Романтика

Тишина была нарушена громким хлопком сначала открывающейся, а потом и закрывающейся входной двери. Зажегся свет, раздались приглушенные голоса и послышались тихие шаги. Голоса были настолько тихими, что нельзя было разобрать не только о чем говорят, но и кому принадлежат голоса. Из-под двери в темную комнату проскользнула легкая янтарная нить света.

Дверь распахнулась и на пороге возникла пара молодых людей. Девушка, еще даже почти девочка, в нерешительности замерла на пороге. Ее глаза, в которых горел тусклый хмельной огонек, выражали еще не отброшенное сомнение и даже солидную долю стыда. Ее парень, которому на вид можно было дать лет двадцать с небольшим, держался более уверенно. Попытавшись подбодрить свою спутницу, он попытался изобразить подобие теплой улыбки, которая породила только еще большее смущение. Жестом пригласив ее войти в комнату, он прикрыл за собой дверь и щелкнул переключателем на стене.

Зажегся слабый свет и вырвал из темноты очертания комнаты: плотно занавешенные окна, небольшой журнальный стол с парой стульев и кровать почти по самому центру комнаты.

Еще одна небольшая порция алкоголя сделала свое дело. Он успел подметить, как девушка уже немного осмелела, и на бледном лице заполыхал слабый румянец; тонкие длинные пальцы с острыми чуть загнутыми ногтями барабанили по крышке стола. Взгляд скользнул по ее лицу, по глубокому вырезу блузы, и вернулся к монотонно стучащим по полированной поверхности стола пальцам.

Беззвучный шелест коснувшихся друг друга на короткое мгновение губ был достаточно громким для тихой пустой комнаты. Через мгновение последовал второй. Этот поцелуй был долгим, настолько долгим, что был почти лишен сексуальности. Настойчивые прикосновения во время поцелуя все же разбили скользкий барьер нерешительности и скованности. Долгой взгляд в глаза был снова прерван поцелуем. Коротким, отрывистым — губы лишь слегка шаркнули друг о друга.

Они переместились со стульев на кровать. Ощущение рук забравшихся под одежду вызывали возбуждение с легким налетом стыдливости. Скользнув по животу, руки остановились на полушариях небольших часто вздымавшихся и опускавшихся грудей. Сквозь тонкую материю бюстгальтера чувствовалось, как набухли не-большие соски. Почувствовал он и как сердце забилось чуть сильнее. Робкие прикосновения ее рук возбуждали ничуть не меньше.

Решив больше не оттягивать этот момент он расстегнул пуговицы блузы и отбросил ее прочь в сторону. Следом настал черед и бюстгальтера. Слабый свет тускло играл на ее бледном теле. Поцелуи опустились ниже губ: пройдя тонкой скользкой лентой по шее, они остановились в ложбинке между двумя грудями. У девушки вырвался глухой стон. Пальцы проходили по всей поверхности груди, потом подбирались вплотную к соскам, удостаивали их всего несколькими скупыми движениями, и снова принимались ласкать всю грудь.

Бледное женское тело серебристой змеей извивалось на постели. Волосы спутанными рыжими нитями полыхали на темной ткани.

Пальцы между тем надолго остановились на сосках. Они то мяли, то пощипывали затвердевающую неподатливую розовую плоть. Приглушенные стоны свидетельствовали о том, что одних только прикосновений рук стало недостаточно. На помощь рукам подоспели язык и губы.

Губы девушки исказил долгий хриплый стон. В сосок легонько впились зубы, но и этого хватило, чтобы голова в бессильной истоме откинулась назад. Копна волос разметалась по лицу. Из-под наполовину прикрытых ресниц горели сжигаемые похотью глаза.

Не желая слишком сосредотачиваться на одних только грудях, он опустился ниже, вдоль живота, пока не наткнулся на препятствие в виде трусов, слегка прикрытых уже расстегнутой юбкой — он успел расстегнуть юбку еще когда целовал ее.

Тонкие полоски ткани сползли по коленям и также были отброшены прочь. Ноги раздвинулись в стороны, и язык коснулся половых губ. Он сразу же пополз глубже, нашаривая клитор. Стон и непроизвольно дернувшееся тело наглядно демонстрировали, что поиски увенчались успехом.

Тело уже не подчинялось разуму, стоны становились громче. Обхватив его голову руками, она пыталась еще как-то направить его ласки, но потом возбуждение выросло настолько, что плоть уже просто не подчинялась. Цепкие когти оргазма впились в тело.

На ослабевшем лице появилось вымученное подобие улыбки, было видно, что она сейчас где-то далеко. На поцелуи она реагировала вяло и неумело, впрочем, в себя она пришла довольно скоро.

Ее руки стали недвусмысленно поглаживать его джинсы в области паха. Расстегнув молнию и опустив трусы, она жадно схватила в ладонь член. Другая рука обхватила мошонку. Она от

вела плоть назад и провела языком от головки до мошонки.

Похотливо улыбнувшись, девушка толкнула своего парня на спину и склонилась над его членом. Тонкие губы обхватили член, пропуская его в рот, язык начал делать круговые движения вокруг головки. Пальцы неумело, но уже достаточно проворно заиграли с крайней плотью. Пока у нее получалось еще не слишком удачно, член время от времени натыкался на зубы, один раз она выпустила его изо рта. Взять его в рот поглубже, до самого основания у нее не получилось, и она решила просто сосать головку. Выпустив член изо рта, она провела пальцами по набухшей красной головке и снова взяла его в рот, не забывая и время от времени подрачивать его. Второй рукой она в этот момент натирала свою промежность.

Лицо ее парня искажалось с каждым движением ее губ и языка. Рыжие пряди то и дело падали ей на лицо и приходилось убирать их назад.

Давление нарастало, оргазм приближался; словно почувствовав это, она лишь ускорила темп. Она почти заглотила его целиком, когда раздался приглушенный стон, и горячая струя ударилась в рот, который через мгновение был весь заполнен вязкой жидкостью.

От неожиданности, чисто инстинктивно, она выпустила член изо рта, и сперма потекла наружу, на простыни. От ее нижней губы до члена, который уменьшился в размерах и стал скользко-мягким, протянулась тонкая белесая нить.

В этот момент, подметил он, в ней красоты только прибавилось. Еще детское лицо полыхало одновременно от желания и стыда. В глубине серых глаз, как на дне бокала, смешались хмель, похоть и нерешительность. На полузакрытых губах, по которым растеклась ярко-алая помада, блестели мутные капли спермы. Пара капель вытекла изо рта и по краю губы и медленно скользнула по подбородку и замерла там. А еще несколько капель повисло на кончиках волос.

 — Понравилось? — чтобы хоть как-то развеять долгую паузу, спросила она, вытирая губы.

Вместо ответа он снова принялся играть с ее уже успевшей остыть грудью. Успевшие стать мягкими соски снова набухли и затвердели. Соски поочередно оказывались во рту. Она громко стонала, когда зубы несильно впивались в чувствительную тонкую кожу соска. Девушка протянула руку и нащупала ей член и игралась с ним до того момента, пока он снова не поднялся в положение готовности.

Парень довольно резко отстранил ее и, спрыгнув с кровати, направился к столу. Выдвинув верхний ящик, он извлек оттуда пачку презервативов и направился обратно к кровати. Натянув презерватив, он уложил девушку на спину и, устроившись сверху, ввел член в нее.

Как он и ожидал, члену пробраться глубже помешало препятствие невинности. После нескольких сильных движений он почувствовал, как девственная ткань начала поддаваться. Он почти не слышал глухих стонов постепенно переходящих в крики. Он только ускорил темп, когда стоны девушки стали совсем громкими. На одеяла потекла тонкая струйка крови.

На глаза начала накатываться красноватая пелена, в голове осталось только простое животное желание. Остались только те простые незамысловатые движения с их безумным ритмом. Постепенно, словив ритм, она также вошла в него. Два тела мерно двигались в едином ритме. Стоны монотонно сливались в один гимн слад-кой похоти. Они становились то громче, то вдруг тише. Ногти, впившиеся ему в спину, медленно поползли вниз, оставляя на спине восемь глубоких алых борозд. Вспотевшие тела измождено блестели.

Оргазм наступил почти одновременно. Он почувствовал ее оргазм по отчаянным вздохам, а потом на удивление тихому вскрику, после чего она буквально обмякла под ним.

Сорвав измазанный в крови презерватив, он опустился около нее. Он почти не ощущал ее жадно тянущуюся руку. Понимая, что так вот заканчивать не стоило бы, он не мог ничего поделать с собой. Усталость и опустошенность брали свое. Веки словно в один момент стали тяжелыми-тяжелыми. Он отключился, так и не успев ничего сделать.

В себя он пришел первым. Голова была тяжелой от похмелья, большая часть тела зудела от усталости и изнеможения. Он посмотрел по левую сторону от себя: она, как ни в чем не бывало, тихо лежала рядом. Он некоторое время прислушивался к ее ровному дыханию, ощущая тепло ее тела.

Он отметил про себя, что ее детское лицо так нисколько и не изменилось. Расслабленное во сне, оно казалось забавным, спокойным и беззаботным. Только тонкие губы что-то беззвучно шептались. Что ей снилось, он не знал, да и не хотел сейчас думать об этом.

Так глядя на нее он заснул снова.

В комнате вновь стояла тишина. Слабый свет лишь слегка рассеивал полумрак комнаты, вырывая из темноты прижавшиеся друг к другу тела.