил грудь ртом, а потом поцеловал в губы:

 — Так тебе будет легче принять его в себя.

Невестка вновь посмотрела на твердеющий аппарат свёкра и толкнула его на спину:

 — Очень любезно с твоей стороны.

 — Ты первый раз обратилась ко мне на «ты»...

 — Что-то не так?

 — Просто заметил.

Она оседлала его талию и медленно опускалась. Грудь опустилась к его лицу. Борис, проведя рукой по её бедру, направил член во влагалище. Проведя по внешним губам, он надавил глубже. Ольга думала, что упадёт в обморок — никакого сравнения с её мужем! Опёршись руками на его грудь, она почувствовала, как в неё вошло ещё немного больше.

 — Сколько во мне?

 — Какая разница?

 — Просто интересно.

 — Вошла головка и ещё чуть-чуть.

 — Всего?! А я-то думала!

Они вместе рассмеялись.

Свёкр взял невестку за бёдра и опустил ещё ниже. Она поняла, что кончает, а отец мужа продолжал движение. Ольга тряслась и содрогалась и он спокойно сосал её соски с лёгкой усмешкой.

 — Молодец. Ну как?

 — Фантасти... о чёрт! — она хмыкнула и упала ему на грудь — этот оргазм был гораздо сильнее, чем первый.

Он толкнул глубже и невестка вновь кончила. Глаза заслезились от удовольствия, когда она начала раскачиваться на его члене. Киска растягивалась, приспосабливаясь к толщине нового прибора. Чувствовалось покалывание каждого нерва. Мышцы внутренней стороны бёдер дрожали, при каждом движении она вздыхала, принимая в себя глубже и глубже. Невестка смотрела в эти глаза-буравчики, сотрясаясь от каждого оргазма, проходящего через неё, а свёкр просто улыбнулся, тиская её грудь.

Ольга хотела больше, но опасалась зайти слишком глубоко. Взглянув вниз, она увидела, что есть к чему стремиться. Ну что ж, этого пока достаточно. Она была уставшей и измотанной: сейчас она кончила больше раз, чем за неделю раньше.

Он хмурился, сдерживаясь. Дыхание стало резким. Амплитуда возрастала и Ольга теряла контроль, всё её естество сосредоточилось там, внизу, дико насаживаясь на член. Невестка толкнула его ещё глубже — это было всё равно, что снова потерять девственность. Она сама не поняла как не упала ничком.

 — Смотри мне в глаза! Прямо, не закрывай!

Его буравчики вонзились и не отпускали. Смотреть в них был и жутко, и сладостно...

С каждым выстрелом спермы глубоко во влагалище по ней будто расходились удары тока. Лоно доило его медленно опадающий член. Она опустилась к нему и только тогда закрыла режущие глаза.

 — Ты первая, кто не отвела взгляд — ответил он на не заданный вопрос, запуская руки и лицо в её волосы.

Покрывая поцелуями его грудь, невестка опустилась и стала слизывать сперму с каждого сантиметра его невероятного члена.

 — А делал ли кто-нибудь это так, как я? — спросила она, играя с его шарами.

Он встал. Его член был уже твёрд и непристойно качнулся между ног. Сграбастав её бедра, свёкр раздвинул ягодицы и толкнул фиолетовую головку во влагалище. Будучи уже глубоко в ней, он коснулся шейки матки и невестка кончила снова.

 — А он так делает? — прохрипел он.

 — НЕТ — стонала Ольга.

Свёкр вошёл глубже:

 — А так?

 — НЕТ — ахнула невестка.

Он начал «долбить» и оргазмы стали приходить как звон колокольчика. Она теряла сознание, была на грани, когда отец мужа всё сильнее сношал её, как никто другой раньше. Протянув руку, он больно сжал качающуюся грудь. Теперь она вся принадлежала ему, крича, умоляя, с каждым толчком, с каждым оргазмом, разрывавшим её. Ощущать, что тебя, юную, молодую невестку так уверенно сношает жестокий, холодный, чёрствый свёкр... ни с чем не сравнимо.

 — Я лучше, чем он? — его голос, резкий и грубый.

 — Да...

 — Что?!

 — ДА — визгнула невестка

 — Ты сделаешь всё для меня!?

 — ДА — она плыла

 — Ты будешь моей?!

 — Я замужем...

 — Ты же хочешь этого!

 — Всё, что пожелаешь... — Ольга кончила и пришла в себя только утром.

Через неделю, когда муж снова отлучился, она сама пришла к нему.

***

 — Почему ты вообще вышла замуж?

 — Теперь понимаю, что скорее из-за денег и... жалости.

 — Да? Свою жену мне тоже было жаль — этакая серая мышка.

 — Никогда бы не подумала.

 — Ну, и характером он в мать пошёл... такой же размазня. Разве может он так?!

 — Аххх... сладко

 — Будучи в тебе, я решил что отберу у этого идиота всё: тебя, будущее... Не могу оставить это так... Ради твоего тела...

 — Это будет несложно, обещаю. И разделаться с ним и... — она приблизилась к самому его уху — родить тебе детей, достойных нас: жестоких, честолюбивых, черноволосых.

 — Что ты со мной делаешь...

***

Потом, как и было запланировано, Павел приехал в загородный дом своего отца и увидел их там. В доме буквально пахло сексом. Глядя на них, с вопросом на лице, он всё ещё не хотел верить.

Борис грязно ухмыльнулся:

 — Теперь всё твоё — моё, понял Павел?! И даже жены у тебя теперь нет.

 — Можешь выметаться отсюда — играя с членом свёкра добавила Ольга.

 — Как... но... ты же любила меня?

 — Жалела я тебя, пригрела, но всё это не то — ответила она, демонстративно оттопырив щёку взятой в рот головкой старика.

 — Я вас достану, я... !

 — Я тебя уже уничтожил. Все куплены, а документы подделаны. Ну а партии не до всякой мелочёвки.

Павел спился и влачит своё жалкое существование где-то на вокзале. Мимо него проезжает дорогой автомобиль, в котором, зло улыбаясь смотрит на Павла бывшая его жена, поглаживая рукой с обручальным кольцом большой круглый живот, полный потомством его отца, детей со злыми глазами-буравчиками. Она возбуждается каждый раз, когда думает об этом... (специально для— You-Stories.com