Удивительно — в мире, где все больше людей считает нормальным отвечать на звонок во время секса и прилагать к CV фото в купальнике, еще остались те, кто маниакально следят, чтобы их интимные фото не просочились в сеть.
«Вам больше нечего скрывать, все ваши данные будут использованы для вашей же пользы», — убеждают нас цифровые империи. Твои сообщения, фотографии, прошлое и будущее — все это в любой момент может стать (если уже не стало) частью коллекции фетишиста из ЮАР или малолетки соседнего подъезда. Вот такой он, цифровой мир, где всем и всех видно, как в домах со стеклянными стенами из классических антиутопий. А как известно, тому, кто живет в стеклянном доме, не стоит кидаться камнями.
Когда речь заходит о границах интимного и публичного, всегда занятно наблюдать за тем, как шутки про вибраторы и свинг в дружеских компаниях сменяются едва ли не истерикой, стоит только упомянуть о сливе в сеть голых фото кого-нибудь из собеседников. Да что там собеседников! Достаточно вспомнить ажиотаж вокруг сентябрьской утечки голых селфи голливудских звезд или недавний проект Сергея Артемьева «Приват и чай», в рамках которого на питерские хрущевки выводились проекции с изображением безымянных работниц секс-чатов.
Принять как данность то, что сегодня все человеческие отношения опосредованы интернетом, на самом деле не так-то просто. Все мы слишком погружены в процесс, чтобы наблюдать за ним со стороны.
И дело вовсе не в сексе. Секс, как и сами отношения между мужчиной и женщиной (или между женщиной и женщиной, или внутри группы мужчин), не сильно изменился со времен античности. Важнее, что с появлением нового измерения в мире интимных отношений появилась потребность в новом языке, чтобы эти отношения описать.
Адекватного языка, как оказывается, нет. Есть немота, попытки напасть или оправдаться, но только не стремление понять друг друга. В мире, где изображение все больше вытесняет текст, а главным занятием пользователей соцсетей становится обмен фотографиями, сложно найти язык, объясняющий эту деликатную область.
Старый набор описательных техник в рамках "хорошо - плохо" не работает в мире, где существуют такие явления как порноместь и продажа паролей от облачных серверов мелким и крупным оптом.
Например, one night stand (секс на одну ночь) уже не может быть описан как раньше. Спонтанность как его базовая составляющая исчезает в мире, где смартфон без спроса отсылает твои снимки в облако, а гугл помнит почти все. С точки зрения возможностей документирования раскопки чужой частной жизни выходят на новый уровень.
До повсеместного распространения смартфонов процедура съема ради секса на одну ночь была проста как табуретка: человек приходил на вечеринку, где быстро забывался среди крепких шотов и зудящих под пломбами басов. Через некоторое время он уже целовался в темном углу клуба, сжимая в объятьях симпатичного незнакомца. Через некоторое время красные от напряжения лица и голые тела уже синхронно двигались в мутном зеркале клубного туалета, а наутро от встречи не оставалось ничего, кроме похмелья и обрывочных воспоминаний.
Сейчас, даже будучи сильно пьяным, ты если и не следишь за случайным партнером, то по крайней мере думаешь о том, как бы тот тайком не вытащил из кармана телефон и не нажал кнопку Rec. И не важно, что наутро ты не вспомнишь, как он выглядел и как его звали.
Смутный страх того, что снимки твоего голого тела отправятся в свободное плавание по двигательному океану, убивает все удовольствие от спонтанного процесса.
Страх за свою репутацию все чаще оказывается сильнее жажды приключений. В конце концов, ничто не вечно, кроме позора.
Мы начинаем биться в истерике вовсе не потому, что увидели очередной слив чьих-то голых фото, а потому, что больше не понимаем, где проходят границы нашей приватности. Чего ждать от человека со смартфоном в руке, случайно оказавшегося рядом?
Именно с желанием не оставлять цифровых следов связан расцвет мессенджеров типа Snapchat — приложений для обмена фотографиями и видео, которые исчезают через 10 секунд после просмотра. В 2013 году его пользователи ежедневно пересылали друг другу около 60 млн фото.
Феноменальный успех Snapchat, который Apple поместил в списке главных приложений для iOS 2013 года, а Цукерберг хотел купит за 3 млрд долларов 9но получил отказ), вполне предсказуем в мире, где главными ценностями становятся анонимность и эфемерность.
Забавно, что официально Snapchat — это обычный мессенджер, но с самого начала во всех обзорах о нем говорилось с очевидным сексуальным подтекстом и звучал явный намек на то, какие именно фото должны быть уничтожены в течение 10 секунд.
По лекалу Snapchat были созданы такие мессенджеры, как Blink, Frankly и Path. Последний работает следующим образом: получив сообщение, адресат вначале видит только размытый текст. Стоит ему нажать на экран — и таймер начинает отсчет до того момента, когда сообщение самоуничтожится. Любые сообщения, отправляемые через Path, хранятся в чатах только 24 часа.
Создатели приложения уверены, что в ближайшем будущем все начнут общаться посредством эфемерных сообщений, а смс окончательно канут в небытие, если не научатся самоубийству через пару секунд.
В своей книге Delete оксфордский профессор Виктор Майер Шонбергер пишет о том, что впервые за всю историю человечества записать что-либо стало проще, нежели удалить.
По подсчетам IBM, порядка 90 % данных в мире сгенерировано за последние два года.
Занятно, что при лавинном росте данных «ужасных» вещей не становится больше. Ужасают не факты и явления, а наша реакция на них. А еще точнее — отсутствие хоть сколько-нибудь продолжительной реакции.
Показательно, что около половины американских пользователей Snapchat — подростки 13 – 17 лет, то есть люди, взрослевшие одновременно с расцветом технологий, где влечение — просто еще один фантазм в потоке самоуничтожающихся сообщений. Именно они станут взрослыми в мире, где мораль и аморальность эволюционируют во что-то принципиально иное.
Пока что образы новой реальности лучше всего передает язык кино. В конце декабря выходит второй сезон Black Mirror Чарли Брукера — это культовый британский сериал о том, как технологии незаметно и необратимо изменили нашу жизнь. В прошлом году в программе Международного кинофестиваля в Торонто была представлена короткометражка Noah, дебют молодых канадских режиссеров Вальтера Вудмана и Патрика Седельберга. Герои фильма — обычные американские подростки. Их жизнь — это экран монитора: там они флиртуют, влюбляются и предают. Так и не выяснив отношения с двумя девушками, главный герой исчезает, когда выключается компьютер.
Возвращаясь к Сергею Артемьеву с его проекциями на стенах ночных домов. Перед тем как соберетесь побивать его камнями за аморальность, объективацию и желание сделать имя на скриншотах из секс-чатов, сначала ответьте на вопрос, который он задавал сам себе во время эксперимента:
"Возможно, интернет дает иллюзию защищенности и отстраненности. В то же время виртуальное пространство является неотделимой частью мира реального. Где теперь проходит грань между частным и публичным? Люди добровольно пускают других к себе домой одним щелчком мыши.Будучи оцифрованными, их приватное пространство и мечты теперь живут своей жизнью, навсегда оставаясь в архивах сети, и могут принадлежать всем".