Блокнот Казановы или Хождение по бабам

... Сказать, что она меня бросила, я не могу: она меня никогда и не поднимала... Сказать, что мы с ней расстались, тоже не могу: мы с ней никогда и не сходились... Сказать, что она меня не любила, значит, ничего не сказать: я ведь до сих пор не знаю, как она ко мне относилась... Сказать, что у нас был роман, тоже нельзя: не было романа, не было даже повести... Так... Маленький рассказик... Всё равно, она бы не смогла любить меня так же, как я её — любовь у неё уже была. И вообще, ей нравились мужчины, а мне — женщины...

* * *

Короче, грусть-тоска меня одолела и чтобы не околеть совсем, решил я «пойти по бабам». Достал свой старый блокнот, сел у телефона и...

* * *

Так-так, посмотрим. Вика! Набираю номер...

 — Привет, Викуля! Как дела?

 — Кто это?

 — Ты что, меня не узнаёшь?

 — А-а, Вова, это ты...

 — Какой Вова? У тебя три попытки...

 — Не знаю. Если не назовёшься, я положу трубку.

 — Ладно, это Лёша! Мы вместе поступали в институт.

 — Ой, извини, обозналась. Ты мне так давно не звонил.

 — Да, прости, дела были. Может, увидимся — тряхнём стариной.

Викуля пошутила:

 — Когда будешь трясти стариной, смотри, чтобы он не отвалился. Если честно, то я не могу — делов много.

 — Совсем-совсем не можешь?

 — Совсем-совсем. Шесть дней работа, в воскресенье — отдых. Не до всего остального.

Поговорив ещё немного, мы попрощались.

* * *

 — Алё! Лана! Это Лёша. Как дела?

 — Здравствуй Лёша. Ты — подонок. Я тебя так любила, а ты...

 — Ланочка, прости, я по-другому тогда не мог.

 — ... а ты так надругался над моими чувствами...

 — О, если бы я мог всё исправить.

 — Ничего уже не исправишь — прошло четыре года, я тебя почти забыла, а тут звонишь ты...

 — Я могу всё изменить...

 — Ничего уже не изменишь. После того, как ты меня тогда прилюдно «опустил», сказав всё, что ты обо мне думаешь... У тебя другая была? Это та Юля, да?

 — Дело не в этом...

Я положил трубку. Жизнь я ей испортил.

Мне стыдно.

* * *

Я извращениями не страдаю —

Я ими наслаждаюсь...

Вспомнил я и про ту Юлю, но звонить ей не стал: муж, двое детей. Какие разговоры и встречи? Ей и так скучать не приходится.

* * *

 — Здравствуй, Марина! Как жизнь?

 — Х... во!

 — Совсем?

 — Совсем х... во!

 — А что случилось? Может, расскажешь?

 — Конечно, расскажу. Приходи завтра вечером.

 — О» кей! Приду!

Вау! Жизнь налаживается!

* * *

 — Привет, Оленька! — звоню я своей школьной подруге.

 — Здрравствуй, Лёшшечка! — говорит она томным голосом. Хочет меня, наверно.

 — Как делишки? Мы чего-то давно не виделись...

Договорились встретиться послезавтра в парке. Вау! Жизнь всё лучше и лучше.

* * *

 — Катерина? Это твой любимый Лёша!

 — Хай, сволочь!

 — А чо так грубо.

 — Да ты ж, гондон, должен на мне жениться!

 — С чего бы это?

 — Да не с чего, после чего... После того, что ты со мной тогда сделал... Хоть бы позвонил.

Всплыл в памяти моей один позорный эпизод. Пригласила пару месяцев назад эта Катерина меня на новоселье. Ну, я пришёл к ней...

Я прижал её к стенке и стал на колени, принявшись расстёгивать её джинсы. Они никак не давались. Покончив с ними, я стянул их вместе с трусами и моему взору предстал давнонестриженный лобок (благо хоть мытый...), покрытый длинными кучерявыми волосами.

 — Я себе недавно «химию» сделала, — похвалилась девушка.

 — Лучше бы ты налысо постриглась, — подумал я.

Но делать нечего: куннилингус так куннилингус...

Раздвинув складки и заросли, я добрался до клитора. Коснулся его языком — мне показалось, что я лизнул раскалённые угли. Раззадорившись, я сунул язык чуть не до матки: её плоть была суха и горяча, как пустыня Сахара. На зубах начали скрипеть волосы... Черные и кучерявые.

 — Почему ты сухая? Я хочу вкусить твоей страсти! — воскликнул я, снимая с языка волосы.

 — Это ты, Лёша, книжек начитался. Там пишут, как «он приник губами к её бутону, бутон раскрылся, нектар полился. Берёзовый сок. Рыбий жир. Запах сирени. Божья роса».

Меня чуть не стошнило...

Она не сопротивлялась: лежала как бревно в лесу, пока я «накидывал палки». И так, и этак. А она хоть бы пикнула.

Я трахал её так, что пахло палёным мясом, горелой резиной и жжёными волосами с лобка, а не рыбой и не сиренью. Видать, мозоли у меня будут трудовые на члене: движущиеся и трущиеся части положено смазывать, иначе ресурс вырабатывается, а мы «всухомятку». Будь на месте Кати кукла из секс-шопа — давно бы расплавилась.

Я сладко и долго кончал: выплеснулось всё, что так долго копилось у меня на душе. Она не кончила. Девушка сказала: «Знаешь, по-моему, я фригидная... « и закурила в постели, грустно уставившись в потолок. Раскочегарить мне её так и не удалось...

Ну и какой я после этого Казанова?

Я спросил:

 — Тебе хоть раз в жизни было хорошо: одной, с парнем или с женщиной?

Она ответила:

 — Одной да! А потом появился Он! Мы занялись этим вдвоём. Первый блин получился комом... Было очень больно и кроваво, и я по глупости помазала всё себе там зелёнкой. Стало ещё больнее. Мои визги слышал весь дом. Соседи даже вызвали милицию. Но всё обошлось. С тех пор мне, что одной, что с кем-то — однохерственно безоргазмно.

И вот сейчас... Да я хоть с ледяной глыбой. Мне всё равно. По безрыбью и рак рыба. О, да... И раком тоже...

 — Ну, вот я и звоню тебе. Ты хочешь повторения? Я купил две книги про секс. Такое тебе устрою...

 — Знаешь, не стоит. Я не хочу сдавать тебе в аренду своё холодное тело.

Мне взгрустнулось...

* * *

Мастурбация — это процесс,

А онанизм — это явление...

 — Мариночка, я уже иду, заваривай чай... — радостно промолвил я в трубку и засобирался: ведь надо ещё забежать в аптеку — купить кое-что к чаю...

... Я сел в кресло, она на диване. Взяв со стола кофе (чая не было) и немного отпив, я уставился на подругу в ожидании.

 — Лёша, помнишь, я тебе рассказывала про Арарата, с которым собиралась встречаться?

 — Да, но это ж было давно...

 — Так вот, я с ним встречалась два года, даже жила у него. Мы очень любили друг друга...

«Ага! — мелькнула в моей голове зловещая мысль, — он её бросил, и она хочет, чтобы я её утешил... Я утешу! Я эт пожалуйста...»

Она продолжила:

 — ... Мы даже собрались пожениться...

Я изобразил удивлённое лицо:

 — Ну и как?

 — Так вот, пришла я как-то к его родственникам на армянский праздник (он меня пригласил) и зашла там речь о свадьбе. Его отец Христофор Арташесович взял слово. Короче, он сказал своему сыну, что у того два пути: либо жениться на своей двоюродной сестре грузинских кровей Манане, либо жениться на мне, на русской, и валить из диаспоры, достигать всего в жизни самостоятельно...

Марина встала с дивана (я поставил кофе на стол), подошла и присела на колени, обняв меня за шею. (Как я этого ждал!).

Она сказала:

 — ... Арарат Христофорович. Этот недоделок... Я ведь его так любила... Этот хач лохом оказался, прогнулся

перед папиком...

 — Уже — хач. А раньше: Араратик, любимый... Не любила ты его, наверно.

 — Любила! Ты ничего в этом не понимаешь! — Марина вскочила с кресла.

 — Я не понимаю? Прости. Не хотел тебя обидеть...

 — Хотел! Все вы та

кие! Как спать и «утешать», так вы рядом, а как жениться... То маменькины сынки, то папенькины.

 — Марин, успокойся! — я протянул к ней руки, но она отвернулась и заплакала, — Ты ведь сильная женщина. Это ж такой пустяк.

 — Пустяк, по-твоему! Я ему всё отдала: душу, сердце, а он...

 — Найдешь себе красивого, молодого, как я! Зачем тебе 27-летний армянчик. У него ж мозгов, как у пятилетнего.

Она повернулась:

 — Вот в этом ты прав... Но с тобой я встречаться не буду.

 — Почему? — я открыл рот от удивления, — Ты шутишь?

 — Я не шучу, — Марина прижалась ко мне и поцеловала в губы, — Ты мне как брат!

Последнюю фразу она сказала таким тоном, как будто вешала мне на грудь «Орден за заслуги перед Отечеством».

Почему для девушек «брат» — это наивысшая ступень иерархии? Первая ступень — «друг», потом — «любимый», и уж затем — «брат».

Новоявленная «сестра» продолжила:

 — Наши мамы катали нас в одной коляске, мы играли в одной песочнице, мы знаем все плюсы и минусы друг друга...

Я понял: любви не будет. Облом!

На ночь я решил остаться, тем более, что было уже за полночь, да и родители её уехали куда-то.

 — Я лягу, наверно, в комнате твоих родителей, или на полу в коридоре...

 — В подъезде ты ляжешь... Шучу! Ляжешь со мной! Как брат и сестра! — она посмотрела мне в глаза таким невинным взглядом, что у меня всё похолодело внутри... Брат и сестра — вместе?!

Это было издевательством, но она считала меня «братом». Разочаровать её я не мог. До утра я так и не заснул: чувствовать под боком её тепло и слышать РОВНОЕ и СПОКОЙНОЕ дыхание было невыносимо. Какие мысли роились в моей голове, как мухи — не скажу!

* * *

Отсыпался я уже дома. Как результат бессонной ночи — опухшее лицо. Точнее — рожа. Сегодня предстояла встреча с Олей, которую я знал ещё со школы. Девушка она была ничего, но мне никогда не нравилась.

Договорились встретиться в 19—00 у памятника Ленину. Блин! По ходу дела, ещё человек сто договорились встретиться в этом же месте в то же время. О, вот и она. Какая красавица! Сразу и не узнать, хотя видел я её всего полгода назад.

 — Привет, Оленька!

 — Привет! Ты неважно выглядишь — не спишь наверно!

 — Ой, да нет — сплю... Но сегодня как-то не спалось — о тебе думал, — соврал я.

 — Брешешь, как дышишь!

 — Да я правду говорю!

Оля не унималась, прикалываться она любила:

 — У тебя чёрные волосы на плече и духами пахнет.

 — Так я ж из парикмахерской...

 — Ладно-ладно, верю! — она улыбнулась.

Я спросил:

 — Как жизнь? Какие планы?

Она вздрогнула:

 — Мне страшно!

 — Кого ты боишься?

 — Всего. Что дальше делать?

 — Ну, как обычно. Закончила ты два института. Специалист теперь.

 — Мне страшно. Я же никогда не работала...

Эта фраза меня просто убила, ибо сказана она была с таким удивлением и простотой.

 — Ищи работу. Как другие? Или замуж выходи. Есть кто-нибудь на примете? — я начал прощупывать почву.

 — Нет! — ответила тихо она.

 — А почему? — спросил я.

 — Да вот не заладилось: институты, сессии...

 — Ну так надо знать меру, как сказал Джавахарлал Неру.

 — Кого Джава харлал? Неру? Или Нюру? — Оля пошутила удачно, и мы смеялись минут пять.

 — Оля-Оля! Надо было не сессии сдавать, а мужа искать.

 — Да хороший муж на дороге не валяется. Валяется плохой! А хороший работает. Если замуж идти, то так чтобы ничего не делать. Вообще, был у меня один Шалтай-Болтай на примете...

«Запросы у девочки не слабые. Мне не по зубам. Секс в обмен на продовольствие», — подумал я.

 — По ресторанам надо было шляться больше, по кафе, а ты... — с укоризной заметил я.

 — Да-а. А я пять лет не тем занималась. А теперь три пути: замуж, работать и снова учиться. Замуж? Работать? Учиться? Лучше пошляюсь по ресторанам. Благо родители деньгами не обделяют. Выгляжу я ещё ничего — 23 года не 40...

Угораздило меня в этот момент ляпнуть что-то там про её потрёпанный «товарный вид» и о том, что прежде чем рассуждать о том, что ты одна-одинёхонька, потому что вокруг нет настоящих мужчин, нужно сначала стать настоящей женщиной. Да и кому нужен не первой свежести секонд-хенд.

Это было глупо, она не поняла и врезала мне кулаком в глаз, после чего быстро ушла, гордо и высоко подняв голову. Наверно, марафет наводить перед выходом «на охоту за мужем». Удачи, бэби!

* * *

Одной рукой я держал твоё фото,

а другой думал о тебе...

Глаз заплыл, под ним образовался синяк. Надо что-то срочно предпринять. Ах да, соседка моя, Наташечка, милая девочка, в медучилище учится. Пойду к ней, авось чего придумает?

 — ... Лёша!? Кто это тебя так?

 — Да-а, ублюдки какие-то из соседнего района. Но я их урыл — вообще в реанимацию свезли!

 — Правда? — она искренне удивилась, — Ну ладно, это всё нюансы. Заходи. Я сейчас достану лекарства.

Я попал в надежные руки. Она промыла мне глаз, наложила повязку и сказала: «До свадьбы заживёт!». А потом спросила:

 — Лёша, а где можно подать заявку в Нобелевский комитет?

 — А что?

 — Ну где-е? — Наташа топнула ножкой, — Скажи, а то больше лечить не буду!

Я ответил, что не знаю, но пообещал посмотреть в интернете.

 — Лёша, я беременна, ты заметил?...

Я взглянул и не поверил своим глазам. Срок уже ведь приличный.

 — ... Я беременна, у меня будет двойня. От разных отцов. Такого ещё никому не удавалось!

 — Как!? Объясни? Такого не бывает!

Оказывается? бывает. Но только у неё. Она проходила практику в военной части и оттянулась вечерком с двумя солдатами. Залетела.

 — Наташа! Тебе 19 лет, ты студентка медучилища, и ты веришь в то, что говоришь?

 — Да!

Ну, ладно, разубеждать я её не стал, а поинтересовался какой вид контрацепции она использовала во время «оттяга».

Вместо ответа она спросила:

 — А числитель — это то, что внизу или то, что вверху?

 — Числитель — это то, что вверху. Внизу — знаменатель! За математику тебе Нобеля не дадут! — про то, что ей его не дадут вообще, я говорить не стал.

 — Вот дура! — Наташа хлопнула себя по лбу и села на диван.

Оказалось, что она высчитывала по какой-то секретной формуле «безопасные дни» и перепутала части дроби.

 — Ты в натуре, дура! Кто ж в 19 лет считает «безопасные дни»? Цикл должен установиться!

Она сделала круглые глаза:

 — Какой цикл?

Разговаривать с ней было больше не интересно. На прощание, я просветил студентку медицинского вуза на тему контрацепции. Что, мол, презерватив даёт гарантию 20%, и, вообще, надёжного средства нет. Ку-ку! Но, как я понял, с двойней ей будет не до «оттягов». Поблагодарив за помощь, я вышел из квартиры и столкнулся с какой-то женщиной. Оказалось, журналистка из местной газеты пришла брать интервью у «знаменитости» — кандидатки на Нобелевскую премию. Я оставил их наедине...

* * *

Жизнь разнообразная

в сексе у меня:

С утра дрочу я левой,

а вечером — двумя...

Пришёл домой, включил компьютер. Узнал адрес Нобелевского Комитета. Может быть, получит она Нобеля за «двойню от разных отцов». Хи-хи!

* * *

Поиски любви завели меня в тупик. Цейтнот!

* * *

Ладно, хрен с ними, с девушками...

* * *

Лучше сайт я наберу —

«суперпорно_точка_ру».

Аlеxicе Schnеidеr © 2004

аlеxicеschnеidеr@rаmblеr.ru