Приятная прихоть принцессы

Пресветлый рыцарь Антуан де Сен-Ринуар ля Пари, не успевший ввиду юного возраста прославиться на стезе свершения подвигов, но горящий желанием увековечить своё имя в легендах, переминался неловко с ноги на ногу в преддверии королевских покоев, не ведая толком, что его ждёт. В силах ли он окажется сохранить лицо, не уронить достоинство пред его величеством королём Мелиотом, властителем Перадора?

Проблема усугублялась тем, что просьба, с коей сэр Антуан чаял обратиться к своему сюзерену, имела кулуарный характер. Разрешение тяжбы о наследстве, банальная старинная свара, разрешаемая обычно сутяжниками и писцами безо всякой необходимости в привлечении сиятельных персон? Не будь в деле замешано частью королевское имя, а конкретно обет принесения в дар королевской фамилии части земель, данный одним из предков Антуана, семейство его никогда не подумало бы вмешивать высочайший авторитет в заурядную склоку.

Что делать, если не остаётся выбора?

Рыцарь подумал невесело, что, по крайней мере, даже в случае позора свидетелями его станет не более двух или трёх человек. Он уговорил, почти умолил своего конфидента о частной встрече с королевской персоной без посторонних глаз, что тот согласился устроить не без некоторых колебаний.

Переступив с ноги на ногу в очередной раз, он сглотнул слюну.

Пытаясь отвлечься, настроить себя на чуть более безмятежный лад, он практически силой извлек из колодезя памяти приятные сладкие образы.

Вот лес, где он когда-то любил играть с друзьями, а позже и ставить силки на лис. Вот учитель Сципиус, хвалящий его за усердие в учёбе, обещающий поставить его в пример братьям и сестрам. Вот Синди, миленькая рыжеволосая гувернантка, некоторые моменты времяпрепровождения с коей юный рыцарь вспоминал не без краски на щеках...

Антуан смущённо кашлянул.

Ему вспомнился почему-то лик принцессы Мелисенты, её строгий стан и её ясный взор, коим она вчера одарила его на церемонии представления гостей двору. Ему показалось, или во взгляде этом тогда промелькнула некая тень, будто её высочество обдумывала про себя нечто?

Он потёр колено, припоминая слухи, ходившие при дворе. Слухи, всматриваться в которые ниже достоинства рыцаря, но которые иногда помимо воли западают в душу?

Сказывали, что колдун Марлаграм, придворный чародей Перадора, в ответ на просьбу принцессы свести её с образом таинственного незнакомца из её снов открыл магический путь в Шестое Измерение, мир сновидений. Сказывали, будто Мальгрим, злокозненный чёрный маг, сбил как-то колдовство Марлаграма и расстроил чары, из-за чего её высочество вместо сферы обитания своего таинственного незнакомца перенеслась в некое иное место, извращённый зазеркальный мир, царство демонов Плихауса и Пентбоя, где всё не как у людей и где самые обычные вещи обретают кривую суть.

По слухам, вернувшись оттуда, принцесса Мелисента не проявляла больше тяги к свиданию с персоной из снов, но поведение её стало на редкость странным, меж тем как в речи её проявились чудные обороты.

Такие, как «сексуальная революция», например?

Рыцарь Антуан пожевал некоторое время губами, дивясь диковинному присловью. Он знал, что «секс» — это «пол», а «революция» — астрологический термин, связанный с движениями небесных тел. Но что два эти слова могут означать вместе?

Рядом скрипнула дверь.

— Сэр Антуан де Сен-Ринуар ля Пари, — проговорил с самыми казёнными интонациями дворцовый распорядитель, скрывая даже мельчайшие лучики теплоты в глазах, — её королевское высочество желает видеть вас.

Спина юноши распрямилась, а лицо преисполнилось благородной строгости едва ли не раньше, чем он в полной мере осознал услышанное.

Её высочество?

Та, слухи о ком он столь недостойно припоминал ещё мгновенье назад?

К щекам Антуана вновь прилила краска, меж тем как ноги его почти безотчётно переступили порог высочайших покоев, внося его внутрь. Дверь скрипнула вновь, закрываясь за ним, оставляя его наедине с особой королевской крови.

— Я рада вас видеть, благородный рыцарь, привечая гостеприимством в стенах сего замка, — произнесла принцесса Мелисента, вытягивая руку для поцелуя. Этим она, в соответствии с этикетом, пресекла разом все остальные стадии полагающегося по церемониалу приветствия, за что юный рыцарь, впрочем, был ей признателен в глуби своего сердца. — Ответьте же, что привело вас в наш пасмурный край?

Склонившись к её прелестной хрупкой руке и пытаясь при этом обдумать ответ — по сути, её высочество может оказать в решении тяжбы не меньшую помощь, чем его величество король Мелиот? — сэр Антуан бросил случайно взгляд ниже и его парализовало на миг.

Нет, не сказать, чтобы он не видывал прежде юных дев в таком облачении, но зрелище это казалось ему запретным плодом, дарованным лишь позорной ценою.

Созерцать наследницу Перадора в столь кратком платье, край коего едва укрывает колени?

— Вас что-то смущает, отважный рыцарь? — проговорила леди Мелисента. Глаза её блеснули на миг странной искрой.

— Н-нет... ваше высочество, — запнулся неуверенно он. Ему снова вспомнились ходившие при дворе разговоры о странностях младшей королевской персоны. — Прошу меня извинить...

Он коснулся губами её нежной ладони, почти что зажмурившись, сумев вернуть благодаря тому толику самообладания.

— Быть может, вам будет легче, если вы сядете, — предположила её высочество, облизнув отчего-то губы. — Вы наверняка устали с дороги, сэр.

— Б-б... благодарю вас, — выдохнул он, опускаясь в кресло прямо напротив инкрустированного бриллиантами сиденья для высочайших особ.

О чём пожалел едва ли не сразу же.

Принцесса Мелисента, заняв подобающее ей по достоинству место, закинула неторопливо ногу за ногу, в результате чего платье её, и без того не особо длинное, поднялось ещё выше, оголив целиком колени. Прежде, когда они оба стояли, зрелище это не было столь смятенным?

— Итак, что привело вас в наш необласканный природою край, какова причина, побудившая представителя благородного семейства искать помощи на стороне? — возвысила голос её высочество. — Распорядитель поведал мне, что вам требуется ручательство свыше в вопросах некоей... некоей тяжбы.

Ресницы принцессы дрогнули, меж тем как рука её — будто ни в чём не бывало? — коснулась нагого, бесстыдно открытого колена, огладив белую кожу.

Антуан, чувствуя, что пылает, почти что сгорает заживо, попытался прокашляться, отведя взор от неподобающего уму зрелища.

— Видите ли, ваше высочество, — несмело проговорил он, — это довольно давняя и весьма печальная история, возымевшая мрачный смысл для семейства нашего лишь недавно. Двоюродный дядя деверя шурина моего отца, приходящийся нашему роду побочной ответвью, дал в своё время одну неосторожную клятву...

— Вот как? — взмахнула ресницами леди Мелисента.

Пальцы её скользнули вновь по колену, огладив его уже целиком, зацепив при этом край платья, который — совершенно случайно? — сместился на долю дюйма выше.

— Им... именно так, — сглотнул слюну юный рыцарь, стараясь не отрывать взгляд от гранитного пола.

Некстати явилась мысль, что колени принцессы чисты, невыразимо чисты и белы в сравнении с ножками той же Синди. Неужто её высочество, как бы дико сие ни звучало, стрижёт или бреет их?

— В чём состоял предмет... предмет и суть... упомянутой вами клятвы? — доверительно снизила голос принцесса. Рука её застыла у самого края платья, прижав оный к коже почти что у самых бёдер. — Нечто, имевшее отношение к земленаследованию?

Сэр Антуан попытался снова прочистить горло.

— Отчасти, — выдавил он.

Сможет ли он изложить суть своего дела, объяснить, что вынудило его покинуть отчий дом и пуститься в путь? В кои-то веки он пожалел, что отец его был скован подагрой, мешавшей отправиться самому к королю за прошением, бумаге же и гонцам вверить сей деликатный вопрос не осмелились.

— Видите ли, брат деверя шурина моего отца... нет, дядя деверя шурина... поклялся честью семейства, что уступит все свои владения в пользу короны, если не сможет повергнуть дракона, обитающего на землях, принадлежавших прежде сэру Трелони и приобретённых братом деверя моего шурина. То есть...

— Дядей деверя шурина вашего отца? — блеснули иронией глаза леди Мелисенты. Колено её качнулось, помимо воли притягивая взгляд Антуана.

— Д-да.

Он попытался сглотнуть комок в горле.

Попробовал, но не смог?

— Какой непростой нюанс, — проговорила собеседница, отведя в сторону на миг взор. — Убить дракона, последнего из которых перебили как минимум век назад. Бесспорно, сэр Трелони знал, что тварь в его владениях мнима, но не поспешил поставить об этом в известность вашего родственника?

— М-мы подозреваем, что да, ваше высочество. Меж ними лежала некогда в прошлом вражда, как мы полагали, давно позабытая...

Как сухо это прозвучало. У него даже не было сил вставлять в речь извинения в связи с возможной хулой на честь благородного рыцаря?

— Какое злое лукавство. — Смежив веки, словно от ужаса перед открывшимся ею, принцесса помолчала пару мгновений. Колено её качнулось ещё раз. — К слову о лукавстве...

Она открыла глаза.

— Сэр Антуан, мне хотелось бы задать вам один вопрос, на который вы, как человек для двора посторонний, я верю, ответите честно. Вопрос этот не имеет отношения к земленаследию и вообще чему-то серьёзному, мною движет чисто женский суетный интерес.

С застенчивым видом леди Мелисента скользнула вновь пальцами по бедру. Рука её потеребила краешек платья.

— Как вы считаете, рыцарь, — в тон её вкралась едва заметная смесь мольбы и надежды, — мои ноги красивы? Вы, в отличие от орд придворных льстецов, надеюсь, будете искренни.

Приоткрыв вмиг пересохшие губы, он закусил нижнюю, чувствуя себя в западне, в ловушке, подобной тем, что сам ставил некогда на лис. Он теперь не мог даже отвести взор от коленей принцессы, от её безумно дразнящих коленей, чтобы это не выглядело неблаговидно?

Леди Мелисента меж тем распрямила обе ноги, уже не удерживая их скрещёнными. Платье её осталось на том же, возмутительно высоком уровне.

— Вам нравятся мои ноги, сэр?

Его голова кружилась.

— Он-ни... божественны, ваше высочество.

Язык его заплетался, как у его досточтимого предка после пары пинт эля. Так же, впрочем, как и его мысли?

— Вам... нравится смотреть на них, рыцарь?

Она раздвинула колени, едва заметно, едва уловимо. Взгляд Антуана, который тот не мог сейчас при всём желании отвести в сторону, сам скользнул выше, поднимаясь меж бёдер...

— Очень, — сорвалось одним выдохом помимо воли с его уст.

Губ принцессы коснулась улыбка, поначалу слабая, но усиливающаяся с каждым мгновением. Она провела уже знакомым движением рукой по бедру.

— Я благодарна вам, — она чуть помедлила, — за приоткрытие правды в столь сокровенном, столь деликатном, глубоко личном вопросе. И я предоставляю вам, — голос её чуть дрогнул, — право и честь возложить вашу доблестную ладонь мне на нагое колено.

Сэр Антуан потерял дар речи от одной мысли об этом. Стоя как поражённый громом, недоумённо глядя на её высочество — не могла же она изречь, не могла иметь в виду то, о чём он подумал? — юный рыцарь запылал.

— Что-то не так, сэр?

Брови принцессы Мелисенты взлетели, в голосе же послышался холодок.

— Вы коснулись губами моей руки, что является традиционным жестом, показывающим симпатию и доверие джентльмена даме. Я в свой черёд оказала вам доверие куда большее, дозволяя коснуться укрытой обычно кожи, что вы должны уважать и чтить. Или вам, — тут в тон её вкралась острая сталь, — увиделся в этом какой-то нескромный намёк?

— Н-нет, — от смущения и неловкости сэр Антуан стал заикаться как мальчишка. Мальчишка, каковым, впрочем, он и ощущал себя ныне? — Я... п-простите, ради всего святого. Я...

Оборвав себя, он выпрямился под спокойным взором собеседницы, как будто изучавшим его, готовым распознать в нём любую двузначную мысль. Сделав пару шагов вперёд на едва повинующихся ему ступнях, Антуан вытянул вперёд руку.

Пальцы его коснулись нагого колена, колена, показавшегося ему почему-то чуть влажным. Или это взмокла от пота его рука?

— Чуть выше, — ресницы принцессы Мелисенты дрогнули, — если вас не затруднит, рыцарь. В месте, которого вы коснулись, у меня мозоль.

Он не ощущал никакой мозоли под пальцами, но вправе ли он был вообще спорить с ней?

— Ещё чуть выше.

Рука его сдвинулась снова, уже почти прилегая к бедру...

— Ещё. — Тон её стал приказным.

Пальцы его дрогнули, дрогнули и застыли на очередном рубеже. Сэр Антуан вновь запылал от стыда, осознав, что рука его находится прямо под платьем принцессы, что со стороны выглядело бы невероятно распутно, невероятно бесстыже, если забыть о сказанном ею до этого?

— Скажите, — облизнула губы леди Мелисента, — вам ведь приятна та честь, то доверие, которое я вам оказываю? Если говорить откровенно?

Разумеется, просьба об откровенности при общении столь неравных персон не более чем этикет, но даже уход в самые глубокие думы едва ли помог бы рыцарю ответить на этот вопрос правдиво хотя бы себе.

Если не ведаешь, что сказать, мечась потаённо меж стыдом и искусом, отвечай в соответствии с церемониалом?

— Д-да... ваше высочество.

— То есть вам, — голос принцессы снизился, обретя заговорщицкую напевность, — нравится держать в сей момент руку под моим платьем?..

Щёки юного рыцаря побагровели. Он открыл и тут же закрыл рот несколько раз, понятия не имея, что сказать.

— Нравится?

Мелисента изучала со странным любопытством его лицо, в глазах её словно переливались эльфийские огни. Чувствуя переполняющий его жар, готовый испепелить в любую секунду, Антуан приоткрыл вновь рот — и набрал в грудь побольше воздуха.

— Н-н... нравится, — выдохнул он.

Принцесса помолчала немного.

— Вы помогли мне, рыцарь, развеяв мои опасения касательно меня же самой. Вы показали себя достойным доверия джентльменом — и мне захотелось воздать вам добром за добро.

Пресекая возражения на полуслове жестом ладони, она продолжила:

— Но прежде я бы хотела, чтобы вы оказали мне напоследок услугу. Ещё одну, схожего характера с уже оказанной вами, но куда как более деликатную. Если бы я попросила о ней кого угодно иного в замке, злые слухи расползлись бы по всему королевству, но вы истинный рыцарь и, я уверена, будете держать язык за зубами.

Правая рука леди Мелисенты взметнулась вверх, касаясь через платье груди. Прежде чем сэр Антуан успел осознать, что происходит, прежде чем он успел хотя бы зажмуриться, пальцы её высочества впились в краешек декольте и оттянули вырез.

Закрывать глаза было поздно.

— В мире, где я побывала коварной волей Мальгрима, — прозвучал доносящийся словно откуда-то со стороны певучий размеренный голос, — навязчивые сомнения юных дев об их внешности именуют «комплексами». Но мне не к кому обратиться с этими сомнениями, не у кого выведать, хороша ли я в тех аспектах, которые полагается нужным скрывать?

Она повела плечами.

— Скажите же мне, сэр Антуан. Хороша ли, изысканна ли форма моей груди? Нет ли в ней скрытых или явных изъянов?

Леди Мелисента набрала в грудь воздуха, продолжая держать вырез оттянутым, Антуан же, напротив, ощутил, будто воздух покидает его.

— Не молчите же, умоляю. Мне не у кого больше спросить.

Он бессильно приоткрыл рот.

— Я...

И тут же закрыл его.

— Моя грудь... приятна для ваших глаз, рыцарь? — С этими словами Мелисента коснулась левой рукой одного из бугорков плоти. — Вам... нравится смотреть на неё?

Чем-то этот вопрос смутно напоминал предыдущие, предвещая угрозу перехода к чему-то невообразимо дикому, но сэр Антуан не мог, не в силах был сейчас ни о чём думать.

— Д-да, — отрывисто проговорил он.

Кроме того, в силах ли он сейчас лгать?

— Что ж, в этом случае, — губы принцессы дрогнули, искривляясь в улыбке, которую при всем пиетете к королевскому трону Антуан не мог иначе поименовать как коварной? — я дозволяю вам, о благородный воин, возложить на неё свободную руку.

Она глянула на него, чуть нахмурившись, деланно насупив носик.

— Или вам опять мерещится какая-то вольность в невинном доверительном жесте?

Юного рыцаря бросило в жар.

Он смутно подозревал, как смотрелось бы происходящее — то, к чему толкает его её высочество? — для любого стороннего наблюдателя. В то же время ему было ясно, что дивное одухотворённое создание перед ним, особа королевской крови, не может держать в себе ни одной мысли ниже седьмого неба и что кощунственно даже думать об этом?

«Вы молоды и наивны, сэр Антуан».

Почему ему вспомнилась эта фраза учителя Сципиуса?

«Это наверняка какая-то проверка. Испытание мужества или ума, как в старых рыцарских сагах, — подумал упрямо Антуан, сжав зубы. — В том, что велит мне сделать её высочество Мелисента, по определению не может быть ничего недостойного?»

Он вытянул вперёд свободную руку, устремив к белым бугоркам, к правому холмику груди. Длань его в последний момент неловко задрожала в воздухе, он опять покрылся багрянцем, но леди Мелисента перехватила его ладонь и решительно прижала к себе.

— Вам нравится это, сэр рыцарь? — Глаза принцессы пылали, Антуан же, чувствуя под ладонью твёрдый сосок, не в силах был даже сглотнуть слюну. — Вам... это приятно?

«Я трогаю грудь принцессы Перадора. О небеса, я лапаю её как замковую служанку».

— О-очень... — выдохнул вновь Антуан, чувствуя, как рука его под случайным или намеренным нажимом леди Мелисенты сдвигается ниже, охватывая бархатное полушарие.

Наследница трона чуть отстранилась, оправив вырез. Руки юного рыцаря, вновь покрывшегося краской, выскользнули из-под платья, причём Антуан неожиданно поймал себя на уже давно терзающем его оцепенении плоти под нижним убранством.

Неужто его грешная плоть откликается на леди Мелисенту, её высочество принцессу Перадора, в точности так, как откликалась некогда на близость простой гувернантки?

Её высочество меж тем почему-то поджала губы, разглаживая платье.

— Сэр Антуан, в награду за вашу искренность и благорасположение я хочу оказать вам честь и доверие большее, чем было оказано до того, но деликатность и такт повелевают мне сначала осведомиться у вас, удобно ли будет с вашей стороны воспринять это. Мне не хотелось бы ставить вас в неловкое положение, соизволяя то, к чему ваш дух не лежит?

Губы леди Мелисенты расслабились, на миг причудливо изогнувшись, как будто в улыбке. К чему бы ей улыбаться?

— Как вы знаете, сэр рыцарь, — она взглянула прямо ему в глаза, — из-за Адамова проклятья мы скованы цепью ограничений, терзающих нас от явления на этот свет, а многих терзающих и после его покидания. Нагота считается постыдной, мерзкой или уродливой, тела же свои мы вынуждены — со времён грехопадения — скрывать под лоскутьями ткани.

Левая её рука прижалась отчего-то к нижнему краю платья, невольно вынудив отступившего на пару шагов Антуана вновь уделить внимание её бёдрам. Правая рука огладила через ткань грудь.

— Ответьте, сэр Антуан, — негромко проговорила она, — оцените ли вы доверие, доверие и честь, кои я окажу вам, представ перед вами на время полностью лишённой одежд? Хотели бы вы, — почти беззвучно выдохнула она, — увидеть принцессу Мелисенту обнажённой?

Рыцарь чуть не задохнулся от одного этого вопроса, воочию представив себе сие, увидев очами сердца сию безумную, смущающую разум картину.

«Хотели бы вы увидеть принцессу Мелисенту обнажённой?» — прозвучало эхо заданного вопроса под сводами твёрдого черепа. Кадык воина дёрнулся, пытаясь сглотнуть слюну.

«Я уже видел святая святых, запретная запретных. Я, хоть мне никто не поверит, да я и сам о том никогда не скажу, держал руку под платьем престолонаследницы Перадора, ощущая своими грешными пальцами её нежнейшую плоть».

В ушах сэра Антуана застучало от крови.

«И сейчас я могу увидеть её без каких-либо одеяний, увидеть её целиком, увидеть её как есть».

Зубы его непроизвольно сжались.

«Престолонаследницу».

Следом стиснулись кулаки.

«Г о л у ю».

Леди Мелисента уже в открытую лукаво улыбалась, наблюдая за его терзаниями, дыхание же сэра Антуана перехватило вновь — он, как ему показалось, понял, в какой жестокой ловушке оказался, понял, что за испытание ему предстоит?

«Всё как в балладах, проверка на доблесть и чистоту духа? Мужлан, распалённый близостью к запретному телу, выпалит без раздумий, что жаждет увидеть принцессу Перадора нагой, истинный же рыцарь ни на миг не забудет о королевской чести?»

Он открыл уже было рот, думая изречь нечто рассудительное и благочестивое. Но что-то в блеске глаз принцессы остановило его.

«Нет ли у ловушки скрытого дна?»

Искренность ценится выше остальных добродетелей, её высочество же видела чётко по глазам его и движениям, чего тот в глубине души жаждет. Не получится ли, что он солжёт, солжёт лицу королевской крови, заявив, будто не желает увидеть её лишённой одежд?

Что выбрать?

Похоть или лжесвидетельство? Лживый отказ от греха или правдивое принятие оного?

Схитрить, сказать, что это неприлично, умолчав о своих вожделениях? Но принцесса и без того явно ведает, сколь скользко это выглядит со стороны, её интересуют в первую очередь желания Антуана и она подчеркнула сие.

«Все мы грешны», — мелькнули в памяти слова приходского священника.

Сделав для смелости шаг вперёд, он кашлянул, прочищая горло.

«Если это проверка на искренность, я пройду её. Если же нет — что ж».

— Да, — ломко произнес он.

Голова его закружилась.

Принцесса Мелисента улыбнулась шире, в улыбке её сэру Антуану померещилось нечто коварное, даже глумливое, словно в оскале воина, издевающегося над поверженным. Нет, одёрнул он себя, как такое возможно?

— Вы колебались с ответом, рыцарь. Я хочу быть уверена, что вы сказали именно то, что действительно думаете. Поэтому, если вас не затруднит, — она облизнула губы, — уточните вслух, чего именно вы хотите?

Предпоследний вопрос её во всей полноте ужаса пронёсся у Антуана в сознании. Бедный рыцарь зажмурился под её безмятежным взглядом.

«Двойное дно?»

Последний шанс отступить.

Солгать — или умереть?

— Я, — слетело, почти что выдавилось с его оцепеневших уст, — х-хотел бы... увидеть... ваше высочество принцессу Мелисенту... обнож... об-бнжи...

— Голой, — послышалось медоточиво рядом. Рыцарь вздрогнул от неожиданно близко прозвучавшего голоса её высочества, так и не осмелившись раскрыть глаз. — Слово это короче и куда как проще в произношении, воин. Озвучьте сказанное ещё раз, воспользовавшись уже им.

Сэр Антуан зажмурился крепче прежнего, боясь приподнять веки, не ведая, что увидит. Стражников, тайным жестом вызванных в зал, чтобы отрубить голову не прошедшему испытание?

— Я б-бы хотел, — в этот раз слова слетали с губ почти с кощунственной лёгкостью, — увидеть ваше высочество принцессу Мелисенту... голой.

Выдохнув последнее слово, он выпрямился и застыл, готовый ко всему в следующий миг. Даже — к немедленной смерти?

Чья-то рука коснулась через одежду его левого плеча.

— Откройте глаза, мой рыцарь.

Он распахнул их, часть его сознания не сразу включилась в увиденное, будучи всё ещё ошарашена последними услышанными словами.

«Мой рыцарь»?

Её высочество принцесса Мелисента стояла пред ним абсолютно нагая, холмики её грудей располагались не далее чем в паре футов от него, вздымаясь и опускаясь. Он не мог отвести взор от её сосков, хотя и сознавая, что ведёт себя до крайности недостойно.

— Вам нравится созерцать леди Мелисенту, принцессу Перадора, целиком обнажённой, не правда ли? — сверкнули её глаза. Рука её, лежавшая на плече Антуана, соскользнула вниз, вильнув по его груди. — Видеть её бесстыже нагой, полностью голой, как... как базарную девку?

Сэр Антуан застонал беззвучно. То ли оттого, что сиятельная персона пред ним сама применила к себе подобного рода слова, то ли оттого, что пальчики её почти что дошли до низа его живота?

— О д-да...

Она сделала полшага вперёд, не отводя взгляда от его глаз, он почти чувствовал на своём подбородке её дыхание.

— Скажите это, сэр рыцарь. Полностью.

«Испытание?»

Её грациозная ручка сместилась чуть ниже, ладонь прижалась слегка — едва уловимо, пока ещё как бы случайно? — к распалённой догоряча плоти.

«Плевать».
— Мне... нравится ви

деть леди Мелисенту, принцессу Перадора... полностью обнажённой, совершенно голой, бесстыже нагой, — выдохнул он. Чувствуя, как пальцы её чуть сжимаются, будто благодаря за сказанное, на его брюках. — Как... как базарную девку. Как... как последнюю шлюху.

Неужто эти слова произнёс он сам?

Но в следующее мгновение принцесса сделала ещё полшага вперёд, приобняв сэра Антуана, положив голову ему на плечо и пощекотав ему шею своим дыханием, отчего у того вылетели из головы все посюсторонние мысли.

— Вот, стало быть, как, сэр рыцарь? — шепнула она ему прямо в ухо. — Скажите... чего бы вам хотелось тогда... от этой последней шлюхи, от принцессы Перадора?

Он ощутил, как тонкие гибкие пальчики проникают под ремень его брюк. Ощутил — и едва не застонал во весь голос.

— Мне... м-мне бы хотелось... овладеть ею прямо на её троне, раздвинув её б-божественные ноги, вторгнувшись в её плоть... В-ваше высочество!..

Пальчики леди Мелисенты совершили пару движений, брюки его упали.

— Да, доблестный сэр?.. — сладко прошелестело в его ухе.

Теряя рассудок, юный рыцарь обвил рукою прильнувшее к нему обнажённое тело, чувствуя под ладонью упругость королевских ягодиц, прижав к себе крепче престолонаследницу Перадора будто замковую служанку. Бёдра принцессы резко раздвинулись, обхватывая его тело, словно заключая его в горячие клещи.

— Вы... испорчены, сэр Антуан, непоправимо развращены, — овеяло жарким выдохом вновь раковину его уха. — И я хочу... увидеть всю вашу испорченность до конца, хочу знать, чего ожидать от своего вассала.

Колени её, её ножки будто бы чуть вильнули вверх-вниз, не теряя соприкосновения с рыцарским телом, отчего он ощутил, что пламя, переполняющее его, готово излиться наружу.

— Действуйте же, мой рыцарь, — шепнула она. — Осуществите свою мечту?

Едва сознавая себя, действуя как в забвении, он прильнул крепче к и без того обхватившему его телу, сделав попутно шаг из сброшенных на пол брюк, сделав ещё шаг, чувствуя смутно, как отступает шаг за шагом назад её высочество Мелисента и как колени её подгибаются в преддверии инкрустированного бриллиантами кресла. Ещё шаг — и оба тела, спутавшиеся в порыве страсти, упали на золочёный трон, сэр Антуан застонал уже во весь голос, чувствуя, как естество его заполняет изнутри королевскую плоть.

— Вам же нравится это... правда? — выдохнула Мелисента. Очи её уже не просто сияли — горели. — Драть принцессу... как последнюю судомойку... да?

Под действием этих слов, неимоверно искушающих, непередаваемо сладких и невыносимо позорных, сэр Антуан застонал громче, ускорив движения столь, что к звукам соприкосновения тел прибавился скрежет дрожащего трона, а к его собственному гулкому стону добавился мгновенье спустя тонкий девичий стон.

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

Нежные губы коснулись в поцелуе его взмокшей от пота шеи.

— Так тому и быть, я не поведаю никому, сколь низко вы пали сегодня, сэр рыцарь, — певуче проговорила принцесса. — В конце концов, кто из нас в силах обуздать плоть?

Рука её, словно в подтверждение сказанному, потянулась к низу рыцарского живота, пальчики её зашевелились. Антуан сжал зубы, чувствуя, как каменеет его срамной уд, Мелисента же негромко рассмеялась.

— Само собой разумеется, вы, мой рыцарь, также должны молчать о случившемся. Даже перед духовником — разве что в самых общих словах и без упоминания действующих лиц. Моя снисходительность должна остаться секретом. Да и потом, кто бы поверил в неё?

Действительно, кто?

Принцесса Мелисента меж тем медленно облизнулась, любуясь тем, как меняется от каждого движения её тонких пальчиков лик юного рыцаря. Он был поистине целиком в её власти сейчас, во власти одной её нежной ручки?

— Признайтесь, вам хорошо сейчас, — улыбнувшись, молвила она. — Вы ведь и в сладких снах не могли вообразить себе, как наследница Перадора осуществляет подобное?

Свободная её рука взлетела на миг к самому личику принцессы, указательный пальчик коснулся всё ещё влажных чуть приоткрытых губ.

— Скажите, сэр рыцарь, — помедлив, поинтересовалась она, наклонив голову, — а о чём вы подумали сейчас? Что за мысль или пожелание мелькнули у вас, пусть на миг?

Сэр Антуан де Сен-Ринуар ля Пари полагал, что неспособен уже краснеть, но день текущий, по видимости, готов был испытать это его дарование до предела.

Мгновенье назад у него и вправду мелькнула в уме одна постыдная мысль, вспомнилась вдруг срамная картинка из увиденной как-то раз позорной индийской книги, привезённой зачем-то его отцом из похода в южные страны. Но нет, не может же быть, чтобы её сиятельное высочество скрыто подразумевала подобное?

— Я...

Пальчики леди Мелисенты — нежно обхватывающие в этот же самый час его детородный орган — едва уловимо сжались.

— Я бы хотела, сэр, чтобы вы были полностью откровенны в разговоре со мной. — Она вновь облизнулась. — Чего хочется вам при взгляде на мои губы, рыцарь? На язык?..

«Её сиятельное высочество может иметь в виду поцелуй, — мелькнуло на окраине ума воина, снова почти затмившегося. — Лишь поцелуй, пусть даже затяжной и глубокий. Ничего более?»

Принцесса приоткрыла губы, устремив отчего-то мечтательный взгляд в пустоту, напоминая в эту минуту портрет, писанный с неё же самой. Кончики её пальцев вновь щекотнули рыцарскую плоть.

— Я... — выдохнул сэр Антуан, теряя рассудок, — в-видел однажды старую индийскую книгу, привезённую пару лет назад отцом из похода. Т-там... п-показывались на картинках скабрёзные виды извращённой любви, используемые язычниками.

— И?

Ресницы Мелисенты дрогнули.

— Т-там... на одной из картинок... из-зображалось, как падшая женщина ласкает своего жениха, стоя на коленях, ублажая его срамную плоть языком...

Выдавив это безумное и бесстыдное описание, сэр Антуан смолк, едва дыша и только что не зажмурившись от ужаса и позора.

Что изрёк только что его рот?

— Поправьте меня, сэр, если я ошибаюсь. — Голос принцессы Мелисенты был холодноват и размерен. — Вы только что изъявили желание, чтобы её высочество наследница Перадора коснулась своими губами ваших обнажённых чресел? Взяла их в рот, лаская кончиком языка?

Сэр Антуан не в силах был ответить хоть что-либо. Его захлестнуло параличом куда большей силы, чем что-либо испытанное им до того, он чувствовал, что перешёл грань, которую никто не вправе переходить.

Леди Мелисента приоткрыла губы опять:

— Что же вы молчите, сэр рыцарь?

— Я н-не... — Язык отказывался повиноваться Антуану. — Т-то ес-сть я... Эт-то не совсем то...

— Вы хотите сказать, что не изъявляли такового пожелания, сударь? — в глазах Мелисенты снова сверкнуло что-то едва уловимое. — И в час, когда я облизнулась, у вас не мелькнуло, даже на миг, такого мечтанья внутри?

Щёки его ожгло.

«Сударь» — обращение к простолюдину. Она вправе взирать на него так?

— М-мелькнуло, — еле слышно, не улавливая сам своих слов, выдавил он.

— Больше того, часть вашего естества устремляется к этому даже в сию секунду, тянется к этому, алчет сего. — Проговорив фразу, особа королевских кровей чуть наклонила голову, сдвинув ниже полуобъятия, в коих заключала до того Антуана. Юный рыцарь с ужасом наблюдал, как губы её замирают у самого срамного уда, как край её носа едва не касается грешной плоти, согревая щекочущим дыханием. — Ведь... алчет, не правда ли?

— Алчет... — простонал, едва не кусая губы, чтобы остановить себя, он.

Губки принцессы Перадора чуть приоткрылись.

Стремительное движение — и крайняя плоть, та самая, кою обрезают сарацины с евреями, оказалась в жарком трепещущем рту. Ещё миг — и изворотливый язычок, непревзойдённо гибкий и юркий, принялся скользить взад-вперёд по разрывающемуся от крови стволу.

Сэр Антуан застонал, уже закричал почти в полный голос, тая в лучах неимоверно позорной, но вместе с тем непередаваемо сладкой и невоспроизводимо влекущей неги.

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

Глаза леди Мелисенты мягко сияли.

— Мои суждения о вашей порочности, сэр рыцарь, нашли новое подтверждение. Вам повезло, что я не люблю менять сложившиеся привязанности без веского к тому повода?

— Б-благодарю... ваше высочество, — сдавленно кашлянул он.

Частью сознания уже догадываясь, что сиятельная принцесса просто посмеивается над ним, но не имея никакого желания протестовать или препятствовать ей.

— Вы наверняка предаётесь едва ли не вечно в стенах своего замка рукоблуду, бесстыжему и недостойному рыцаря ублажению своей плоти? — склонив голову и снизив голос, поинтересовалась леди Мелисента. Лицо юного воина запылало. — Вы можете не скрывать этого, рыцарь, мне и без этого открылось много о вас. Отношения вассала и королевского сюзерена близки к отношеньям с духовником.

Сэр Антуан де Сен-Ринуар ля Пари приоткрыл рот. Помолчав, закрыл его.

— П-предаюсь, — пару мгновений спустя всё же выдавил он, чувствуя наждачные укусы миллионов пчёл на щеках.

Что, в принципе, ему терять?

— Мерзкое, отвратительное природе и человеческому духу занятие. — Глянув на него, принцесса Мелисента куснула губу, сэру Антуану почему-то пригрезилось, что она сдерживает улыбку. — Чтобы привнести хоть какую-то чистоту в ваш порок, который я и не чаю излечить, я прошу вас, сэр рыцарь, в дальнейшем при предании сему гадкому делу каждый раз извлекать из памяти мой нынешний образ и сегодняшнее наше общение. Вы же будете вспоминать меня, представлять меня, занимаясь этим?

Он представил себе.

Вообразил череду дней, расстилающихся впереди, скрашенных безумной постыдной фантазией, фантазией, которую он никогда прежде не посмел бы призвать в свой разум. Но её высочество наследница Перадора сама просит его об этом?

— К-клянусь, ваше высочество, — отрывисто выдохнул он.

Принцесса нежно поцеловала его в лоб.

— Чтобы увидеть, сколь исполнительны и старательны вы на пути очищения в грязном пороке, я прошу вас сделать это впервые прямо сегодня, во время присутствия на обеденном сборе, втайне от присутствующих в зале.

— В-ваше высочество... — выдавил вновь он, чуть не задохнувшись.

Голос леди Мелисенты стал строже.

— Его величество мой отец не будет присутствовать на обеде, будучи отвлечён охотой. Что же до прочих персон, пусть риск разоблачения, равно как и присутствие моего образа пред вашими глазами и в ваших грёзах, вынудит ваш дух очиститься понемногу от приверженности этой грязи. Вы ведь не собираетесь перечить даме своего сердца, рыцарь?..

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

Сэр Антуан де Сен-Ринуар ля Пари сидел за столом.

Челюсти его размеренно двигались, пережёвывая нежных рябчиков, вкус коих он едва ощущал. Он старался вслушиваться в светские беседы соседей, чтобы не оплошать в случае, если к нему вдруг обратятся с вопросом, хотя куда в большей степени им двигало стремление вовремя обнаружить чей-либо каверзный взор. Правая его рука сжимала вилку, лишь недавно и не везде разрешённый церковниками дьявольский трезубец, левая же пребывала ниже уровня скатерти и касалась пальцами жёсткой материи брюк.

— Сказывают, что в Инстердамском краю тремя лунами ранее видели собаку-призрака, — поделился слухами один из министров, запивая копчёную утку яблочным элем. — Что вы можете сказать об этом, сэр Родерик?

— О, это не более чем пустые сплетни, пущенные неграмотными крестьянами, — покраснел спрошенный, отправляя под стол обглоданную кость. — Кто-то из них перепутал в потёмках волка и привидение.

— Ну, наши милые прозрачные феи мигом бы объяснили им разницу?

Послышался негромкий смех.

О призраках юных дев, коих можно увидеть порой в коридорах королевского замка, ведали многие. В отличие от большинства проявлений мира сверхъестественного, вели они себя не столь угрожающе и мистично, сколь завлекательно и кокетливо.

— А я слышал, что собака-призрак, которую видели крестьяне в Инстердамском краю, расцветкой своей удивительно походила на тварь, что посмела поднять зуб на его величество короля во время его визита туда, — заметил снова тот же самый министр. — Вроде бы эту псину обещали потом отдать на живодёрню?

— Т-так оно и было. — Почему-то сэр Родерик чуть не поперхнулся свининой. — Из её шкуры сделали коврик для ног, в-вы разве не помните?

Почему-то испытываемое благородным рыцарем в паре десятков футов от него смущение помогло Антуану преодолеть последний барьер внутри себя и проскользнуть пальцами глубже меж твёрдых брючных пластин.

Он посмотрел на её высочество леди Мелисенту.

«Вы же будете вспоминать меня, представлять меня, занимаясь этим?»

Рука принцессы с зажатой в ней вилкой на миг застыла, кусочек дичины завис у самого рта, прямо у её божественных приоткрытых губ.

Сэр Антуан провел пальцами по собственной восстающей плоти, сжал пальцы крепче, ещё раз и снова. И запылал ярче сэра Родерика, вдруг подумав о том, может ли некто заметить и как может расценить его устремлённый на её высочество взгляд?

— Так-то оно так, — веско заметил министр. — Злые языки, правда, говорят, что расцветка пятен на коврике не вполне совпадает с запомнившейся замковой челяди, но что нам до кривых слухов?

Судя по звуку, донёсшемуся до ушей Антуана, сэр Родерик попытался ухмыльнуться в ответ, но вышло это до чрезвычайности жалко. Ему, впрочем, не было до того особого дела?

Он поднял взор вновь на леди Мелисенту, поднял взор на сиятельную принцессу. Её высочество взмахнула ресницами, кончик её языка коснулся мяса на вилочке и — с величавой неспешностью — скользнул по нему ввысь.

Дыхание его перехватило.

«Я прошу вас, сэр рыцарь, в дальнейшем при предании сему гадкому делу каждый раз извлекать из памяти мой нынешний образ и сегодняшнее наше общение».

Помимо воли ему со всей отчётливостью припомнились прикосновения языка принцессы, припомнились движения её губ. Он тяжело задышал, чувствуя, как рука его под столом движется всё стремительней и бесстыдней.

Ему вспомнился нагой стан её высочества, поблескивающие соски...

Он закусил губу, чтобы не застонать.

— Что это за тема для обеденных разговоров, собачьи гнилые останки? — изрекла меж тем её высочество, обведя взглядом стол. Взор её при этом коснулся на миг сэра Антуана, в глазах её отчётливо что-то блеснуло. — Не угодно ли будет прекрасным сэрам избрать предметом своего обсуждения более сочетающуюся с вкушением пищи вещь?

Губы её сомкнулись вокруг кусочка мяса на вилочке, но далеко не сразу его поглотили, словно лаская его, играя с ним. Сэр Антуан сдвинул и раздвинул под столом колени, уже ни капли не сомневаясь, что её высочество принцесса играет также умышленно и с его разумом.

— Круг тем придворного обсуждения узок и все достойные вниманья предметы успели остыть в интересе, — кашлянул робко тот же министр, что интересовался недавно сплетнями о собаке-призраке. — Не поведает ли нам о чём интересном гость нашего замка, прибывший лишь недавно, наверняка несущий в себе массу занятных историй?

Взгляды присутствующих скрестились на сэре Антуане де Сен-Ринуаре ля Пари, не могущем уже выдернуть руку из-под стола, не ведающем, куда деваться, в отчаянии кинувшем умоляющий взор на её высочество.

— И вправду, сэр Антуан, — леди Мелисента медленно облизнулась, — почему бы вам не поведать нам, что привело вас в наш пасмурный край?

Вопросом этим она почти повторила тот, что был задан ей некогда, в кулуарной беседе с глазу на глаз в королевских покоях. Неужто она собирается поднять наконец проблему опрометчивого обета, принесённого дальним родичем их семьи столь не так и некстати?

— Если причина была неприятна, — проговорила негромко принцесса, — быть может, мы в силах будем оказать вам услугу в этом. В обмен на верность и преданность, искони присущие вашему роду.

Произнося последнюю фразу, она опустила взгляд на мгновение, словно кидая его под стол, устремляя его к бесстыже сжимающей срамной уд руке. И рыцарь без лишних слов уловил, что за «верность» и «преданность» требуются от него в этот миг, каких именно действий ждёт от него лучезарный взор сияющих глаз принцессы.

— В-видите ли, — глухо кашлянул он, — история эта столь же печальна, сколь и скучна. Один из родственников семейства Сен-Ринуар, приходящийся моему отцу двоюродным дядей деверя его шурина, принёс при приобретении земельных владений семейства Трелони священный зарок, вскрывший позднее суть не вполне однозначного обетования...

Принцесса Мелисента кивала размеренно, с виду не вслушиваясь особо в льющийся ровным потоком рыцарский голос, но следя за его лицом, за изменением его черт в те моменты, когда плечо Антуана подрагивало и рука его стискивалась сильней на бесстыдной плоти.

— То есть сэр Трелони расчётливо обманул вашего предка, воспользовавшись его невежеством в своих интересах? — глаза принцессы распахнулись. — Как это недостойно.

Рукою она огладила неспешно вилку, всё ещё сжимаемую в другой ладони, рыцарь же напрягся всем телом, пытаясь отогнать образ обнажённой принцессы, нагой Мелисенты, ещё недавно намеренно призываемый им в свои мысли, но сейчас могущий привести к непоправимому.

— Ваше высочество, — вмешался министр, — пусть обет, принесённый достойнейшим родственником сэра Антуана, был в принципе неподъёмен, ему стоило подумать о том пред принесением оного. Обеты существуют не для того, чтобы их нарушать.

Леди Мелисента нахмурилась.

— Замолкните, сэр Перегрин.

Она устремила взгляд вновь на юного рыцаря, сгорающего от стыда, не знающего, куда деваться, осознающего, что раздевает в мыслях королевскую особу прямо у всех на глазах.

— Встаньте, сэр Антуан. — Глаза её вновь блеснули. — Встаньте, чтобы я могла объявить вам и всем здесь собравшимся свою высочайшую волю.

Встать?

Антуан замялся, не имея ни малейшего представления, как поступить. Встать прямо при всех, встать прямо сейчас, рискуя показать всем присутствующим своё падение?

Нет, жёсткие броневые пластины в надетых сэром Антуаном на сей раз кольчужных брюках позволят окружающим не увидеть выпуклость на материале — или, по крайней мере, сэр Антуан на это смутно надеялся. Но эти же броневые пластины, едва он встанет, вопьются нещадно сталью в его раздувшуюся сверх всяких портновских мерок грешную плоть?

— Встаньте же, я умоляю вас, рыцарь, — проговорила принцесса, оставив на несколько мгновений рот приоткрытым. — Вы же не желаете утратить моё благорасположение?

Пошатываясь, сэр Антуан выпрямился, чувствуя, как сталь почти до боли стискивает его срам, закусывая снова губу во избежание стона.

Леди Мелисента неумолимо улыбнулась.

— Приблизьтесь ко мне, сэр рыцарь.

Он сделал шаг к высящемуся поодаль инкрустированному бриллиантами креслу, ощущая новое сжатие роковых тисков меж его бёдер, сжатие более сильное, чем могли когда-либо достичь его бренные пальцы.

Мука, смешанная со сладостью?

Он сделал ещё один шаг — и, не сдержавшись, застонал приглушенно, застонал прямо на глазах у принцессы и всех собравшихся.

«Я, по сути, продолжаю сейчас рукоблудить, пусть без помощи рук, рукоблудить втройне извращённым и оттого куда как более грязным способом, — мелькнуло в уме вспотевшего рыцаря. — Рукоблудить прямо под сиятельным взором её высочества?»

Ещё один шаг.

Губы Мелисенты дрогнули, превращая улыбку благосклонности в усмешку скрытого торжества, только что не насмешливого глумления.

Ей н р а в и т с я это?

— В-в-ваше в-высочество... — простонал он, не в силах себя остановить.

— Да, сэр Антуан? — взмахнула ресницами её высочество Мелисента. Очи её горели, она приоткрыла вновь губы и провела в очередной раз по ним язычком, прижав в то же время руку к груди с взволнованным видом и позволив проступить через ткань её формам. — С вами что-то не так, рыцарь?

Он сделал ещё один шаг, нога его полузависла в воздухе.

И — подвернулась, одновременно с чем он ощутил безумную вспышку блаженства, рвущую его ниже пояса, пламенный взрыв, подобный сполохам порошка, изобретённого одним безумным монахом, извержение гейзера, окатившее его жаром и сладостью в одно и то же мгновенье.

— Леди Мелисента... — слетело с уст теряющего сознание воина.

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

Принцесса невозмутимо смотрела, как юноша падает на пол, звеня пластинами кольчуги, как рука его при этом едва ли не откровеннейшим образом прижимается к паху. Лишь лёгкие искры в глубине глаз могли выдать испытываемое ей ликование.

— Сэр Родерик, сэр Перегрин, что же вы сидите? — осведомилась она мгновеньем позже как ни в чём не бывало. — Вы разве не видите, что нашему гостю плохо, его, как видно, сверх меры утомил путь или перенесённые им в боях раны, о чём он по смущению своему не решился поведать нам?

Глядя, как юношу пытаются приподнять с пола, как сэр Родерик придерживает позади его плечи, а министр брызжет ему в лицо вином из бокала, леди Мелисента обратила внимание на бокал в собственной руке.

И — пригубила из него.

— Как бы там ни было, я объявлю свою высочайшую волю. Земли, которые родственник семейства Сен-Ринуар должен был принести нам в дар соответственно своей клятве, — принцесса полузажмурилась, смакуя вино, — будут с благодарностью приняты нами. Обеты нарушать нельзя.

Кажется, с губ ещё пребывающего в бессознательном состоянии сэра Антуана слетел какой-то звук, хотя ручаться за что-либо было сложно.

— Однако, — её высочество выделила интонацией только что произнесённое слово, — нам требуется человек для наблюдения за поддержанием порядка на столь отдалённых землях. Мы назначаем им уже упомянутого нами и доказавшего чрез обет свою верность нам родственника семейства Сен-Ринуар ля Пари, оплатой за труд налагая ему собираемые с жителей этих земель налоги.

В зале повисла тишина, вызванная осмыслением сказанного.

Фактическое возвращение земель в собственность прежнему владельцу, включающее свободу от уплаты части налоговых сборов королевской казне? Правда, он не сможет теперь продать или подарить кому-либо эти земли — что, быть может, и к лучшему, учитывая его склонность разбрасываться направо-налево скоропалительными обетами.

— Что до высокочтимого сэра Антуана, — принцесса помолчала с мгновенье, — я полагаю, что ввиду понесённых им ран, одна из которых вскрылась на наших глазах, ему не следует торопиться с возвращением в родной замок. Известие о нашем решении будет доставлено во владения Сен-Ринуар гонцом, сей доблестный рыцарь же останется при нашем дворе — до тех, по меньшей мере, пор, пока самочувствие его не станет отменным.

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

Оставшись одна, её высочество леди Мелисента позволила себе озорно улыбнуться, кинув взор в зеркало навстречу своему отражению. Всё-таки она была благодарна зеркалам, зеркалам и снам, изменившим её, пусть и не так, как виделось ещё год назад пребывающему в романтических грёзах ребёнку.

Пребывание в краю Плихауса и Пентбоя может изменить многих?

Её тонкие пальцы скользнули в потаённый кармашек платья, выуживая едва заметный шарик лазурного цвета. Подобный этому шарик она проглотила вчера, запив вином, чтобы избежать чревоносных последствий?

Шариков этих — пилюль, как именовались они в том богомерзком краю? — она прихватила немало, сотни и сотни. Их хватит на годы беззаветных утех, утех, о которых леди Мелисента ещё год назад не могла б и помыслить.

Она вновь улыбнулась, теперь улыбка её была скорее рассеянной.

Первоначально она сама была подобна сэру Антуану в тех развратных краях, дитя, витающее средь иллюзий и не улавливающее намёков. Быть может, именно потому жителям потустороннего мира удалось столь легко совратить её, введя в её душу запретное?

Сэр Антуан привлек её внимание именно тем, что был похож на неё саму, её саму в её невинной юности, окончившейся — ведя речь о невинности — столь недавно. И, соответственно, так велик соблазн провести его тем же сладким путём порока, научив ценить вещи, бесстыжие и немыслимые сейчас, но ставшие столь притягивать людей девятью столетиями позже?

Путь этот будет долгим и медленным, тут нет сомненья.

До поры, однако же, прекрасно просто играть с его разумом, заставляя благородного рыцаря терзаться стыдом и похотью одновременно, не ведая, что происходит?

Не удержавшись, леди Мелисента негромко рассмеялась. И протянула руку к шнуру, соединённому с колокольчиком, вызывая распорядителя.

— Позовите нашего музыканта.

Ею овладело слегка лиричное настроение.